Страница 40 из 49
*Сварка — огонь зенитных пулеметов или пушек на сленге ВВС ОВД
Поздно спохватились, злорадно подумал Гюнтер. Пара секунд — и мы прикончим этих, а с зенитками можно будет разобраться и во втором вылете. "Ох, шайзе!!" — от неожиданности заорал он, в последний момент все же успев вовремя выпустить в сторону своей самоходки все шестнадцать "Скворцов", но, уже видя, что промахивается. Было от чего испугаться, по обе стороны фонаря, буквально в метре от его головы, проносились огненные хвосты чужих "Скворцов". Потом дальняя самоходка, та, что справа, исчезла в пламени взрыва. Гюнтер, трясущимися руками, с трудом переведя машину в горизонтальный полет, в каком-то оцепенении наблюдал, как из этого пламени вылетает вверх, выше его самолета, большая башня самоходки, и величественно вращаясь, крутя в воздухе замысловатые кульбиты своим коротким стволом, похожим на окурок, пролетает, падая вниз, в десятках метрах от его МиГа. Секунд пять он приходил в себя, а потом, не сдержавшись, выдал в эфир длинную матерную тираду на русском языке, мгновенно вспомнив все выражения, услышанные им когда-то от советских инструкторов. "Герр гауптман, извините меня, пожалуйста! Я не хотел, это нечаянно получилось! Я больше не буду!" — послышался в эфире дрожащий голос молодого. Затем в эфире послышалось ржание его ведомого, уже разобравшегося в произошедшем. Гюнтер оглянулся назад. Ну точно! Этот сопляк не смог удержатся за своим ведущим при боевом развороте после первого захода, потерялся и во время второго захода пристроился к их паре третьим. Причем не сбоку, а сзади и сверху за ним, Гюнтером, очевидно боясь снова потеряться. А потом, в сосунке взыграл азарт и он выпустил свои РСы, не видя ничего по сторонам, кроме самоходки в своем прицеле. В эфире хохотал уже весь штаффель. "В следующем вылете твоя пара пойдет впереди всех, сзади ты слишком опасен" — нервно смеясь, произнес в эфир Гюнтер. "Так, внимательнее всем, разворот и подходим к переднему краю. Смотрим вниз и по сторонам, поляки с утра никак не могут взять этот Целле" — оборвал все разговоры командир штаффеля. "Вижу впереди танки и БТР, БТР точно американские" — закричал командир первого звена. Коробки бронетранспортеров М113 можно было спутать разве что только с силуэтами БТР М114, тоже американских. "Сварка, на одиннадцать и два часа" — в унисон ему вскричали сразу несколько пилотов. Гюнтер на автомате привычно выполнял противозенитные маневры, бросая самолет в стороны и прижимаясь к верхушкам черных обгорелых деревьев. Но из его эскадрильи уйти удалось не всем. Молодой из звена Гюнтера опять замешкался. Он слишком долго летел по прямой и на нем скрестились трассы сразу двух спаренных самоходных зениток М42, стоящих в рощах гольфклуба, чуть позади основных позиций американского шестьдесят седьмого батальона. Получив сразу с десяток сорока миллиметровых снарядов в корпус, МиГ-17Ф просто развалился в воздухе.
Гюнтер, по въевшейся в кровь еще со времен боев на Восточном фронте в прошлую войну, привычке опытного истребителя оглянулся назад как раз в этот момент. Он даже застонал от отчаяния, да что же это такое, из всего штаффеля в его звене самые большие потери — уже двое, всего за сутки! Отчаяние мгновенно сменилось яростью, сейчас ему до умопомрачения хотелось кого-нибудь убить. И в тоже мгновение он увидел впереди и чуть левее одинокий танк, стоящий боком. Мгновенно определив его силуэт, как М48, Гюнтер чуть довернул со снижением и выпустил по нему почти весь боекомплект из двух двадцати трех миллиметровых пушек, просвистев чуть ли не в пяти метрах от башни танка. Его ведомый дисциплинированно повторил действия Гюнтера. Американец успел их заметить и даже попытался развернуть на них зенитный пулемет, но потом просто скрылся в многочисленных разрывах снарядов из четырех авиапушек.
"Довернуть чуть-чуть вправо и вниз, и все, он покойник" — успел прошептать наводчик танка М48А2С, и в этот момент он оглох. Казалось, что снаружи на танк накинулась толпа шахтеров с отбойными молотками, непрерывно долбя по корпусу и башне. Он откинулся на сиденье назад и охватил голову руками, пытаясь защититься от невыносимого непрерывного грохота. Рядом сполз командир, до этого стоявший на своем сиденье у зенитного пулемета. В танке было светлее чем обычно, выпуклый люк у командирской башенки почему-то отсутствовал полностью. Наводчик тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения, ему показалось, что в фигуре командира что-то не так. Какой-то он короткий. Не так было многое — у человека, который еще мгновение назад был их командиром, вообще отсутствовала верхняя часть туловища вместе с головой. Тело закачивалось где-то в районе в верхней части грудной клетки, руки сейчас валялись на полу боевого отделения отдельно, из обрубка тела сейчас торчал кусок позвоночника, белевший в полумраке, и лилась кровь с какими-то ошметками внутренних органов, забрызгивая все боевое отделение. Послышались какие-то странные звуки, наводчик повернул голову и увидел своего заряжающего, который извергал свой обед прямо на останки своего командира. Подавив тошноту, наводчик кинулся обратно к пушке. Пока они здесь рыгают и истерят, поляк разворачивает башню! Но перископический и телескопический прицелы оказались разбиты, сквозь них невозможно было увидеть даже собственную задницу, не говоря о танке противника. Чертыхнувшись, наводчик ногой отпихнул останки командира и перелез на его место, пачкаясь в липком месиве. Из чего состоит это месиво, он старался не думать, сейчас главное не это. Так, баллистический вычислитель тоже накрылся, надо наводить вручную. Стереоскопический командирский прицел-дальномер Т-46 оказался в порядке и наводчик прильнул к нему, одновременно взявшись за штурвалы, он же помнил, что надо довернуть правее и ниже! И тут в танке полыхнул багровый отблеск, и он снова оглох.
Плютоновый еще закрывал голову руками, когда звуки вокруг резко изменились. Сначала мерный стук крупнокалиберного пулемета сменился треском авиационных пушек, как будто какой-то великан рвал над ним гигантское полотно. Потом по ушам резанул резкий свист проносящихся очень низко реактивных самолетов и тело плютонового, помимо его воли, сдвинуло назад воздушной волной, вдобавок этой же волной на него отбросило труп первого номера расчета РПГ из его отделения. Что это труп, он понял сразу, в туловище зияла дыра размером с суповую тарелку, как раз через эту дыру он мог наблюдать этот проклятый американский танк. А вот тот факт, что с танком что-то не так, до него дошло только через пару секунд. Ну точно, полукруглая башенка, из которой торчал этот проклятый зенитный пулемет конкретно изменила свои очертания, а пулемет вообще исчез. И вообще, танк выглядел каким-то… поклеванным, как будто его долбила стая исполинских ворон с железными клювами. Но он не горел. Тут плютоновый понял, что еще может сделать то, ради чего они так торопились к своей смерти. И что тогда, если у него получится, ребята из его отделения погибли не напрасно. Плютоновый одним броском метнулся к снаряженному гранатомету РПГ-2, который так и лежал в пяти метрах, когда выпал из рук убитого бойца. Он схватил его, судорожно вспоминая необходимые места из "Руководства службы.." и радуясь, что РПГ уже заряжен и чехол с гранаты ПГ-2 снят.
Плютоновый вскинул РПГ-2 к плечу, прикинул поправку на ветер, прицелился в центр силуэта танка и нажал курок. Кумулятивная граната ПГ-2 попала не совсем туда, куда целил плютоновый, но тоже удачно. Пробив справа боковую среднюю часть башни, толщина которой составляла всего семьдесят пять миллиметров, кумулятивная струя прошла наискосок через все боевое отделение. Она оторвала правую руку заряжающего, прошла в сантиметре за спиной наводчика и воткнулась в левую боковину башни, как раз в зоне вертикально стоящей боеукладки. И все окончилось бы для экипажа гораздо плачевней, если бы в танке был полный боекомплект. Но танк много стрелял с самого утра, поэтому кумулятивная струя просвистела сквозь пустое пространство и врезалась в противоположную стенку башни. Взрыва боекомплекта и мгновенного за ним гибели экипажа не случилось. Но и в этом случае оставшимся трем членам экипажа пришлось очень плохо. Хуже всего пришлось заряжающему. Кумулятивная струя ему оторвала правую руку, которой он удерживал наготове унитар, готовясь вновь подать его в казенник пушки после выстрела. Унитар выпал и загремел по полу боевого отделения, закатившись под кресло мехвода. А заряжающий потерял сознание от болевого шока и умер от потери крови, прежде чем остальные члены экипажа оказались способны оказать ему помощь. Двое оставшихся более-менее из невредимых членов экипажа танка, наводчик и мехвод, потеряли сознание. Они вообще бы умерли от скачка избыточного давления, создаваемого кумулятивной струей после прохождения броневой защиты во внутренний объем танка, но спасла атака пары Гюнтера Фюльграббе. Снаряды четырех двадцати трех миллиметровых пушек МиГ-17 просто снесли выпуклую часть командирской башенки вместе люком, зенитным Браунингом и головой командира танка, попутно превратив внутреннее пространство боевого отделения из закрытого в открытое. Поэтому скачок давления был для американцев не столь губителен, они всего-навсего потеряли сознание на несколько секунд. Но эти секунды оказались фатальными. Т-54А Анджея Тучапски наконец-то развернул свою башню. Правда, наводчик "Паттона", когда в его танк попала граната, инстинктивно нажал на рычаг спуска, но одновременно он непроизвольно качнул штурвал вертикальной наводки. Бронебойный снаряд, вылетевший из пушки "Паттона", попал в верхний край башни, и рикошетом ушел в облака. Наводчик Т-54А, крайне удивленный, тем фактом, что еще жив, стал ловить в прицел своего врага. Он, не дожидаясь команды поручика, который в это время еще тряс головой, приходя в себя после легкой контузии (американский рикошет бронебойного снаряда не прошел для него безболезненно), нажал рычаг спуска, как только услышал доклад заряжающего "бронебойный готов!". Выстрел 53-УБР-412Б с бронебойно-трассирующим тупоголовым снарядом 53-БР-412Б с баллистическим наконечником начал свою мгновенную жизнь, составляющею всего пару секунд. Бронебойный снаряд 53-БР-412Б отличался от 53-БР-412 тем, что длина снаряда была увеличена, головная часть снаряда была сделана тупой, с фигурным притуплением. Это было предназначено для того, чтобы уменьшить вероятность рикошета при попадании в броню под углом менее девяносто градусов. Что привело к тому, что при попадании слева от маски пушки М48А2 снаряд слегка повернулся к нормали и пробил лобовую броню башни американца. Наводчик, находившийся за броней в этом месте, погиб мгновенно. Заряжающий был к тому времени уже мертв, а мехвод прожил всего на пару мгновений дольше — когда взрыватель МД-8 сработал, один из осколков попал ему в позвоночник. Поручик Тучапски облегченно выдохнул, когда на высоком силуэте вражеского танка сверкнул огонь попадания. Пару секунд М48А2 не подавал признаков жизни, а потом из изуродованной башни (интересно, кто и когда его так? — мимолетно удивился Анджей) пополз легкий дымок, через полминуты уже превратившийся в полноценный пожар. И только тут поручик услышал, что, оказывается все это время, его вызывают по рации. Он повернулся к экипажу: