Lurk

Кто-то ими питается.

Стилински с сигареты поднимает тяжелый из-подо лба взгляд на тренера.

— А ну марш на поле! — орет Финсток. Стайлз с иронией думает о том, что он своим криком мог бы посоперничать с банши, а потом спокойно идет на поле. Тренер в спину сыплет угрозами и обещаниями слить в запас, если игра будет проиграна. Он приказывает Стилински встать в ворота, а остальным по очереди отточить умение забивать голы.

Скотт внимательно глядит на друга, нутром начиная чувствовать то, что Стайлз либо слишком апатичен, либо испытывает эмоции, чуждые человеку.

От осознания этого факта становится как-то не по себе.

— МакКолл! — материализуется рядом Финсток. — А ну марш в колонну!

Финстоку плевать, нападающий ты, защитник или полузащитник — забить мяч в вороты должен уметь каждый, и такое вот дрючиво начинает практически каждую тренировку. Стайлз смотрит на игроков, в каждом из них плещутся самоуверенность и надменность. Стилински все еще слышит музыку в голове, дым в легких насыщает и стимулирует подобно спидам или другим подобным лекарствам. Он берет стик и со всей силы сжимает его в руках.

— Сейчас, Стилински, посмотрим, насколько твои херовы сигареты помогают тебе реагировать! — Финсток упирает руки в бока и уже победно ухмыляется. Скотт видит, как Стилински тяжело цедит его взглядом, который будто принадлежит другому человеку. МакКолл даже вроде бы догадывается кому именно, но свисток прорезает его догадки стрелой — и все мысли разбиваются.

Тренировка начинается. Нужно сконцентрироваться, чтобы удержаться в статусе капитана команды. Скотт включается в игру.

И Стайлз тоже.

2.

Из двадцати мячей Стайлз пропускает шесть.

Стайлз.

Всего лишь шесть из двадцати.

Стайлз, вечно сидящий в запасе, играющий в лакросс с таким же мастерством, что и слепец в дартс. Скотт, Финсток и все остальные проглотили это как данность и нечто само собой разумеющееся, но каждый неравнодушный все равно старался обмозговать. Стилински делал вид, что не замечает косых взглядов, а все остальные делали вид, что внезапно развившиеся способности Стилински их никак не зацепили. Тренировка продолжилась — изнуряющие упражнения не выбивали из строя Стайлза, как бы Финсток не старался. Дыхалка Стилински не была подорвана — и он был чуть ли не первым, который отлично проходил упражнения, как, например, бег на длительные дистанции.

Финсток молча проглотил это событие, но изумление на его лице читалось с такой же легкостью, как и его недовольство, которое видели все за час до этого. Больше тренер не срывался ни на кого — просто отдавал команды и натаскивал ребят, разрабатывая возможные комбинации и ходы ведения игры. Эти полтора часа показались самым выматывающим временем.

Скотт был даже рад, когда тренировка закончилась, и все медленно поперлись в сторону спортивного зала. Стилински лишь дошел до трибун, взял свой плеер и, снова погрузившись в мир музыки, направился к школе.

Да что с ним не так? Его перепады настроения можно сравнить только с биполярным расстройством, что было бы весьма своеобразным дополнением к СДВГ. Но вряд ли у Стилински внезапно обнаружилась биполярка.

Скотт вспоминает все попытки Лидии достучаться до команды.

Она что-то хотела сказать. И тогда, когда Стилински уезжал с Кирой, Лидия сказала, что теперь у Стайлза появился секрет, и причина его появления — Кира. Такая пиздецки загадочная Кира с ее каким-то нечеловеческим гипнотизирующим взглядом, с этими кошачьими повадками и ограниченным словарным запасом.

Скотт решает больше не упускать это из виду.

Последующие полчаса проходят в полном молчании. Игроки принимают душ, переодеваются, собираются домой. Стилински все это время — за исключением душа — слушает музыку и ни с кем не разговаривает. Скотт мимолетно думает о том, что это как-то странно — так пристально наблюдать за лучшим другом в мужской раздевалке. Он бы даже, наверное, воспринял эту ситуацию как анекдотическую, но почему-то ему было не до смеха. Потому что молчание, точность, высокие показатели на тренировках — это не про Стайлза.

У него в наушниках снова играла какая-то ревущая музыка, напоминающая одновременное звучание невпопад всех существующих в мире инструментов. Скотт вопросительно взглянул на друга, Стилински словно почувствовал этот взгляд, он вытащил один наушник и натянуто улыбнулся другу.

— Готов к завтрашней игре? — поинтересовался Скотт, поражаясь ледяному спокойствию лучшего друга.

— Ага, — они вышли на парковку. Остальные ребята стояли на парковке, ожидая друзей, они решили сегодня сходить в кино все вместе. Там была премьера какого-то кино, где играл любимый актер Хейден, а так же у нее были на руках билеты в полцены, так что все остальные поддержали идею.

Лидия тоже была здесь, в своем неприступном и холодном одиночестве. Если честно, ей не хватало Малии, и когда она увидела Стайлза, то это ощущение пустоты лишь усилилось.

Ведь он так переживал из-за нее. Сутками то торчал в ее палате, то не выходил из дома, а теперь вел себя столь непринужденно, будто его это никак не касалось. Он объяснил ей кое-что про барьеры разумы, — хотя это до сих пор не укладывалось в голове, — но никак не объяснил свое меняющееся настроение, и это настораживало.

Скотт и Стайлз поприветствовали остальных. Лиама не было на тренировке, потому что в этой игре участвуют старшекурсники. Сейчас он стоял в обнимку с Хейден, излучающей самую тошнотворную в мире радость.

— Финсток рвет и мечет? — с улыбкой спросил Данбар. Стайлз и Скотт стояли напротив, а Лидия процеживала взглядом Стилински: эти обтягивающие футболки сменили растянутые клетчатые рубашки, белые провода наушников стали обязательным аксессуаром, а рюкзак Стайлз постоянно надевал лишь на одно плечо, словно становясь еще старше. Это мелочи, да, но именно из-за таких мелочей меняется, порой, все восприятие.

Скотт стал что-то рассказывать про тренировку. Стайлз слушал музыку, а Хейден сжимала билеты и руку своего парня сияя так, будто ее номинировали на Оскар. Лидия радовалась, что тут нет Киры, но тонкий шлейф запах сигарет, исходящий от Стайлза, будто создавал ее присутствие.

— А вы придете же завтра на игру, да? — он перебивает разговор своим будничным и прежним голосом, Лидия — и Скотт — даже немного расслабляется. Правда, она отмечает про себя, что он больше на нее не смотрит так, как раньше.

Ощущение пустоты усиливается.

Ребята закивали. Скотт улыбнулся, а Стайлз быстро перевел взгляд на Мартин, на эту невероятно красивую и столь же невероятно доступную девушку, которая в последние дни казалась растерянной. Нет, Стилински не был дураком, он понимал природу ее беспокойства — ей снова хотелось натянуть поводок на его глотке, ей хотелось вернуть прежнего Стайлза.

У нее не получалось, поэтому она и злилась, а когда понимала, что злость порождает еще больше вопросов стала просто шуганой и скованной.

— А ты придешь, Лидия? — спрашивает он, от чего в воздухе на несколько секунд повисает тишина. Лиам, Хейден и Скотт просто молчат, Стайлз и Лидия смотрят друг на друга так внимательно, будто пытаются найти подвох.

— Да, — отвечает она, сникая до полушепота. «Да» изрезает ее горло наждачной вымученностью, но после этого самого «Да» все снова начинает казаться правильным.

— Думаю, ты принесешь нам удачу, — он улыбается и подмигивает ей, а Лидия из-за этого почему-то заливается краской и смущенно опускает глаза. Положение спасает Хейден, в очередной раз подскакивая на месте и возвращая всех в реальность:

— Ребят, Эллисон и Айзек уже ждут! Прислали смс, что купили попкорн, нам пора.

Хейден и Лиам едут на машине Данбара, а Скотт и Лидия погружаются в старый потрепанный джип Стилински. Мартин залезает на заднее сиденье, вжимается в кресло и вспоминает о то, что с четырнадцати или пятнадцати лет у нее были парни, и она не смущалась, если за ней красиво ухаживали. Ей дарили цветы, подарки, делали в кино, приглашали в дорогие кафе и дарили дизайнерские вещи иногда.