Посланники Великого Альмы

— Да.

— «По-нашему мнению, такого рода материал был получен методом порошковой металлургии…» — Мейер отложил бумагу. — Далее идет ряд специфических терминов различных кресто-, цветко — и каплеобразных включений; всевозможные цепочки крестообразных ямок. Микротвердость включений доходит до полутора килограммов на квадратный миллиметр.

— Хорошо. — Шислер потер лоб. — Меня интересует главный вопрос: как древние индейцы могли получить подобный сплав? И ещё несколько вопросов. Данный сплав может, например, использоваться в ракетостроении?

Мейер пожал плечами.

— Окончательно ответить на этот вопрос нельзя. Но интерес к нему огромен. Любопытный вывод сделал профессор Ричардс. Еще пять лет назад, сказал он, я сделал бы следующее заключение: первое — отпадает возможность изготовления подобного материала с использованием земной технологии; второе: наиболее вероятно, что исследуется материал НЛО.

— А сейчас что он может сказать?

— Что в принципе возможно изготовить такой сплав.

— Очень интересно, — ухмыльнулся директор. — Значит, выпадает участок времени как минимум в тысячу лет. Это можно было сделать только в далекую старину и сейчас.

— Да. Если не брать в расчет то, что он сказал ранее — об НЛО.

— А каково влияние этого сплава на человека?

— Это может выясниться в ходе эксперимента, обратной реинкарнации. У нас есть день и приблизительное время.

— Вы будете использовать искусственную молнию?

— Нет. Но мы будем держать этот вариант под рукой. Подготовимся на всякий случай. — Мейер взял небольшую паузу. — Еще одно, босс. В лаборатории минералогии сделали любопытный вывод. Некоторые из компонентов сплава находятся в состоянии напряжения. Если, говорится в заключении, подвергнуть материал сильному электрическому или статистическому напряжению, произойдет распад напряженных элементов. То есть мы как бы потеряем его.

— Вы говорите об идоле? Он распадется? Объясните.

Мейер опустил смеющиеся глаза.

— Нет, он не распадется, не потеряет в весе и своем облике. Нарушится внутренняя связь. Станет более простой, что ли. Этот идол ограничен в своих возможностях. Те, кто делали его, рассчитывали на три-четыре каких-то загадочных цикла.

— Я правильно понял? В дальнейшем использовать его нельзя?

— Нет, — коротко ответил Мейер.

— Но мы знаем состав компонентов, а профессора утверждают, что создать такой сплав возможно.

— Только возможно, полной гарантии нет.

Шислер задумался. Если провести эксперимент, то он потеряет возможность изучить природу идола, но, как утверждает Мейер, можно будет установить, каким образом он влияет на живые организмы, на людей, в частности. Если обратную реинкарнацию не проводить, то возможность изучения идола на какое-то время останется, но люди из спецотряда назад не вернутся. Шислер внимательно вгляделся в Мейера.

— Вы сможете, ну… не знаю, отпилить, что ли, кусок или кусочек металла так, чтобы это отрицательно не повлияло на эксперимент?

— Думаю, да, — ответил Мейер. — В нижней своей части идол имеет бугристую поверхность, как бы облой. Мы снимем его, выровняем, то есть. Я думаю, для дальнейшей работы нам этого хватит.

— Хорошо. Отрежьте побольше. — Шислер улыбнулся сам себе. — А что вы думаете о том, как попал идол сюда, на землю, если предположить его внеземное происхождение?

Мейер улыбнулся в ответ.

— Насчет внеземного происхождения — я сомневаюсь. В Индии, например, в давние времена с металлом делали просто чудеса, добавляя в него всевозможные порошки, органику, стекло и т. д. Я думаю, что родина идола Индия. А может быть, и Южная Америка. Много ещё нераскрытых тайн. Боюсь показаться сентиментальным, но думаю, что, работая над этим идолом, древние мастера вложили в него свою веру. Он должен был служить как некий талисман, оберегая от бед и несчастий. Раньше действительно вкладывали душу в металл, он становился как бы живым. А для того чтобы он не умер — не умерла его душа, вернее, — людям, поклоняющимся ему, тоже нужна была вера. И они верили в него, укрепляя свои души и душу идола.

— Красиво, — произнес Шислер задумчиво. — Давайте на этом и остановимся. Потому что мы, в общем, определились. Новый сплав в самолето и ракетостроении — это здорово. Мы сэкономим ученым массу времени и… снова и снова будем впереди.

Шислер в мыслях вернулся на десять дней назад, вспоминая разговор с Блезом Курно. Он тогда сказал ему, что сумеет выжать выгоду из любой ситуации. Так и получалось.

— Где находятся ваши подопечные? — спросил директор у Мейера. — Я хочу взглянуть на них, а у полковника Кертиса к одной из них личное дело.

— Нет ничего проще, — ответил Мейер. — Они на минус втором этаже.

2

Просторный лифт остановился на втором подземном этаже с благотворным кондиционированным воздухом.

— Мы разместили их в одной палате, — сказал Мейер, останавливаясь возле одной из тяжелых дверей. — Пока только наблюдаем, избегаем транквилизаторов, всего лишь немного общего успокаивающего. Все, кроме одной, молчат, как воды в рот набрали. Говорит только старшая, темнокожая, обращаясь к подругам на непонятном языке. И то, если в палате никого нет. Подробнее обо всем вам расскажет доктор Энди Лазурский.

Кертис слушал Мейера рассеянно. Коридор подземной лаборатории с серыми стенами и металлическими дверями напоминал ему классический интерьер клиники для душевнобольных со строгим содержанием. Смотровые окна из плексигласа, вмонтированные в двери, усиливали это чувство и рождали новое — тюрьма.

Набрав шифр на кодовом замке, Мейер подозвал охранника и, пропустив его вперед, жестом пригласил войти Шислера и Кертиса.

Лори лежала на кровати справа от двери. На ней был халат теплых зеленых оттенков, ноги укрыты легким одеялом. Полковник внутренне сжался и прошептал её имя. Но подойти не решился.

— Смелее, — подбодрил его Мейер.

Кертис подошел и присел на край кровати. Лори напряглась. В её глазах полковник прочел неподдельный страх. И он понял, что это действительно не его дочь. Лори не знала, что такое страх.

Кертис сделал неуклюжую попытку улыбнуться.

— Не бойся, я все знаю, — обманывая свои чувства, тихо сказал он. — Ты не Лори. Твое имя Конори, правда? Лори написала об этом. — Кертис усилил голосовые вопрошающие интонации. — Конори?

Глаза девушки увлажнились. Она поняла этого более чем странного человека, одного из многих, которых она успела увидеть за последние три дня. Она кивнула головой, приложив к груди руку: да.

— Ну вот и хорошо. — На глаза Кертиса тоже навернулись слезы. Он знал, что продолжать разговор глупо, она не поймет его. А не знал он того, как отнестись к своему чувству, когда видишь перед собой родные глаза и в то же время понимаешь, что они смотрят из глубины души другого человека. Более отчетливо он представлял себе, что и он, и Лори сошли с ума и беспомощно ловят взгляды друг друга. Разум вывернулся, но непостижимым усилием ищет путь к прежнему состоянию. И не может найти. Это было похоже на попытку представить себе границы вселенной, слезящимися глазами проследить путь звезды. И Кертис продолжал делать невозможное.

— Лори сейчас далеко, она все сделает, ты не беспокойся. Это стало частью её жизни — защищать и спасать других. Альмаеки, дети — с ними будет все в порядке. Понимаешь?

Она проделала невероятное усилие, прежде чем робко коснуться руки Кертиса и тут же отдернуть её.

И снова немой ответ: да.

Прижав ладонь к губам, она покачала головой: «мне нельзя говорить». И несмелый вопрос: понимаешь?

Ответ тяжелым комом застрял у Кертиса в горле. Он только кивнул.

Мейер негромко сказал:

— Отлично. Похоже, вы на верном пути, полковник. Она вошла с вами в контакт.

Кертис устало махнул на него рукой.

Шислер томно прогудел:

— Ричард, так вы непременно хотите её забрать?

— Да, Артур. Это просьба Лори.

— Дело ваше. Я только не представляю, как вы будете с ней общаться.