Избранный

– Макс, просыпайся! – трясла меня мама, – нам на самолет пора!

Я что-то промычал, и как-то собрался и вошел вместе с ней в аэропорт, где нам пришлось бежать на посадку, но к счастью, успели. Но я переживал, что работники могут придраться, о чем был наслышан от знакомых и средств массовой информации, но нас благополучно пропустили на самолет.

Раньше мне не доводилось видеть вблизи настоящий авиатранспорт, от чего у меня захватило дух от его размера и величия, присущие исключительно самолетам. Я глазел на наш самолет, и меня переполняли безграничное восхищение. Еще зацепившись об свою ногу, едва не упал у трапа. Внутри снова было  чему меня удивить, потому что салон казался таким же гигантским, и мы с мамой, никогда не летавшие до этого, не сразу сориентировались где наши места, даже пришлось обратиться к другим пассажирам, на что они любезно нам объяснили, что к чему.

Впервые я сидел в салоне самолета, и мною обуревали слишком много эмоций, но больше всего это были предвкушение и страх полета. Я специально не спал до посадки около полтора дня, так как во сне уже не страшно летать. Нам достались места у окна, и мама великодушно уступила мне место у иллюминатора под предлогом, что ей и так страшно, а тут еще воочию наблюдать, как мы витаем в облаках, тем самым усиливая чувство беспомощности и потери контроля над ситуацией. Усевшись, она включила в плеере музыку, которая должна была настраивать ее на расслабляющий лад, далее следовало надевание маски для сна, и после этого следовала просьба ее не беспокоить без надобности.

И мне были понятны ее действия. Пока мы не взлетели, я напредставлял себе кучу кадров с мест крушения авиатранспорта, что видел по телевизору, и от того едва не впадал в обморочное состояние, но всячески одергивался тем, что согласно статистике, авиакатастрофы падают редко. Главное, вытерпеть взлет и посадку, а там можно и поспать, если получится, потому как в этом не был уверен, сна не наблюдалось ни в одном глазу. Не будучи набожным человеком, я стал думать о том, помню ли я какие-то молитвы.

И вот, мы взлетаем! Во время взлета я зажмурился со всей мощью, и в голове стали мелькать мысли, что моя жизнь, в принципе, была нормальной и… Все. Даже вспомнить нечего, вот тебе и вся жизнь перед глазами. От осознания сего факта я даже я немного расстроился и открыл глаза. Ничего не имело значения, ничего меня уже не пугало. Пошарив в рюкзаке, я вытащил книгу в мягкой обложке, которую я читал на протяжении нескольких месяцев, и не потому что она была скучная, просто настроение к чтению редко меня посещало, мне были куда интересней другие занятия, типичные для рядового подростка, вроде игр на компьютере.

В аэропорту нас встретила милая девушка, которую можно было бы принять за Клавдию Шиффер, до чего же поразительное сходство. Спросив наши имена, одарила нас своей белозубой улыбкой, нисколько не уступающей улыбке той, на кого она была похожа. От нее мы услышали, что нам надо сделать пересадку на частном самолете, на который она должна нас проводить. «Ничего себе!» – мелькнуло у меня в голове.

– Но вы пока можете отдохнуть в номере, который снял специально для вас. Вас ожидают ужин, горячая ванна и мягкая постель. А еще окно с видом на море. На самолет садимся поздним вечером. А сейчас пошли к выходу, где нас ожидает машина.

И поплелись мы за ней. Площадь и интерьер аэропорта поражал наше воображение. Такой минималистский, что даже футуристический, а размер! Пока мы не вышли на парковку, я едва не сломал шею, настолько был ошеломлен увиденным.

У машины стоял человек в форме водителя, ну знаете, такие еще шляпы носят. При виде нашей бравой троицы он распахнул заднюю дверь. Первой села мама, а потом и я. Наши вещи были любезно спрятаны водителем в багажник. Наша, скажем так, путеводительница села на переднее место.

Когда нас катали в гостиницу, по пути я не отлипал от окна, в котором проносились виды города. Настолько он отличался от моей вымирающей «деревни», где дома в основном разрушались, как и дороги. Здесь же через одного небоскребы, ухоженные улицы, ровные дороги, улыбчивые люди. Всюду играла музыка. Это город словно создан для праздника. Как бы мне хотелось жить здесь. Интересно, а там, куда нас доставят, тоже такие же виды? Или-или? Нет, если нам обещали райское место, значит так и должно быть. Но в моей понимании рай именно так.

Стоит ли говорить, что в фойе я тоже таращился на все с большим восторгом? Богатство интерьера поражало мой неизбалованный ум: всюду кричало о богатстве.

С швейцаром мы добрались на зеркальном лифте до нашего номера на пятом этаже. За нами числился двухместный номер, в котором большую часть площадь занимала светлая просторная гостиная по роскоши не уступавшая всеобщему гостиничному дизайну. Посередине красовался угловой диван, оббитый глянцевой кожей цвета молочного шоколада, над ним же висела пошлая люстра с множеством висюлек. Со стен красовалась лишь единственная картина на тему марины. Помимо дивана стояли еще два кресла из того же набора, журнальный столик с любезно принесенный заранее на экзотические яства вроде устриц и неведомых фруктов, чьи названия не застревали в моем сознании, а завершал картину огромный ковер на полу с причудливыми узорами, и моей смелости ступать не хватало, пока этого не сделал работник гостиницы. С его помощью наши багажа отучились на креслах, и заметив нашу нерешительность, улыбнувшись, предложить нам присесть на диван и перекусить, с дороги ведь наверное, проголодались. Когда мы последовали его указанию, он спросил, надо ли нам что-нибудь, на что мать отрицательно покачала головой, и понял, что в его услугах уже нет нужды, тут же покинул номер.

Наевшись с дороги, мама выразила желание немного вздремнуть в спальне.

– Конечно, иди, а я тут пока дочитаю книгу, в самолете как-то не получилось. – И в моих руках оказалась та самая книга, слово в знак подтверждения того, что мне будет не скучно. Странно, что телевизора здесь не наблюдается… Оказывается, его поставили в спальне, что, на мой взгляд, еще более непонятное решение, чем его теоретическое отсутствие.

Книга не  сказать, что оправдала мои ожидания от концовки, скорее напротив, разочаровала, и поэтому решил, что в наказание нее пойти и выбросить ее в мусорное ведро, что находилось в санузле, где моим глазам представился вроде как джакузи. Это настолько поразило такую деревнюкак меня, что совершенно забыл, зачем шел сюда.

– Что ты стал как истукан? – хоть голос и был заспанный, но все же стал той неожиданностью, что меня со слабыми нервишками, сумел спугнуть. – Да что ты так реагируешь, нельзя же так, – успокаивающе пробормотала мать.

Вспомнил с какой целью я здесь стою и бросил книгу в мусорную корзину, на что получил в свой адрес удивленный взгляд.

– Да это так, плохой роман, туда ему и дорога. – Заверил я и бегом выскочил обратно в гостиную.

Судя по времени, проведенному в санузле, мать пошла туда по гигиеническим делам. Когда на вышла, то мои догадки подтвердились так как от нее несло мылом и запахом зубной пасты. Присев в кресле, стала набирать номер, и по громкой связи донесся голос девушки-администратора:

– Да?

– Можно ли получить доставку чая в номер 213?

– Да, ожидайте.

Пока нам несли чай, в спальне матерью были проведены манипуляции с переодеванием: из обычных темно-синих узких джинсов и черной футболки в цветастый сарафан, удостаивавший чести надеваться довольно редко. Волосы, уложенные в слегка свободный хвост, завершали скромный, и в то же время, элегантный образ.

Прежде, чем мы едва выпили по чашке ароматного черного чая с хрустящими круассанами с малиновой начинкой, в дверь снова постучались.

Это была та самая милая провожая. Она не переступала порог в гостиную, предпочитая подождать нас у дверей.

– Да вы может присоединитесь к нам? – решил я не подавлять в себе хозяина, но в ответ от нее следовало краткое и уверенное «Нет». Мне хотелось налить себе еще одну чашку, но понимая, что надо уже собираться, и ограничился лишь тем, что взял эту вкуснейшую выпечку с  собой. Взяв свои пожитки, мы поторопились к выходу.