Дембель против бандитов

Ситуация, в которой оказался Илья Корнилов, выглядела хуже не бывает.

Родительский дом, в котором Дембель прожил, с перерывом на армию, все двадцать четыре года своей жизни, перешел в полную собственность местных бандитов, и отец с матерью вынуждены будут коротать остаток дней в грязной халупе.

Бывший однополчанин Дима Ковалев, случайно обретенный несколько дней назад, потерян. Поиски по-прежнему безрезультатны: Мити нет ни на одном месте, где обычно цыгане ставят своих «батраков». Продали его в другой город, обменяли, подарили или посадили в подвал за строптивость — этого не может сказать никто.

Да и он, Дембель, оказался изгоем в собственном городе. У него нет ни копейки денег, нет даже своего угла, он вынужден избегать людных мест, чтобы не попасться на глаза бандюкам… Да и не слезут они с Дембеля, пока он жив, это уж точно.

Вот и получается, что единственный свет в окошке — Оксана Ковалева. Правда, ситуация у нее, неискушенной восемнадцатилетней девушки, немногим лучше, чем у самого Ильи.

Илья и Оксана были знакомы лишь третий день, но Дембелю казалось, будто он знает эту наивную хрупкую девушку с большими печальными глазами всю свою жизнь.

Ничто так не сближает людей, как общие беды, общие проблемы. И если такие люди всецело верят друг другу, можно не сомневаться, что любая проблема будет разрешена…

— …Ну что — завтра тем же маршрутом двинем? Откинувшись на спинку садовой скамейки, Илья закурил.

— Двинем… — печальным эхом ответила девушка.

Они сидели в городском парке, пустынном по случаю позднего вечера и промозглой слякотной оттепели.

На безлюдную парковую аллею опустились фиолетовые сумерки. Островки подтаявших за день сугробов призрачно белели меж облетевших кустов. Где-то высоко, в кронах деревьев, гортанно кричали, дрались, шумно хлопая крыльями, какие-то птицы. Ветер ворошил на асфальте палую прошлогоднюю листву. Несмотря на середину января, оттепель была в самом разгаре, и запахи сырости, плесени и свежей земли казались не зимними, но весенними…

Как и вчера, и позавчера, поиски Димы Ковалева не принесли удачи. Мити не оказалось ни у Центрального рынка, ни у кладбищенского входа, ни у Петропавловского собора, ни у Екатерининской церкви, ни у вокзалов. Случайные прохожие, таксисты и уличные торговцы, к которым обращались молодые люди, иногда подтверждали: да, действительно, несколько дней назад стояла рядом с железнодорожным вокзалом инвалидная коляска с безногим мужичком в пятнистом камуфляже. Инвалид — а веселый: на аккордеоне играл, песнями народ развлекал, шутками-прибаутками сыпал. А где он теперь, нам неведомо…

— Может, у других нищих спросить? — предложила Оксана. — Если все нищие в вашем городе работают на цыган, они-то должны знать…

— Я уже думал. — Дембель щелчком стряхнул сигаретный пепел. — Не стоит.

— Почему?

— Чтобы перед их хозяевами не светиться.

— Ну почему? — наивно спросила девушка. — Илья, я не понимаю…

— Димка мне рассказывал, что там за народец подобрался… Алкоголики, мелкие воришки, бичи, беглые алиментщики, вконец опустившаяся дрянь. Им-то с какой радости нам о Димке рассказывать? Они скорей своему хозяину Яше стукнут — за стакан водяры, несколько сигарет, просто за то, чтобы лишний раз не ударил!

Оксана болезненно закусила нижнюю губу — ровные зубы ее влажным перламутром блеснули в сумерках.

— Что же делать?

— Я же говорю — завтра по новой пойдем искать. Тем же маршрутом, по тем же точкам. И искать, искать до упора. Кто ищет, тот всегда найдет. Главное, чтобы Димку из этого города не увезли, вот что.

— А если уже увезли?

Дембель поднялся, протягивая руку девушке.

— Будем надеяться, что не увезли. Ладно, пойдем.

И они двинулись к выходу…

Уже на главном проспекте Оксана осторожно взяла Илью под руку — Корнилов ощутил, что локоть девушки неестественно напрягся; наверное, она боялась, что он воспримет это как-то не так. Дембель осторожно скосил взгляд на Оксанино лицо — огромные ее глаза, казалось, светились в вечерней полутьме.

Корнилов осторожно сжал рукой ладонь девушки, и она ответила слабым пожатием.

— Спасибо тебе… — тихонько, одними губами прошептала она.

— За что?

— Ни за что… Просто спасибо.

Удивительно, но именно теперь, в состоянии полнейшей безнадеги, Илья почувствовал уверенность, что все беды так или иначе закончатся, все проблемы разрешатся и солнце рано или поздно засветит над его головой.

Впрочем, только ли над его?

Сейчас, сумрачным январским вечером, он наконец понял: его чувства к сестре боевого товарища — не просто братские… Но надо же было такому случиться, чтобы чувства эти снизошли на Корнилова именно теперь, когда все, казалось, потеряно, когда ни в чем не видно просвета, когда будущее выглядит черным, как зимняя ночь за городом!

— Спасибо тебе, Илюша, — повторила девушка. — Спасибо за все…

— И тебе спасибо. Ну что — домой?

Из гостиницы «Турист» они перебрались еще вчера. Деньги заканчивались, да и всякий раз давать взятку ночному администратору слишком накладно.

К счастью, Дембель быстро решил проблему с жильем. У входа на железнодорожный вокзал в любое время дня и ночи стояло несколько бабок, торгующих сигаретами, пивом и самодельными пирожками. Многие из них сдавали комнаты приезжим; пенсию не платят, денег нет… Надо же как-то жить?

У одной такой бабки и была снята микроскопическая каморка во флигеле. Окраина города, частный сектор, лабиринты бревенчато-дощатых трущоб — кто догадается искать Илью именно там? Баба Настя, так звали хозяйку, даже не потребовала у них документов; денег, заплаченных за три дня вперед, было достаточно, чтобы не интересоваться фамилиями квартирантов…

Молодые люди молча шли по пустынной улице. Город отходил ко сну — одно за другим гасли окна, светофоры на перекрестках уже мигали желтым, и последние автобусы развозили жителей по домам.

— Пешком пойдем или подъедем? — спросила Оксана, и по ее тону Илья заключил — лучше пешком.

— Пойдем…

Несмотря на слякотную сырость и влажный ветер, задувавший с реки, возвращаться домой не хотелось. Хотелось вот так, неторопливо и бесцельно, гулять по улицам. Хотелось, держа Оксану за руку, встретить рассвет. И ни о чем друг другу не говорить. А зачем? И так все понятно…

Но инстинкт опытного бойца подсказывал Дембелю: именно теперь ему ни в коем случае нельзя расслабляться. Потерять бдительность — значит подставить под удар не только себя, но и Оксану…

— …Ну что, ты домой иди, а я скоро…

Подняв воротник куртки от ветра, Илья успокоительно улыбнулся Оксане.

Уже на подходе к окраинному поселку Дембель неожиданно спохватился: надо, мол, сбегать в родную спиртзаводскую микрагу, взглянуть на окна. Если светятся — значит, родители еще дома. Если нет — стало быть, уже переехали, и тогда их следует искать за городом.

— Илья, может, не надо?.. — беспомощно запротестовала девушка.

— Да ладно тебе! Ничего со мной не случится. Я скоро.

— Только не задерживайся!

— Ну, это уж как получится… — Он чмокнул Оксану в щеку и, дождавшись, пока она зайдет во двор, пошел прочь.

Спустя полчаса он уже был рядом с родительским домом. Илья не пошел к своему подъезду — риск нарваться на кого-нибудь нежелательного даже теперь, за полтора часа до полуночи, был слишком велик. Неторопливо пересек двор, зашел в подъезд противоположной пятиэтажки, поднялся на второй этаж… Застекленный лестничный пролет давал отличную возможность рассмотреть окна своей бывшей квартиры, оставаясь при этом незамеченным.

А почему, собственно, бывшей?

Ведь его, Дембеля, не задавили машиной на трассе, он еще жив, он не ставил своей подписи под документом. А это значит, что не все еще потеряно.

Даже беглого взгляда, брошенного на окна противоположного дома, было достаточно, чтобы понять: родители уже съехали. На кухне и в комнате горел свет, но ни портьер, ни тюля, ни мебели не наблюдалось. Илья напряг зрение, стараясь рассмотреть мужскую фигуру на непривычно пустой кухне… И хотя до кухонного окна было далековато, Корнилов сумел различить физиономию мужика: это был тот самый, похожий на откормленного бычка бандюк — подручный Сникерса. Бычок — Илья помнил это — отзывался на кличку «Антип».