Дневники Задрота

- Хорошо, Прокопий Мышик. Не буду не настаивать, не мстить, не обижаться. Ухожу. Может, еще встретимся, да пригодимся друг другу. Но знаешь... Если вы меня приютить не желаете, скажи хоть, где можно голову прислонить? Устал я, мне бы поесть-обогреться. И, кстати, зовут меня Задрот. - Я усмехнулся. - Сэр Задрот.

На крестьянина это заявление не произвело эффекта.

- Ну, коли деньги есть, ступай воооон туда. Там за рощей дорога. По ней - налево, и вскоре выйдешь к трактиру. «Ешь-Пей» называется. А ежели денег много, пройди далее еще чутка, там трактир другой, получше. Но и подороже. Тот уже «Пей-Ешь», значится, будет.

Я кивнул. Не прощаясь развернулся, демонстрируя явное намерение удалиться.

- Погоди! - донеслось вслед. - Сэр, погоди! Так кто ты такой? И отколь вообще взялся?

Я через плечо глянул на бородатых. Усмехнулся.

- А вот не скажу. Злые вы. Уйду я от вас.

День десятый. Пергамент 5.

День десятый. Пергамент 5.

Так я в этом трактире и оказался.

Вернее, сначала не в этом, а том, что подешевле. Зашел, осмотрелся, посидел полчасика... Послушал, посмотрел, понюхал... Но даже несмотря на нещадно терзавшее чувство голода, не смог заставить себя сделать заказ. Плюнул на и так загаженный пол и ушел.

На половине пути ко второму трактиру, меня нагнали двое мужиков. Я приметил их в общем зале «Ешь-Пея». Они тогда что-то как раз пили из липких от грязи оловянных кружек. Но в отличии от многих прочих, от поедания бурой неопределенной массы, нагло выдаваемой там за пищу, воздерживались. Мужики волосатые и упитанные. Заросшие бородами не хуже Мышиков, но в отличии от сероволосых селян - рыжебородые. И фигурами не такие рыхлые, а скорее плотные. И одежда в порядке, разве что запыленная с дороги и грязью заляпанная немного.

- Эй, пернатый! - заорали они еще издали. - Стой! Погоди!

Я напрягся. Вдруг разбойники? Робин Гуды местные? Приметили одинокого путника с большим мешком, решили, что в нем народное богатство заныкано. Вот и решили экспроприировать. Я припустил бегом. Мало ли... С такого расстояния левлы их не разобрать. А в трактире сидело человек сорок, этих двоих я специально, конечно, не рассматривал. Не говоря уже о том, что бы запоминать.

- Да стой, чудак-человек! Мы не лиходеи! Поговорить треба!

- Ближе не подходите! - заорал я. - Что нужно?

Мужики остановились. Понимающе переглянувшись, кивнули.

- Ты в «Пей-Ешь» идешь, верно?

- Ну?

- Так и мы туда! Возы с холопами в «Ешь-Пей» оставили, освежились, теперь нормально отдохнуть хотим.

- И что? Я вам для этого на кой?

- Ну... Чудной ты. Непохожий на русского человека. Видать издалека прибыл. А значит, много интересного знаешь. Мне с братом тебя страсть как послушать-поспрашать охота.

- Ну? В трактире и послушаете!

- Так тебя же в него не пустят! Без рубахи, босого... и даже без шапки. Зато в перьях. Там кулачник на входе стоит, всех непонравившихся заместо пирогов, тумаками угощает... А у нас - вот! - второй рыжий приподнял не замеченный мною ранее мешок. - Тут одежа запасная, не новая, но стиранная.

- Положите, вон, на пенек! - крикнул я. - А сами отойдите!

- Не доверяешь, - огорчились рыжие.

- Нет. Не доверяю. Но в словах ваших резон есть. И коле все так будет, как говорите - не пожалеете! Я вам таких сказок понарассказываю - уснуть не сможете!

«Вы получили задание: одеться.

Награда: одежда, возможность войти в трактир.

Штраф за невыполнение: от ворот поворот».

В мешке действительно оказалась чистая одежда. Только вот, мне, жителю мегаполиса двадцать первого века, непривычная. Например, лапти. Нет, ну в теории я, конечно, знаю, под них наматываются специальные тряпки, онучи называются. И даже эти самые онучи в мешке нашел. А вот дальше, что? Как их наматывать то?

Шапка, больше походила на меховое ведро и постоянно норовила, соскользнув с ушей упереться в плечи.

Рубаха... Отдельный разговор. Да, действительно стиранная. Но... Кровь, как известно, без чудо-стирального порошка (эх, где ты рекламодатель, самое ведь место для джинсы), отстирывается плохо. А судя по заплаткам и въевшимся пятнам, в этой рубахе убили минимум шестерых.

Покопался в мешке еще. Нашел груду сомнительного вида тряпок и некогда красный, а теперь серо-коричневый кафтан. С грехом пополам оделся, обулся... Рыжие благодетели с веселым недоумением смотрели на мои страдания.

- Там плат есть, шелковый, заморский. Обвяжи башку, не майся с клобуком. Велик он тебе, чуешь ведь... Как тебя зовут то, странный человек?

- Задрот... - я решил поднять планку. - Сэр Задрот.

- Странное имя, не нашенское. Вот я - Фома. А он - Ерема. Вязимовичи. Братья мы. Имена, как имена... А твое... С другой стороны... Как раз такому странному человеку подходящее... Христианин-то хоть, а, Сэр?

Верно, они подумали Задрот - фамилия, а Сэр - имя, понял я. Ну, пусть так.

А вообще я люблю такие вопросы. В них самих кроется верный ответ. Вот, если бы они спросили «А ты христианин?» да еще желваками и топорами этак поигрывая, пойди, угадай, что им ответить дабы не огрести. Вдруг, язычники христиан для жертвоприношений отлавливают? А тут все яснее ясного.

- Во те крест! - я перекрестился. Мужики нахмурились.

- Крестишься по чудному. Странно персты кладешь. Надо так.

Чем их крестное знамение отличалось от моего, я так и не понял. Вроде все одинаково делаем, но мужики только руками махнули, когда я попытался повторить.

- Много обрядов есть, может он совсем из диких мест, где батюшки именно так молиться обучают, - сказал Фома Ереме. Или Ерема Фоме. Я их так и не научился различать за все время нашего краткого знакомства. Надписи над головами «Вязимович. Уровень 30» были совершенно одинаковыми. - Может в тех краях, именно от такого моления космическая чакра лучше открывается.

Я прямо охренел.

- Откуда вы про чакры-то знаете?

- А че такого... Там, - один из рыжих махнул рукой в неопределенность. - Там, ближе к Киеву, монастырь стоит шаолиньский. Оттуда батюшки лысые выходят, с точечками на темечках и в оранжевых подрясниках. Дык они всем про чакры-то и толкуют. Я сам одного такого встречал, всласть насмеялся. Еще тама ентих готовят... как их... нинзей, вот. Ну, типа скоморохов. Но может пойдем в трактир уже, а? Темно тут, зябко... Да и небезопасно по ночам.

Дошли до трактира без особых приключений. Разве что мои спутники время от времени по ночному времени спотыкались и периодически вляпывались в кучи навоза. Я же со своим ночным зрением наоборот видел прекрасно. Даже, пару раз уберег рыжих от падений в особо глубокие лужи.

Трактирщик, вопреки моим опасениям не особо удивился увидев пернатоголового меня. Сказал, еще и не таких странных встречал. Главное - могу заплатить за постой, и ладно. Гораздо сильнее, его удивило мое желание рассчитаться нездешнего вида медными монетками заморской чеканки. Повертел медяшки в пальцах, поцокал и принять отказался.

Золотой песок целовальника заинтересовал, но не слишком. Однако, убедил в платежеспособности. Сказал, сам взять не может, есть на то какой-то специальный указ, завтра привезет дьяка-оценщика, тот проведет экспертизу, взвешивание, оценку и выкупит по «честному курсу». Столько сколько продать пожелаю.

А на сегодняшнюю ночь приютит и покормит за бесплатно. Но с условием, если я до полуночи гостей рассказами о дальних краях развлекать буду.

Ну, чего бы и не развлечь? Я предысторий разных игр и квестов из них, миллион наизусть помню. Их и рассказывал. Причем от первого лица, будто сам в них участвовал. Собственно, отчасти, так оно и было.

Публика была в восторге. Публику составляли человек двадцать огромных мужиков, одетых гораздо приличнее отребья в первом трактире, и пара толстенных бабищ. Они внимали моим вракам широко, по детски, распахнув глаза и даже приоткрыв рты. Верили, похоже, каждому слову. Я прямо почувствовал себя помесью Синбада-Морехода с бароном Мюнхгаузеном.