Проснись и живи!

Даже когда речь заходит о связанных с поражением бонусах, нам становится некомфортно. Мы не верим – хотя пословицы звучат хлестко и уверенно, – что обязательно надо выбирать между успехом и полноценной жизнью. Ведь успешные люди видят тот же самый закат, дышат тем же воздухом, любят и любимы не меньше, чем неудачники, плюс у них есть кое-что еще – понимание, что они сознательно выбрали жизнь и процветание, отказавшись молчаливо смириться со смертью и прозябанием. Что бы мы ни говорили, в глубине души мы знаем, что Эмерсон был прав, говоря: «Успех конституционален: он зависит от благорасположения духа и тела, от увлеченности работой, от смелости».

Тогда почему мы терпим поражение? И почему мы так упорно к нему стремимся?

Потому что, помимо воли к жизни и воли к власти, нами движет еще одна сила – воля к поражению. Воля к смерти.

Для многих это новое понятие. О воле к жизни и воле к власти мы слышали; психология и философия активно их используют. Воля к поражению не так очевидна, ее действие отследить труднее. Подобно Протею, она принимает самые разнообразные формы; существует столько же индивидуальных разновидностей неудачливости, сколько и психологических типов.

Помимо воли к жизни и воли к власти, нами движет еще одна сила – воля к поражению.

Осознание наличия у себя воли к поражению – первый шаг на пути от неудач к успеху.

Существует возможность перехватить энергию, которая уходит в поражение, и направить ее на более разумные цели. Есть конкретные факты, простые универсальные психологические истины, которые, стоит их однажды понять, наталкивают на определенные выводы, из которых выводится алгоритм действия. Это простая практическая процедура, которая может развернуть нас в верном направлении, указать нам путь; это формула, как мы уже говорили, по которой сознательно или подсознательно живет каждый успешный человек.

Процедура несложна – первые шаги ее практического воплощения настолько просты, что те, кто любит драматизировать трудности, могут не поверить, как столь незамысловатое средство им поможет. Но ведь если времени нужно мало и вскоре появляются доказательства, что простая или нет, но формула приносит поразительные результаты – значит, стоит попробовать! Полноценная жизнь, лучшая работа, успех и все с ним связанное – такая перспектива стоит одной попытки. Все, что вам нужно, – воображение и готовность нарушать сложившиеся паттерны, вести себя по-новому достаточно долго, чтобы закончить какую-то часть своей работы. Длительность этого периода зависит от характера работы, от того, выполняете ли вы ее индивидуально или в ней заняты разные малосговорчивые люди (руководитель или администратор поймет, о чем речь); тогда нужно учитывать фактор различия темпераментов. Но, в любом случае, первые результаты эксперимента будут заметны сразу. Часто они настолько поразительны, что рассказ о них может смутить здравомыслящего читателя. Узнать о результатах, не попробовав формулу на собственном опыте, – все равно что услышать рассказ о чудесах, а ведь сомнение до некоторой степени может ослабить эффективность программы, его необходимо прогнать.

При всех замечательных результатах формула очень проста в применении, ее нужно пробовать, потому что она помогла сотням людей.

Повторю еще раз: при всех замечательных результатах формула очень проста в применении, ее нужно пробовать, потому что она помогла сотням людей. Она эффективна для любого человека, который не поставил себе смыслом жизни добиться поражения.

Глава 2.

Воля к поражению

Последователи Шопенгауэра, Фрейда, Ницше и Адлера познакомили нас с понятиями «воля к жизни» и «воля к власти». Эти термины, означающие (порой утрированно) стремление организма к росту и самореализации, совпадают с нашими ощущениями. Все мы видели, как дети из кожи вон лезут, чтобы их заметили – мы и сами в юности при каждой возможности старались попробовать свои зарождающиеся силы, а после долгой болезни силы к нам возвращаются. Любой человек, попавший в неблагоприятные обстоятельства, будет мириться с бедностью, стрессом, унижением, условиями, которые сторонний наблюдатель подчас сочтет худшими, чем смерть, и только несокрушимая воля к жизни может объяснить упорство, с которым мы в таких обстоятельствах цепляемся за простое право жить и дышать.

Мы ощущаем и постепенно начинаем осознавать процесс собственного развития. Человек переходит из детства в отрочество, из отрочества в юность, из юности в зрелость, и на каждом из этих этапов становления прежние занятия и интересы заменяются новыми – природа готовит организм к новой роли в мире, примиряя нас с новыми требованиями, показывая преимущества и удовольствия наступающего этапа, которые заменят те, что приходится оставить.

Но не все готовы воспринять идею о существовании другой, уравновешивающей силы, – воли к поражению, воли к смерти. Какое-то время одной из доктрин психоанализа считалось – человек не в состоянии умозрительно осознать идею, что он может перестать быть. Даже мечты о смерти и угрозы убить себя у болезненно впечатлительных пациентов основываются исключительно на чувстве мести: человеку кажется – он, невидимый, будет жить и дальше и сполна насладится раскаянием и сожалениями тех, кто, по его мнению, дурно с ним обращался.

Фрейд, который после войны много занимался пациентами с военными неврозами, в своей монографии утверждает, что иногда ему попадались сновидения, указывавшие на искреннее желание смерти. Фрейд изложил в этом труде много своих лучших гипотез, но популярной в психологии идеи, что логически в нашей жизни должно существовать течение, направленное к смерти, в монографии нет.

Между тем смерть – такой же факт существования, как рождение и взросление, и если природа готовит нас к каждому новому этапу жизни, отменяя прежние желания и открывая взамен новые перспективы, несложно догадаться, что нас постепенно и мягко примиряют и с неизбежным оставлением всего, что нам дорого при жизни. Устранение от борьбы, отказ от усилий, желаний и амбиций обычны для организма, который нежно увлекают прочь от интереса к жизни.

По этой причине у нас есть право считать волю к поражению реальностью.

Если бы инертность, робость, альтернативные занятия, пассивность, бездействие и покорность возникали лишь в конце жизни или когда мы обессилены усталостью и болезнью, не напоминая о себе, когда мы в полном расцвете сил, не было бы причин нападать на волю к поражению как на основного врага всего, что в нас есть хорошего и эффективного. Если воля к поражению дает о себе знать в молодом или зрелом возрасте, это симптом того, что в жизни что-то серьезно не в порядке – так постоянная сонливость служит симптомом физического нездоровья.

Если бы волю к поражению, как бессердечного злодея, можно было сразу распознать, когда она заявляется в неположенное время, бороться с ней было бы легко, но мы почти всегда оказываемся в ее власти прежде, чем успеваем опомниться, и лишь смутно чувствуем, что так быть не должно. Мы привыкли говорить о неудачливости, безысходности, робости как об отрицательных феноменах, поэтому бороться с симптомами поражения – это словно сражаться с ветряными мельницами.

В молодости мы редко распознаем у себя эти симптомы, объясняя нежелание браться за дело простительной робостью новичка, но нежелание остается, а годы идут, и однажды мы с неудовольствием обнаруживаем, что очаровательная застенчивость юности превратилась во что-то патологическое и неприятное. Тогда в качестве оправдания мы очень удобно виним заевший быт: мы не можем оставить того или иного члена семьи одиноким и беззащитным. Члены семьи взрослеют и разъезжаются, безжалостно лишая нас замещающей активности, которой мы столь рьяно заполняли свою жизнь, и нам страшно при мысли вернуться к давно заброшенным планам.