Страница 47 из 107
Много чего за этот месяц поменялось в моём характере. Изменились представления о воинской службе и методах подготовке к ней. Небезосновательно упал ранее казавшийся незыблемым авторитет спецназа, конечно только в той его части, что касается солдат срочников. До невиданных высот возросло желание беспрекословно подчинятся командному составу и во чтобы то ни стало стать маленьким, но незаменимым зубчиком в квадратной шестерёнке, ковавшейся из необтёсанных рабов местными умельцами, прямо у меня на глазах. Даже походка у меня, и та стала другой, точно так же, как и весь внешний облик. Ежедневное бритьё лица и головы, обыкновенным ножом, и без мыла за пять минут, больше не кажется мне чем то неосуществимым. Четыре часа сна в сутки, сейчас я считаю непозволительной роскошью. Спарринги в темноте, держу за обычное дело, а бесконечные пробежки, за сутки, набиравшие в сумме километров сорок, короткой прогулкой на свежем воздухе, как и трёхразовое питание, способное не оставить голодным африканского слона, для меня всё та же, обычная норма, давно требующая пересмотра в сторону увеличения. Языковой барьер, ещё месяц, назад мешавший общаться со всеми остальными на равных и тот был преодолён мной в течении первой недели учёбы, с невиданной лёгкостью. Сейчас никто из знакомых и не задумывается над тем, что мы друг друга когда то не понимали. Тех пятидесяти слов, что необходимо было всем нам выучить за первые дни, вполне хватает для понимания и выполнения команд руководства, разговоров по душам, в короткие минуты отдыха и для редких споров по текущему моменту, на уровне среднестатистического солдата. Всё реже возникающее желание немедленно вернуться домой, я тоже уже способен заглушить двумя, тремя словами интернационального языка, понятного всем людям, связавшим свою судьбу с здешними вооружёнными силами.
Нынешний день для всего нашего призыва особенный. В это пасмурное утро нам предстоит, на глазах у очень высокого начальства, отчитаться о достигнутых успехах, после чего с каждым из нас обязательно произойдут какие то метаморфозы, пока мало кому из двух сот с лишним человек, проживающих в самом дальнем лагере, понятные. Группировка мечников, среди сборища новобранцев последнего привоза, самая многочисленная, но это совсем не означает, что она одна из худших. Наиболее отстойным местом здесь считается взвод, принявший на себя обязательства в короткие сроки обучиться владению копьём, туда зачисляют мало способных, провинившихся и людей с повышенной агрессией, к моему большому удивлению, составляющих очень большой процент в нашем лагере. Не каждый в состоянии выдержать то моральное и физическое напряжение, с которым нам пришлось столкнуться с первых же дней учёбы, вот курсанты и срываются, в надежде покинуть территорию школы в самых первых рядах. Копейщики, это мясо войны, а его, как известно, много надо. Вот их и продают заезжим покупателям чуть ли не ежедневно. Наших психов тоже уже начали пристраивать, ровно три дня тому назад, когда был завершён их базовый курс обучения. Дольше всех заниматься в центре подготовки придётся лучникам. Сколько конкретно, об этом мало кто из нас узнает. Народ на пальцах показывает, что самые талантливые могут тут и на целый год задержаться, чтобы потом быть проданными, как бриллиант в пару каратов. Ну а мы, люди, рубящие воздух налево и на право, относимся к той категории военнослужащих, которые всем нужны и всегда востребованы, но выставлять нас на продажу начинают не раньше, чем через два месяца тренировок, об этом в школе все знают, даже такие салаги, как мы.
Все восемнадцать коробок курса выстроили на стадионе через три часа после завтрака. Сразу же по его окончании мы упорно разминались, затем приводили в порядок свою одежду и внешний вид, а сейчас, вот уже минут сорок, толпа ожидает прибытия руководства, в полной боевой готовности. Мы стоим с деревянными мечами в руках и с плетёнными, из среднего размера веток, щитами за спиной, копейщики со своим игрушечным оружием, ну а лучники собрались в самом конце и любовно поглаживают настоящие луки, стоящие примерно столько же, как весь завтрак нашей огромной школы. В каждой коробке собрано по двенадцать человек, это стандартный размер самостоятельного подразделения в здешних армиях. Затесалась в наших рядах и коробка с семью удалыми рубаками, но она на построении присутствует в виде исключения, как приют или если хотите последний шанс для лиц, морально готовых испытать на себе значение это слова на прямую. Рубиться, каждому из представителей моей военной специальности, предстоит, как минимум, по одному разу. Проигравшие в первом же своём поединке снова займут место в строю, а победителям необходимо будет и дальше выяснять отношения между собой до тех пор, пока среди них не останется двенадцать чемпионов, на глазах у своих товарищей доказавших, что они лучшие среди равных.
В первой схватке жребий подбросил мне очень серьёзного и по всей видимости старательного ученика, из мало знакомой коробки, жившей в дальнем конце лагеря. По его манере держаться, холодному взгляду, искоса брошенному в мою сторону, догадался, что легко одолеть такого соперника и так просто пройти в следующий тур соревнований, куда я просто обязан пробиться, не удастся. Противник был шире меня в плечах, сантиметров на десять выше по росту и с огромным чувством собственной непобедимости, прямо-таки струившимся из его эпической фигуры. Нет, я его не боюсь и цену себе знаю, но лёгкий озноб в районе пояснице у меня всё равно образовался.
Кидаться на детину, меч в руках которого казался безобидной детской игрушкой, не стал, хотя до этого все свои тренировочные поединки проводил именно в таком ключе. С первых же секунд ошеломлял напарника и в течении минуты доводил бой до логического конца. Самоуверенный тип напротив, избрал тактику беспрерывного давления на соперника, явно неимеющего против него никаких шансов. Стоило лишь прозвучать отрывистой команде, в моём переводе означавшей: "приступить", как он уверенно атаковал меня, чередуя мощные верхние удары с не менее опасными, в район нижней части туловища. Отбиваясь от них мечом и прикрываясь крохотным щитом, я, естественно, попятился назад, вызвав своими действиями у противоположной стороны, также естественную реакцию, выразившуюся в желании, как можно быстрее добить отступающего противника. Она, эта сторона, обладая огромной физической силой, всю её на меня и обрушила, забыв об обороне, наставлениях учителей и простой осторожности, без которой в нашем деле долго не проживёшь, и понятное дело тут же поплатилась за свою беспечность. Качнувшись вправо и сделав ложный выпад, в точности выполнив один из приёмов, принятых мной на вооружение в этой школе, я, одновременно с этим предугадывая дальнейшие действия соперника, подставил под его мощный, верхний удар, щит, а затем, резким движением ткнул своей тупой деревяшкой в ничем не прикрытый живот, не ожидавшего такого подвоха, детины, чем мгновенно прекратил, казавшийся проигранный мной, бой. Наш рефери, грамотно оценив ситуацию, моментально пресёк попытку напарника по поединку отыграться на огрызнувшейся жертве и жёстко оттолкнул его от меня, в тот самый момент, когда условно раненный воин, злобно махая мечом, пробовал отрубить мне чего нибудь ненужное. Он решительным жестом показал всем окружающим, что всё, один из испытуемых повержен и его место среди тех, кто уже отвоевался.
Дальше было проще, но не легче. Соперники доставались мне серьёзные, не на много хуже моего обученные, физически сильные и волевые. Однако в моём багаже имелся один неоспоримый козырь: кураж, пойманный на старте, и я предъявлял его всем желающим поиметь меня, по первому требованию, в этих скоротечных, учебных сражениях. По результату боёв, вполне ожидаемо, вошёл в коробку победителей, зарегистрировавшись в ней под самым счастливым для меня числом, седьмым, что давало надежду и на дальнейшее, успешное продвижение по лестнице самосовершенствования, ну хотя бы до тех пор, пока меня не снимут с неё руки нового моего владельца.