Страница 100 из 118
— Томочка, а я к тебе, — заискивающе глядя мне в лицо, начала она. — Не вовремя, да?
— Ну почему же не вовремя? Семь часов утра — самое время для приёма гостей.
— Я тут лекарство для твоего друга принесла, — с обидой, не сомневаюсь, что наигранной, произнесла старушка, а потом, хитро зыркнув на меня, добавила: — Вид такой у тебя... Будто всю ночь не пойми чем занималась. Ты меня не впустишь?
— Ну почему же? Проходите. Только тише, Ник спит.
— Ник? Это кличка?
— Типа того. Коля его зовут.
Ольга Ильинична просочилась в квартиру и свернула голову, заглядывая в гостиную.
— Красивый парень, — наконец заключила она и добавила с некоторым разочарованием: — А ты что, на матрасе спала?
— Спала. Зачем бы я его у вас просила? Не переживайте, как только Ник уедет, я вам его верну.
Ольга Ильинична махнула рукой:
— Бог с тобой! Я давно его собираюсь на помойку выкинуть, всё руки не доходят. Вот ты его сразу туда и отправь, как не нужен будет. Кто на нём только не спал, Томочка. Тебе лучше и не знать.
«Вот ведьма!» — подумала я, а вслух сказала:
— Вы лекарство Нику хотели передать. А я с удовольствием продолжу сон на вашем чудесном матрасе.
— Да-да, Томочка. Целебнейшее средство. Берешь два корешочка, заливаешь кипяточком и ставишь на водяную баню. Всего стакан пару раз в день — и Ник будет как стёклышко. Все хвори пройдут. Ноги потом хорошенько разотри ему. На ногах же знаешь сколько активных точек. Я же фельдшером работала. А фельдшер это кто? Это маленький врач. И в любой деревне ему всегда почёт и уважение были.
— Спасибо, Ольга Ильинична. Только я правда очень спать хочу.
Старушка нехотя направилась к выходу и уже в дверях пробормотала:
— Вот же упёртая девка.
Почему-то в этот момент мне показалось, что матрас она мне дала ой как неспроста. Захлопнув дверь за соседкой, я вернулась в гостиную и, скрючившись в кресле, уснула. Проснулась от ощущения, что по моему лицу ползает надоедливое насекомое. Но оказалось, что это Ник сидит на корточках перед креслом и водит по моему лицу подушечками пальцев.
— Просыпайся, — сказал он, заметив, что я приоткрыла глаза. — Бедненькая, как ты здесь спала?
— Сносно, — я предпочла умолчать, что спала на полу, как верная собака у ног хозяина. Рукой я попыталась одёрнуть майку, хотя по сути в этом уже не было никакого смысла. Всё это время ему же ничто не мешало таращиться на меня.
— Ложись на диван.
— Не хочу.
— Тогда пойдём на кухню, я гренки пожарил, — какие мне мужчины хозяйственные в последнее время попадаются, видно, чувствуют, что от меня ничего путного не дождешься.
Я поднялась, разминая затёкшие конечности. На кухне я уселась за стол, уронив голову на столешницу. Ник поставил передо мной тарелку с гренками и большую кружку с кофе. Я позавтракала без особого энтузиазма: очень хотелось спать. Ник разложил диван, застелил его покрывалом.
— Приляг, Том. В этом же не будет ничего предосудительного?
— Не будет. Сейчас же не ночь, — проворчала я, зевая и укладываясь поперёк дивана и сгребая под голову подушку.
— А если я прилягу рядом? Тоже не будет? — вкрадчиво спросил он.
— Не будет. Мы же будем лежать на заправленном диване и не вдоль, — больше всего мне сейчас хотелось, чтобы он побыстрее отвязался от меня.
— То есть всё, что происходит днем поперёк заправленного дивана, укладывается в твои нормы морали? — Ник заметно повеселел и упивался тем, что доставал меня.
— Тебе определённо стало лучше, если начинаешь задумываться о таких вещах. Сегодня на матрасе спишь ты, — злобно прошипела я, накрывая голову подушкой. Потом подумав, откинула её, и приподнявшись добавила:
— А лучше сходи и выброси его на помойку. Свежий воздух больным всегда на пользу.
Проснулась около двух часов. Матраса в комнате не было, Ника тоже. Я не слышала, когда он ушёл, когда пришёл, и пришёл ли вообще. Зато я наконец-то выспалась. Ник сидел на кухне и смотрел какую-то ерунду на своём телефоне.
— Я плюшек купил в ларьке недалеко от дома. Не знаю, любишь ли. Вроде вкусные, — он указал рукой на полиэтиленовый пакет с плюшками на столе.
Я опять потрогала его лоб рукой: он был тёплым, но не горел.
— Давай я тебе лекарство сделаю, — я вспомнила о чудодейственной травке, которую дала соседка. Я принесла кулечек с корешками. Они были толщиной в палец, разрезанные на кусочки сантиметров по десять, цвета жёлтой фрезии. Положив два корешка в маленькую эмалированную кастрюльку, залила кипятком и поставила ее в кастрюльку побольше, в которую тоже налила воду. Вскоре вода с корешочками приобрела ядовито-жёлтый цвет.