Страница 106 из 118
— А ты поведай Светочке, как ты героически, рискуя собственной жизнью, спас меня от алкоголизма, дев неизвестно куда все мои запасы. Уверена, желание проведывать у Светочки резко испарится.
— А Ник тоже ещё болеет? — поинтересовался Женя.
— Ну, ему уже лучше, — неохотно ответила я, понимая, куда он клонит.
— И когда он едет в гостиницу?
— Жень, я не могу выгнать человека, который ещё нездоров. Здесь он хотя бы под наблюдением фельдшера.
О том, что этот фельдшер является бывшим и немного выжившим из ума, я промолчала.
— Ну ладно, привет ему, — как-то сухо сказал Женя.
— Почему бы тебе не позвонить ему?
— Нет, Том, привета будет вполне достаточно.
Когда я вернулась в кухню, Ник уже успел всё убрать стола, сложил грязную посуду в раковину, и со скучающим видом играл на своём телефоне. Посуду не помыл, с сожалением подумала я.
— Женя звонил, привет тебе передавал, — непринуждённо сообщила я, подходя к раковине.
— Интересовался маминым визитом? — безразлично спросил Ник.
— Хотел предупредить, что она приедет. Так что ты был не прав, — не скрывая удовлетворения, сказала я, принимаясь за жирную сковородку.
День мы провели дома. Ник занял прочную диванную позицию, изменять которую не собирался. Просмотр фильмов избавил нас от необходимости общаться. Ник был полностью поглощен экраном. Моя персона его ничуть не интересовала. Изредка мы перекидывались короткими фразами. Этим наше общение ограничивалось.
Вечером Ник предложил прогуляться по набережной, до которой от моего дома было минут тридцать неспешного хода. Я переоделась в лёгкое нежно-голубое шифоновое платье. Я знала, что оно мне очень идёт, и не прогадала с выбором, читая в глазах Ника неподдельное восхищение.
Район, в котором была моя высотка, считался презентабельным. Здесь были красивые дома, хорошие дороги, много зелени, и практически не было отдыхающих. Зная, что до моря идти придётся примерно километр, я предусмотрительно надела балетки и теперь рядом с Ником смотрелась пигалицей.
Чем ближе мы подходили к морю, тем оживлённей становилась улица, наполняясь мужчинами в плавках, нелепых кепках и панамах, с наслаждением смакующих местное отвратное винцо, шумными галдящими детишками с разноцветными надувными кругами, дамами, пышными и не очень — все с разной степенью загара, по которой легко можно было определить, кто отдыхает давно, а кто только начал вкушать плоды отдыха.
Я не люблю людей, не люблю, когда их слишком много, не люблю, когда они идут по набережной сплошной стеной под жуткий какофонический аккомпанемент музыки из прибрежных кафешек, пытающихся перещеголять друг друга громкостью и репертуаром. Когда мы вышли на набережную, Ник взял меня за руку:
— Чтоб не потерялась, — пояснил он, словно желая придать логичности этому жесту.
Влившись в общий поток, мы бесцельно бродили по набережной, останавливались, чтобы послушать уличных музыкантов, потом сидели на веранде кафе, ели мороженое, что было не совсем умно, учитывая, что мы оба не до конца поправились. Для меня было совсем не важно, куда и зачем идти, лишь бы ощущать тепло его руки как можно дольше. Время шло, и вскоре набережная заметно опустела. Мы стояли у парапета и смотрели на огни причала, отбрасывающие отблески на морскую гладь. Несмотря на удобную обувь, мои ноги гудели, и я, подтянувшись, уселась на парапет.
— Красиво здесь, — сказал Ник. — Я бы сюда вернулся насовсем. А ты... — он замолчал, и было не ясно — спрашивает ли он меня или не договорил до конца.
— Что я? Я здесь и так живу.
— Я не договорил. Ты бы смогла оставить всё это, — Ник обвёл взглядом море, — и уехать в другой город?
— Нет, не могла бы. И дело не в этой красоте. Здесь моя семья, моя работа. Многие вопросы я могу решить парой звонков. А в другом городе начинать всё заново: обивать пороги, перекладывать бумажки с места на место. Ради чего?
— А я бы бросил всё и вернулся сюда. Там меня ничто не держит.
— А работа?
— А что работа? Расторгну контракт, заплачу неустойку. Вот и всё.
— Интересно, чем же ты здесь будешь заниматься?
— Да хоть физруком устроюсь в школу.
— Решил обзавестись толпой несовершеннолетних поклонниц? — хмыкнула я. — Представляю, сколько девичьих сердец ты разобьёшь!
— Не нужны мне поклонницы. Я вернусь. Осенью. Насовсем.
Он замолчал. И я молчала. А что я должна была сказать? Одобрить и поддержать его решение? Да и решение ли это? Просто слова. Или не просто? Я поёжилась, то ли от мыслей, внезапно посетивших голову, то ли от того, что действительно уже было довольно зябко.