Страница 44 из 69
-Не стоит. Ему надо отдохнуть.
Дверь мягко закрылась, а Кенниг еще долго лежал, уставившись взглядом в потолок.
Это ж надо быть таким идиотом... Закрывать глаза на очевидное...
У него и Аурунд был сын.
Которого Винтар собственноручно вывез в лес и оставил там.
И даже то, что сделал он это по приказу, будучи зачарованным, совершенно его не оправдывает.
"Папаша..."
Это ж надо быть таким идиотом...
Причем идиотом, не помнящим даже, где именно в лесу оставил младенца. Даже если вдруг появится дурацкая мысль вернуться в Брун - лес Зиндерштодер велик, до собственной могилы можно кости ребенка искать.
У него был сын...
Дыхание перехватило, Кенниг закашлялся, перекатился на бок, чтоб не задохнуться и с удивлением разглядел, как изо рта вылетело облачко мелких снежинок, осевших на покрывале колючим инеем.
Да уж, теперь рассказы дворецкого про ледяные заклятья, сыпавшиеся с руки, пока Кенниг был без сознания, уже не кажутся такой уж выдумкой. Правда, непонятно, почему тогда последние несколько недель было так трудно пользоваться магией. Если Винтар действительно вымотался, если его дар иссяк, то у него не должно быть вообще никаких способностей. А так получается: при малейшей попытке колдовать - обморок, зато в бессознательном состоянии - и вода, и лед, и вообще в любом количестве.
Кажется, за дурацкими размышлениями о собственных способностях, душа чуть ныть перестала...
Винтар поспешно ухватился за совершенно бесполезную сейчас мысль о колдовстве, надеясь, что она не даст вновь скатиться в пучину упрямой тоски, от которой хотелось выть в полный голос. Лучше думать о чем угодно, чем раз за разом чувствовать, как тебе в сердце впиваются ядовитые зубы ненависти.
Ненависти, прежде всего, к себе.
Магия. То, что Кенниг попросту выгорел, попытавшись колдовать в том проклятом склепе - понятно даже идиоту. Если и дальше сравнивать Талант с костром - на углях еще пробивается крошечное пламя - иначе руку бы к кровати не привязывали. Но только Единому да Тому, Кто Всегда Рядом, известно вернется ли талант вновь, или так и будешь скатываться в обморок, вызвав простейшее заклинание. Как вот сейчас, когда вспомнил про Аурунд.
Кстати. И вот к слову об Аурунд.
Винтар старательно загонял чувства вглубь и старался думать только логически - на чувстсвах он так слишком много ошибок совершил.
Аурунд.
И последний обморок.
Если пойти в обратном порядке и попытаться сложить все произошедшее в стройную систему, получится весьма интересная картина.
Мажордом уже не столь явно показывал свою ненависть, и даже не пытался отравить мага - хотя, будем честными, ему есть за что недолюбливать Винтара. Значит, молодая ведьмочка, Ратила, действительно могла управлять эмоциями. Могла раньше. А сейчас уже нет...
Пусть все эти размышления уже до этого кружились в голове - перед самым обмороком, кажется - но по крайней мере, они не давали возможности почувствовать боль, пытавшуюся вгрызться в сердце при малейшей мысли об Аурунд. А раз так - стоило вновь и вновь размышлять об этом. Хотя бы для того, чтоб не взвыть в полный голос от тоски...
А там глядишь, еще что-нибудь умное надумается.
Хотя откуда тут умные мысли, если сам дурак...
Итак, девчонка, Ратила Клее, сейчас мертва. Погибла от ледяного заклятья, выпущенного Кеннигом.
Что могла делать эта ведьма? Чего она добилась за то время, пока статуэтка была у нее?
Хотя нет. Начинать надо не с этого. Статуэтка. Откуда она вообще взялась в колодце? Самый простой вариант - во время взятия Бруна кто-то выбросил бабочку в колодец, ее подземными течениями принесло в Лундер, здесь она запуталась в иле, пролежала долгих пять лет на дне...
И продолжала все это время дурманить голову Селинт.
А может, и не ей одной.
Не зря же Ратила обмолвилась, что именно она принесла свечу. То есть, вероятней всего, Селинт - еще та, которая была ученицей Аурунд - попросила девчонку принетси ей огня, надеясь, что, когда в нее вселится саламандра, она сможет вырваться на свободу.
Немного не расчитала. Не учла, что в замке будет находиться водяной колдун.
Ратила принесла свечу. Ратила уже тогда была одурманена магией, спрятанной в ледяной бабочке. И когда Винтар по глупости отдал статуэтку, у девушки появился шанс развернуться вовсю, почувствовать свой Талант...
Надо, кстати, будет спросить у мажордома, не болела ли служанка этот месяц. Может, у нее ведьмина болезнь проявлялась?
Хотя... Кто там за обычной служанкой следил? Ну поболела чуть-чуть. Выздоровела, к работе приступила - это главное.
Итак. Ратила уже одурманенная магией, оставшейся после Аурунд в бабочке, получила от Кеннига ледяной артефакт. Юная ведьма умела управлять чувствами. За тот месяц, пока Кеннига не было в замке, она умудрилась посорить лорд-манора с невестой, заставила мажордома вспомнить о своей ненависти к магу... А может... Может и отъезд Винтара из Лундера месяц назад вызван магией? Казалось бы, чего уж проще? Дергай за веревочки чувств, заставь водяного мага возненавидеть замок, заставь пожелать скрыться от напоминаний о прошлом в лице Селинт и нынешнего лорд-манора... А ледяной колдун уедет - и можно не беспокоиться, что он помешает.
Правда, остается вопрос.
Помешает - чему?
Аурунд стремилась получить власть. Аурунд стала полноправной правительницей Ругеи. Аурунд уничтожила - пусть руками Кеннига, - правящий род лорд-манорства.
Если даже предположить, что ведьмой, погибшей пять лет назад двигала жажда власти, то зачем все это семнадцатилетней девчонке?
Нет, понятно, во всем виновата черная книга, наконец, сожженная Винтаром. Но опять-таки... Книга заставила Аурунд захотеть власти. Магия, передавшаяся через ледяной артефакт, заставила девчонку захотеть - что? К чему она стремилась? Что хотела получить? Рассорить лорд-манора с Селинт и занять ее место?
Нет, мысль, конечно, здравая, и, исходя из того, что бывшая ученица Аурунд уже даже собирала сак, весьма выполнимая, но что-то во всем этом не сходится...
Например, зачем, решив избавиться от Селинт, показывать ей сейчас бабочку?
Винтар прекрасно помнил, какой дар у "той" Селинт. Это, пожалуй, было одно из тех немногих воспоминаний, что сохранилось, а не пришло потом.
И ведь получалось, что в случае, если бы "та" Селинт вернулась, Ратила с ее возможностью действовать на чувства оказалась бы на вторых ролях...
А может, бабочку она показывала лишь потому, что сама испугалась? Решила, что терять уже нечего?
Вопросов больше, чем ответов... Особенно, если учитывать, что домыслов намного больше, чем известных фактов.
Мадельгер до последнего надеялся, что барон фон Мецгер направится куда-нибудь к южным границам Борна. В крайнем случае - к юго-восточным. Но нет. "Молодой жених", чтоб его Скримсл сожрал и не подавился, уверенно ехал на север.
И вот, к полудню третьего дня после проезда через границу Утрехта и Борна, путешественники, наконец, добрались до тех земель, которые Оффенбах предпочел бы не посещать никогда...
Контракт, конечно, был подписан на путешествие до Борна, но мужчина до последнего льстил себе надеждой, что наниматель вдруг решит проехать чуть дальше, выедет, например, за границу, в Дертонг... Это, конечно, должно оплачиваться отдельно, но, с другой стороны, лучше потерять по деньгам, чем вновь столкнуться с прошлым...
Последняя надежда умерла, когда карета, в которой ехал наниматель, свернула к замку местного барона - эту дорогу Оффенбах узнал бы даже с закрытыми глазами. А уж когда впереди показалась спешащая навстречу кавалькада, мужчина и вовсе натянул поводья коня, изо всех сил борясь с недостойным настоящего воина желанием развернуться и умчасться отсюда как можно быстрее.
Карета остановилась, и барон выглянул в окошко, ожидая, когда же встречающий подъедет поближе - выходить прямо сейчас на дорогу значило бы показать, что ты намного ниже по сословной лестнице.