Обуглившиеся мотыльки

Он ненавидел Джоа, но не так сильно, как Елену. И почему ей не сиделось дома в день их знакомства, а? Почему он сел именно в тот вагон? Почему она ответила ему? Сальваторе презирал ее за ее святость, за ее бескорыстность и за ее преданность тем людям, которым она была обязана. Эта малявка открыла ему глаза. «Ты прожигаешь молодость? — говорила она, смеясь. Это был отчаянный, безумный смех, который всегда появляется, когда человек стоит на грани. Еще чуть-чуть и она станет сумасшедшей. — Да ты облил себя керосином! Ты поджег свою молодость! Ты сгорел заживо! Не пытайся себя оправдывать. Ты ничтожество… Чего же ты добился? Ты пустота!», — говорила она в последнюю их встречу. Юная, девятнадцатилетняя Елена Гилберт сумела разбить и его сердце; забавно, не правда ли? Она не умела общаться с мужчинами, она избегала парней и даже не стала бороться за свою первую любовь.

Однако умение разбивать сердца, видимо, было дано ей от рождения. Она стала его волчицей, разорвавшей на кусочки его душу. Она стала его наваждением. Она стала его озарением.

Он ненавидел ее. И он знал, что будет любить ее до конца своей никчемной жизни.

Джоа не объявлялась еще несколько последующих недель. Кажется, она решила оставить в прошлом эти странные, страстные и поглощающие отношения. Деймон особо не расстраивался, он был занят: кутежи, налеты, драки… И каждый раз, возвращаясь в пустую квартиру, Деймон нисколько не расстраивался. Он был рад своей свободе, к нему снова возвращался статус одиночки-волка.

Сальваторе шагал к метро, ему хотелось вернуться домой, принять душ, отдохнуть, а вечером снова отправиться развлекаться. В конце концов, лучше прожечь молодость, чем проспать, не так ли?

Вагон метро был полупустым. Раннее субботнее утро, все наслаждаются выходным. Так было даже лучше. В наушниках играла тяжелая металлика, приглушавшая головную боль. Лицо было разбито, а кулаки все еще болели, однако Деймон с улыбкой вспоминал о вчерашней потасовке. В метро этого парня все сторонились, поскольку внешний вид не внушал доверия. И лишь немногие девушки решались позволить себе посмотреть на избитого, красивого парня с уродливым шрамом на шее, о появлении которого Деймон никому и никогда не рассказывал. Сонливость валила с ног, а пить хотелось сильнее всего. Но движение транспорта было слишком медленным, а вагоны постепенно стали понемногу заполнятся, а потом произошел какой-то коллапс, и остановка на одной из станций увеличилась до получаса с нескольких минут. То ли водитель потерял сознание, то ли что-то с пассажирами в первых вагонах — Сальваторе не вникал. Он слушал музыку, да и спешить ему было некуда. Неужели это не чудесно — никуда не спешить? Семья способна причинить много боли, как и отношения с другими людьми, а любовь и дружба вообще способны бросить в бездну… Падать в бездну всегда очень долго. А жизненная концепция Добермана: не спешить, быть свободным, прожигать года, никого не любить. Чувства иссушают… Чувства лишают жизненной энергии. А если ни к кому не привязан — проживешь дольше, сбережешь нервы, да и сердце не будет разрываться на части от боли. Так проще.

Некоторые люди покидали вагоны, кто-то терпеливо ждал, заходили новые пассажиры. Деймон устало наблюдал за их суматохой, за их попытками быть востребованными и нужными: все они кому-то звонили, куда-то торопились, писали сообщения. Смешно… Видимо, страх остаться одному живет в каждом из нас… Некоторые его принимают, убивают и живут дальше. Некоторые даже не ищут: они суетятся, звонят, пишут, напоминая рой бесполезных и грязных мух. Жалкое зрелище.

Половина девятого утра. Остановка затягивается уже на сорок минут. Села зарядка на плеере, но Деймон, обладавший сдержанностью, спокойно сидел, все еще наблюдая за тем, как люди от раздражения покидают вагоны. Постепенно места заполнялись. Но возле Сальваторе все равно было пусто… Ещё равно восемь минут.

Она вошла с книжкой в руках, оглядела обстановку вокруг, нашла свободное место, уселась рядом, открыла книгу и вновь стала читать. Деймон, уже в течение сорока минут наблюдавший за людьми, решил понаблюдать и за этой странной девушкой, которая не отрывала взгляда от своей книжки. Деймону показалось, что сия особа даже не видела рядом с кем она села. А может, ей было все равно. Девушка с упоением читала, не глядя на часы, не доставая телефон из сумочки, никуда не спеша. Сальваторе ее внимательно оглядел. Она была хорошенькой. Минимум косметики и украшений, одета в короткую юбку и белую блузку, а волосы локонами спадали на плечи. Ножки стройные, личико симпатичное. Выглядит она спокойно и уверенно.

Доберман решился на эксперимент. Он никогда первым ни с кем не знакомился, в основном, обращались к нему. Он не называл своего имени, не задавал стандартные вопросы, не делал комплиментов… Он решился просто поиграть с этой наивной девушкой, которая единственная во всем вагоне читает книгу. Деймон прочел пару строк, поморщился от сентиментальности строк, а потом, обратив взор на собеседницу, смело, но тихо произнес:

— И куда ты едешь?

Она оторвалась от своей «Библии», недоверчиво и с испугом посмотрела на Добермана, а потом тихо, но уверенно сказала:

— Простите?

— Куда едешь, спрашиваю. Просто мы здесь торчим уже около сорока минут.

Елена взглянула на часы на руке, видимо, соображая с какого времени поезд здесь стоит, а потом отрицательно покачала головой и вновь уставилась в свою книгу.

— Спасибо, что предупредил, но я никуда не спешу.

Она тоже решилась на смелость, сразу перешла на «ты». Ее сердце отбивало бешеный ритм: с ней никто еще просто так не заводил разговор в общественном транспорте. Концентрироваться на чтении было бесполезно — теперь слова не образовывали предложения и напоминали бессмыслицу. Девушка захлопнула книгу, спрятала в сумку и села неподвижно, чувствуя на себе пристальный взгляд.

Ей надо было отвлечься. В конце концов, он просто предупредил (пусть сделал это и бестактно), а ты тут уже что зря надумала! Надо отвлечься…

Елена вновь испытала досаду. Она видела Мэтта с той белокурой девицей уже неделю, и кажется, парень был счастлив. Девушка вспоминала слова подруги о том, что ей тоже пора устраивать свою личную жизнь, ведь девятнадцать как-никак. Она понимала, что нельзя жить иллюзиями будто Мэтт хочет просто позлить или… Заставить испытывать ревность. Она понимала, что пора знакомиться…

Сейчас ей представляется шикарная возможность, но Елена просто-напросто не знала как познакомиться. Сердце бешено билось в груди, и девушке казалось, что парень, сидящий рядом, услышит ее сердцебиение. Руки почему-то похолодели, а мысли не были четкими и ясными. Все чертово волнение!

Потом шатенка решила, что ей лучше пройтись пешком или доехать на наземном транспорте, ведь неизвестно сколько она здесь пробудет, если прошло уже сорок… сорок пять минут. Но как только Гилберт набралась смелости встать, двери закрылись, и поезд вновь поехал.

— Что ты читала? — спросил Доберман. Елена уверенно посмотрела на парня и так же уверенно ответила:

— Ничего особенного.

Деймон усмехнулся, а Елена испытала то же странное ощущение, что испытал и Тайлер. Блеск в глазах парня ей не понравился, ей не понравилось его сбитое лицо, ей не понравился его шрам на шее. Ей вообще захотелось избавиться от такого соседства, но пересаживаться было некуда, а гордость не позволяла просто так подняться и уйти. «Он не должен знать, что стесняет меня. Никто не должен знать об этом». А Деймон находил что-то забавное в этой странной девушке.

— Однако зачем тратить на это время, если в книге ничего особенного? Мне просто интересно.

Тон голоса спокойный, и вообще у Елены создалось впечатление, что этот парень не умеет испытывать какие-либо эмоции.

— Моя подруга называет это второсортными романами, — ответила Елена, взглянув на Деймона. — Думаю, она в чем-то права…

— Тогда почему бы тебе не перейти на что-нибудь более грандиозное?

— Потому что я хочу читать именно эти книги.