Страница 24 из 107
- Чехи, что ли? - спросил я себя мысленно и сразу же сделал поправку: - Которые из бывшей Чехословакии.
Пожалуй, лишь у них, в некоторых словах, можно встретить столько жёстких букв, сразу в одном слове. Да какая, собственно говоря, сейчас то разница, кто они по национальности? Видно же, что не русские, на этом пока и остановлюсь. Но вот, что делать с одеждой и со странным вооружением иностранцев, на какой счёт их отнести, в моей, начавшей терять концы, бухгалтерии? Внешний вид у шагающих по дороге людей и впрямь был очень необычный, в моём представлении. Да взять хотя бы те же самые брюки, они светло голубые, не по погоде плотные и самое примечательное очень узкие, прямо, как женские. А жёлто песочного цвета куртка, с чересчур длинными рукавами, да ещё расклёшенная к низу и с двумя завязками на груди. К ней, как относиться? Она у меня уже сейчас вызывает удивление, переходящее в отвращение. Ремень правда ничего: кожаный, чёрный, широкий, с ножнами на боку, но он погоды не сделает, его одни тапочки, с острыми носками, задвинут так далеко, что, взглянув на них, о мужском ремне тут же и забудешь. Кто вы такие, парни? Честно скажу, если бы не ваше оружие, я бы, не моргнув глазом принял вас за обычных отклонистов. Вы же выглядите точь-в-точь, как они.
Отпустив, метров на сто, странных малолеток, покинул убежище и перебегая от одного деревца к другому начал аккуратно пасти этих представителей среднего рода, не приближаясь к ним ближе, чем на двадцать шагов. Открытую местность они прошли вразвалочку, весело смеясь и продолжая о чём то покаркивать друг другу, я же преодолел её ползком, на пузе, но независимо от этого в соседнем лесу мы оказались с разницей секунд в сорок. А уже минут через пять после начала передвижения по нему, на нас обрушились новые впечатления, на каждого свои, но для всех неожиданные и сильно неприятные.
Четыре небритые хари, с улюлюканьем выскочившие с противоположной мне стороны дороги, кинулись на безбородых подростков, что то злобно крича им и угрожая тремя дубинами, и одним, коротеньким, жёлтым мечом. Моя реакция на неожиданное происшествие была мгновенной, я, как подкошенный свалился в траву, словно змейка заполз за близ стоящее дерево и затаился там, будто меня здесь и не было. А вот парни оплошали, они ещё возились со своими щитами, а их уже начали колотить здоровенными палками, наверняка, позаимствованными в этом же лесу. Дальше всё происходило, как в хорошем кино, где до самого конца не понятно, что случится с главным героем. Я лежал, испуганно смотрел на беспредел, творившийся на дороге, буквально у меня под носом и не знал, как поступить. Самым простым было бы: незаметно и незамедлительно покинуть место чужих разборок, но сюжетная линия развивалась так быстро, что мне попросту не хватило времени на это решиться. Когда же занавес опустился и четверо из шести дерущихся лежали на земле, меня и вовсе переклинило. А кого бы не задело, за живое, происходящее? Два здоровых мужика, делают из головы молодого парня, обычными брёвнами, отбивную котлету. Разве можно на такое спокойно смотреть со стороны? Вот я и сорвался. Вскочил на ноги, выхватил из подмышки пистолет, на лету передёрнул затвор и почти в упор стрельнул извращенцам в "бошки", по моему даже по два раза каждому.
После свершившегося возмездия голова работала на удивление ясно, а чего ей было волноваться? Стрелял я из травматика, в целях защиты достоинства, а может быть даже и жизни другого человека, стало быть вины на мне нет никакой. Поэтому дальнейшие мои действия были чёткими и решительными. Схватив одного из малолеток заволок его в лес, метров на двадцать, потом оттащил туда же другого. Не больше двух минут потратил на четверых хулиганов, покидал их, словно дрова, в придорожные кусты, не обращая внимания на ранения и стоны. Ещё два раза по столько же ушло на сбор ценных трофеев и приведение песчаного полотна в предшествующее столкновению состояние. Затем, как и учили, осмотрел тела людей, находящихся на моей стороне, одно из них признаков жизни уже не подавало. Сдёрнул с него тряпичную котомку, снял ремень и закинул их себе на плечи. Тут же, не мешкая, перешёл к следующему. Здесь был полный порядок, человек дышал, пульс у него был сильный и ритмичный. Бросил беглый взгляд на окровавленную голову, на кровоточащий бок, перевязать бы надо, но на это уйдёт уйма времени, да и нечем. Задавив нерешительность, закинул худенькое тельце на плечи, взял в руки оружие, щиты и рванул в сторону реки. Минут двадцать мне хватит, чтобы запутать следы и оторваться от возможных преследователей, буду надеяться, что за это время парень не окочурится.
Выдохся уже на первом километре забега, но упорно продолжал петлять, такое расстояние не может служить гарантией безопасности ни мне, ни раненому парню.
Трудно судить, кто из нас был ближе к краю, когда скинул с себя непосильную ношу и рухнул рядом с ней. Всё наше отличие состояло в том, что я ещё мог, сквозь свист из лёгких, материться, а мой подопечный тихо лежал.
- И какого хера ты туда полез? - кое как отдышавшись спросил я себя. - Тебе чего больше всех надо? Что теперь с ним делать будешь? Скорую вызывать или заниматься самолечением?
Продолжая не лицеприятно высказываться в свой адрес, встал на колени, вытряхнул из мешка, прихваченного у дороги, всё барахло, выбрал из него, что то похожее на чистую одежду и изорвал её в клочья. На бинты не хватит, но в качестве компресса подойдёт.
Нести пострадавшего дальше не было никаких сил, проще было смотаться за вещами к стоянке и вернуться с ними обратно. Как решил, так и сделал, хотя состояние головы, раненного говорило о том, что прежде чем приступать к её лечению, ей необходимо пройти основательную головомойку. Песок, смешавшись с кровью, ещё больше усугубил и без того просто жуткую картину.
Боец пришёл в себя на следующее утро. К этому времени я успел перевязать его, обустроиться на новом месте, подкрепиться и не раз, выспаться, проверить состояние трофеев и содержимое чужих карманов.
- Крых, тых пух штырк - такими мне показались первые, произнесённые парнем слова, в моём присутствии.
- О, как тебя перекосило. Сердешный ты мой - сказал я ему в ответ, порадовавшись за говорившего.
Солдатик внимательно посмотрел на меня мутными глазами и снова тихо заговорил:
- Шкртел дырк умпр.
- Не понял?! А причём здесь Шкртел? - переняв эстафету выражаться гласными, спросил я.
- Шкртел дырк умпр. Кртыч? - чему то улыбаясь сказал и, как мне показалось, о чём то спросил, лежащий в моей палатке человек.
- Да сдался тебе этот Шкртел. Ты чё, фанат зенитовский? Так он у вас вроде давно уже не играет - положив парню ладонь на ту часть лба, что не была закрыта повязкой, проговорил я. - Ты бы лучше сказал мне браток, чего с тобой дальше делать?
- Братек, Братек - ещё больше заулыбавшись и положив руку себе на грудь, пролепетал раненый и снова поинтересовался бывшим зенитовцем: - Шкртел дырк умпр.
- Вот значит, как? Стало быть тебя Братек зовут, а тот, что с тобой был и не словак вовсе, а имя у него такое, как фамилия. Ну тогда и я представлюсь, раз такая пьянка пошла. Меня Серёгой зови - сказал я и тоже стукнул себя в грудь, словно индеец из племени маугли.
- Срага - попытался произнести, на свой лад, моё имя братишка и я понял, что его надо срочно менять на другое.
- Не не! Лучше зови меня Серж - так сможешь? - громко, махая при этом руками, словно глухонемому сказал я парню.
- Сржг - тут же выскочило из его гортани.
- О, это другое дело. А то сразу ярлыки вешать, какой я тебе... - подкладывая под голову парня свой рюкзак, удовлетворённо заявил я.
Объяснить новому знакомому, что его друг убит, труда не составило, языком жестов владею в совершенстве, а вот успокоить его после этого, не радостного, известия, быстро не получилось. Пацан всё норовил встать на ноги и куда то идти, скорее всего на поиски своего товарища или брата, но куда ему, с его то сотрясением мозгов. Кончилось всё так, как я и предполагал, мальца стошнило, и мне пришлось выволакивать его из палатки, а затем и переустанавливать её на новом месте. Успокоился он лишь после обеда, когда я напоил его крепким чаем со сгущёнкой, из своей металлической кружки, приведшей пациента в полный восторг и накормил чёрствыми сухарями, страшно не понравившимися, ничего не понимающему в сухарях, парню. Стоило его повреждённой голове попасть на подушку из прошлогодних иголок и листьев, как он тут же отключился, тихо засопев, и по детски зачмокав губами. Мне же спать совсем не хотелось, хотя усталость ощущалась во всём теле. Просто полежать, после обеда, можно, а спать нет - это не по мне. Привалившись спиной к тонкому деревцу, я порадовался сладкому чаю, обильно смазавшему стенки моего желудка, а потом, придался очередным размышлениям, пришла пора и для них. Новых впечатлений накопилось достаточно, так почему бы не разобраться с теми, что лежат на поверхности ледника, на самом деле оказавшегося огромным айсбергом.