Страница 3 из 18
Все детали Людмила ухватила лишь мимоходом, даже не успев связать их в какие-то более стройные образы, ибо главным было иное. Чуть откинувшись в кресле, в небрежной, но красивой позе сидел обладатель приятного баритона. Людмила узнала этого господина. Он присутствовал на ее экзамене по литературе. Именно он тогда высказал одобрение, слушая ее чтение отрывка из «Евгения Онегина». Она вспомнила и то, как пристально он разглядывал ее в золотой лорнет. Он и сейчас с легким прищуром поглядывал на девушку. И взгляд этот был полон смешливого лукавства, вызова, оценки. Он смотрел так, что Людмила вспыхнула и опустила глаза.
– Ах, вот и наша опоздавшая. Мадемуазель, вы слишком долго идете, – строго проговорила директриса, – вы опоздали почти на семь минут.
– Простите, мадам, – только и вымолвила девушка.
Она никак не могла отделаться от жуткого смущения, охватившего все её естество.
– Итак, мадемуазель Петрова, – бесстрастно продолжила мадам, рассматривая Людмилу с плохо скрываемой неприязнью. – Скажите, как вы поживаете?
– Спасибо мадам, хорошо, – тихо ответила Людмила.
– Вы уже отдохнули от занятий?
– Да, мадам.
– Скажите мадемуазель, вы уже думали что-то о своей будущей службе?
– Думала.
– И? Вы нашли себе место?
– Нет пока…
– Ну что же, отлично. Это обстоятельство как нельзя кстати, – улыбнулась директриса одними уголками тонких губ. – Я хотела бы познакомить вас с Его Сиятельством, графом Краевским Анатолием Александровичем. Он попечитель нашего учебного заведения и присутствовал на наших экзаменах. Мадемуазель, Анатолий Александрович довольно высоко отзывался о ваших знаниях по литературе, кои наши доблестные преподаватели смогли-таки вложить в вашу голову. Дело, собственно, вот в чем: Анатолию Александровичу нужна в доме расторопная горничная с образованием. Помимо хозяйственных нужд, она должна уметь подать правильно куверт, уметь обращаться с дорогими столовыми приборами, помогать господам одеться, а также на время суметь заменить гувернантку в присмотре за младшими детьми. Супруга Анатолия Александровича в положении, семью снова ждет пополнение. Словом, Анатолий Александрович и сам все расскажет о своих требованиях и ваших обязанностях.
– Да, мадам…
– Что да? Вы согласны?
Людмила так и не смела поднять глаза на этого симпатичного господина. То, что он симпатичный, она поняла сразу. Тридцатипятилетний Анатолий Александрович был высок, широк в плечах, плотного и сильного телосложения. Его живое лицо довольно часто озарялось чуть ироничной, блуждающей, белозубой улыбкой. Хороши были и его темные усы с бородкой. А серые глаза горели лукавым и проницательным огоньком.
– Мария Германовна, дорогая моя, драгоценная, мы с вами совсем смутили нашу мадемуазель.
Он встал со своего места и подошел к Людмиле. Та стояла ни жива ни мертва. От него так вкусно пахло – одеколоном, сигарами и еще чем-то головокружительным, едва уловимым.
– Людмила Павловна, скажите, вы согласны работать у меня? Зимой мы с семейством живем чаще в городе, а летом выезжаем либо за границу, либо в наше фамильное имение. И вам придется иногда сопровождать мое семейство. Но я могу уверить, что у вас будет довольно приличное жалование, и не столь обременительный круг обязанностей.
Он аккуратно прикоснулся к ее запястью и посмотрел в глаза.
– Людмила Павловна, вы согласны?
У Людмилы чуточку закружилась голова. Его прикосновение было настолько тревожно, что она вздрогнула и глупо одернула руку. «Все, как хотела: меня называют по имени отчеству. И кто? Такой мужчина… Видно, он чертовски богат, дворянин… Чего же лучше мне искать?»
– Да, я согласна, – охрипшим голосом подтвердила Людочка.
– Ну, вот и славно. Дело, я полагаю, слажено. Людмила Павловна, вы успеете собраться до завтрашнего утра? Мой приказчик смог бы завтра утром заехать за вами. И уже отвезти в наш дом.
– Да, – тихо ответила Людмила.
– Мадемуазель, отвечайте громче, – встряла Maman, и тон ее голоса отчего-то был сильно раздраженным. – Если бы вы слышали, Анатолий Александрович, как мои старшие ученицы носятся в рекреационной зале[6] и громко кричат. – Петрова, у вас что, пропал голос?
– Да, – повторила Людмила громче.
– Вы даете себе отчет, что вам, Петрова, оказывается большая честь, приглашением в семью графа Краевского? Что сотни выпускниц нашего заведения мечтали бы о такой вакансии.
– Да, да, я согласна, – Людмила почти пришла в себя и сделала глубокий книксен.
– Ну, то-то же! Идите и собирайтесь. Завтра за вами заедут.
– Да, Людмила Павловна, мой приказчик будет у вас завтра, в десять утра.
– Мадемуазель Петрова, вы можете быть свободны, – проговорила директриса. – Надеюсь, что ваша служба в доме графа будет ответственной и добросовестной. И пусть имя ваше будет стоять в ряду самых лучших выпускниц наших курсов и олицетворять собой образец трудолюбия, честности, нравственности и непорочности.
Людмила кивнула и быстро вышла из кабинета директрисы. Сердце стучало возле самого горла. Сначала она шла быстрыми шагами, а потом и вовсе бросилась бежать и бежала до самого дома.
– Мамочка!
– Что? Сядь ты, оглашенная! Что стряслось?
– Меня берут на работу в дом графа Краевского.
– Графа? А кто он такой? Поляк что ли?
– Мамочка, ну откуда мне знать: поляк он или немец? Может, русский.
– Нет, фамилия-то польская…
– Ну, он по-русски же говорит и по-французски тоже.
– Эвона, по-французски. Рассказывай, – взволнованно произнесла мать. – А я знала! Знала, что подфартит! Я уж ходила ворожить к Лексевне. Тебе не говорила нечего. А Лексевна говорит: то ли дом казенный, то ли служба падает, и король треф.
– Мама, да ну какой там король треф, – отмахнулась Людмилочка, а сама почему-то вспомнила прикосновение графа. И тут же у нее заныло внизу живота.
– Милка, ну что ты молчишь? – услышала она голос матери, доносившийся откуда-то издалека. – Что застыла-то!
– А? Что?
– Я спрашиваю: когда ехать-то?
– А… Завтра. Завтра за мой заедет их приказчик.
– О господи, так надо же вещи собирать. Милка, ну что ты сидишь? Доставай платья, кофты, юбки… Тряпки, полотенца. А, может, там дадут одёжу форменную… Тебя кем туда берут?
– Горничной, мама, – ответила Людмила и упала на подушку.
– Людмила, ты что?
Та не отвечала, через минуту раздались первые всхлипывания, перешедшие в сильный девичий плач.
– Ну, что ты, дочка? – мать обняла и прижалась к Людочке.
– Как я там буду без вас, маменька?!
– Ну, глупенькая. Я же выучила тебя, ты уже взрослая. Должна сама себе на кусок хлеба зарабатывать. И мне будет легче, и сердцу за тебя спокойно, что в хороший дом попала. А самое главное, как я тебя учила: не теряйся там. Присматривайся к женихам холостым, чтобы не бедный только был, с состоянием. Слышишь, дурочка?
– Слышу…
На утро следующего дня к дому Петровых подъехал экипаж, запряженный сытой гнедой лошадью. На козлах сидел кучер. Из экипажа выскочил энергичный молодой мужчина, невысокого роста, одетый в темный, простенький, но аккуратный сюртук.
– Здесь проживает мадемуазель Петрова? – спросил он скороговоркой у стоящей в ограде матери.
– Здесь, здесь, – ответила мать, тревожно и оценивающе поглядывая на приказчика.
Людмила вышла из дома с двумя большими чемоданами. Ее глаза предательски блестели от слез. Проводы были недолгими. Мать перекрестила ее на прощание.
– С богом, доченька, – проговорила она, утирая глаза.
– Ну-у, вы мамаша, так прощаетесь, будто ваша дочь едет на край света, – усмехнулся веселый приказчик. – Дом графа находится на другом конце города. Так что увидитесь с вашей красавицей на выходных. Если только граф не поедет на днях в свое поместье. Тогда только осенью. Да и то: уж, сколько то лето? – рассмеялся он и заскочил в экипаж.
6
Рекреационная зала – место отдыха учениц. Здесь они обычно прогуливались во время перерывов между уроками.