Страница 64 из 118
— У вас больное сердце? — насторожившись, спросила Татьяна Николаевна.
— Нет, с сердцем у меня всё в порядке, — поспешно ответила я, подумав, что теперь они начнут выяснять, переболела ли я в детстве ветрянкой и есть ли у меня все необходимые прививки.
— Тома, а разве Женя тебе не сказал, что нужно предоставить медицинскую справку о состоянии здоровья, а ещё лучше амбулаторную карту для тщательного изучения всеми родственниками и вынесения окончательного вердикта о профпригодности на роль Жениной невесты? — усмехнулся Ник, и на него тут же зашикали Татьяна Николаевна и Софья Николаевна.
Варенька искоса посмотрела на меня, пряча ехидную улыбку за высоким воротником принесённой ее матерью олимпийки. Потом она вдруг, дотянувшись к уху Ника, принялась что-то усердно шептать. Ник улыбнулся, поднялся и протянул Варе руку, помогая ей встать. После чего Варенька, окинув всех счастливым взглядом, взяла Ника под руку, и парочка, освещая путь фонариком, отправилась в сторону деревьев, которые я мысленно именовала лесом. Эдик заметно напрягся, а Варина маменька, блюстительница чужой чести, расплылась в улыбке. Да была б её воля, она вприпрыжку поскакала бы следом за ними, при необходимости подсвечивая фонариком и помогая советами.
— Грибы ищут, — похабно ухмыльнувшись, произнес «Глебушка», а старый композитор покачал головой.
Когда раки были съедены, несмотря на их нескромное количество, народу потребовались развлечения.
— Давайте потанцуем, — неожиданно предложила Софья Николаевна.
Я надеялась, что ей сейчас мягко намекнут, что темно, время позднее, танцевать негде, не по газону же скакать, но, к моему удивлению, Алексей Викторович её поддержал.
— Жень, а ну слётай в дом, принеси музыкальный центр в беседку и захвати заводное что-нибудь и любимый мамин диск с медляками, — потом он встал и обратился ко всем присутствующим. — Ну что, в беседку? Там вокруг газон ровный, чай, ноги не повыламываем. А костёр оставим, я потом затушу.
Памятуя о том, как несколько раз чуть не убилась по пути к костру, я подумала, что Алексей Викторович слишком высокого мнения о своём газоне. Все поднялись и дружной гудящей толпой отправились к беседке. Вот дурость — плясать ночью пьяными на траве, но ничего не поделаешь.
Так как у меня фонарик был только на телефоне, Алексей Викторович предложил присоединиться к нему и Татьяне Николаевне. Вскоре мы добрались до беседки, Алексей Викторович по-хозяйски включил освещение внутри неё и наружные фонари. Женя принёс музыкальный центр и диски. Алексей Викторович поставил диск с заводными, как он выразился, мелодиями, и тут начались дикие пьяные пляски. Даже старичок-композитор выписывал своими конечностями немыслимые кренделя. Я прижалась к Жене, боясь, что меня втянут в эту вакханалию. Женя обнял меня и понимающе улыбнулся. Ему тоже не хотелось прыгать под далеко не клубную музыку.
Наконец все напрыгались и решили поставить диск с подборкой медленных песен. Вот тут уже мне не удалось отвертеться и пришлось танцевать сначала с Женей, потом с Алексеем Викторовичем. А затем и с упитанным «Глебушкой», который хотя и держал свой корпус от меня на расстоянии, но из-за своих габаритов тёрся об меня своим выступающим животом. Вернувшиеся Ник и Варенька сидели на лавке у стола и о чём-то разговаривали, но стоило только мне присесть, как ко мне подскочил Ник, оборвав беседу с Варенькой на полуслове.
— Потанцуем? — спросил он, протягивая мне руку.
— Нет, Ник, я устала, я и так танцевала три танца подряд.
— Ну что ж, — хитро улыбнулся Ник, — к тебе направляется Лаврентий Витальевич, от него ты так просто не отвертишься. А у него есть один грех — он очень любит целовать дамам руки. Он заслюнявит тебя до смерти.
Последние слова Ник сказал очень тихо, так, чтобы только я могла расслышать их. Заметив боковым зрением приближающегося композитора, я буквально схватила Ника за руку, пробормотав:
— Уговорил.
Композитор разочаровался, что у него из-под носа увели потенциальную партнёршу, но быстро сориентировался и чуть ли не силой вытянул Вареньку на импровизированный танцпол.
— Поблагодарить не хочешь? — спросил Ник, заметив, с каким ужасом я смотрю на то, как композитор совсем не по-отечески прижимает к себе бедную Вареньку. — Несмотря на всю твою неприязнь ко мне, думаю, что я гораздо лучший вариант, чем Лаврентий Витальевич.
— Спасибо, я тебе очень благодарна, — сухо ответила я, пытаясь отодвинуться от него как можно дальше, — но всё же ты не мог бы хоть немного сохранять дистанцию?
— Нет, танцы на пионерском расстоянии меня не прельщают, — тихо, возле самого уха, прошептал Ник, притянув меня ближе, и от его дыхания по моей шее поползли мурашки.
Кто только из моих несостоявшихся любовников не дышал мне в шею и старательно не слюнявил её, но ничего, кроме ощущения щекотки или отвращения, я не чувствовала. Моё глупое тело слишком чутко реагировало на его прикосновения, слишком предательски. Его рука на моей спине, казалось, прожигала кожу даже сквозь тонкую ткань ветровки и рубашки. Мои пальцы подрагивали в его руке, и это меня жутко раздражало. Я вдруг подумала, что не прошло и получаса, как эти же руки ласкали Вареньку, моё воображение тут же услужливо нарисовало картину, где именно они были и что трогали. Навряд ли Ник потом их вымыл, скорее, просто протёр первым, что под руку попалось. Я невольно поморщилась, борясь с чувством тошноты, зато всё былое наваждение как рукой сняло. Ник, заметив моё выражение лица, лишь покачал головой.