Страница 2 из 57
Лифт изрядно удивил бы меня, если бы отметил скрипом свой путь наверх. Но он двигался бесшумно. Все смазано на славу.
– Господин Линдберг?.. Добро пожаловать. Меня зовут Анетта Кассель.
Очень красивая женщина. Возможно, высокие скулы указывали на далеких славянских предков. В глазах переливалась морская зелень, рот казался очень большим, но не портил лицо. На лбу – каштановая челка. Так называемая «пажеская» стрижка. Белый жакет спортивного покроя и белая юбка подчеркивали линии фигуры.
– Входите, пальто можете оставить здесь…
Она ввела меня в приемную, словно медицинская сестра, приветливо улыбаясь, но напряжение не оставляло меня.
Стены и потолок приемной были отделаны панелями из дорогой древесины. Золотистый гладкий ковер наводил на мысль о поле спелой пшеницы. Напротив двери стену украшало полотно Миро. Рядом с дверью висели две литографии Пикассо. На узком столе с чеканной медной столешницей красовалась полная белых роз большая керамическая ваза. Белые цветы отлично сочетались с обликом фрекен Кассель.
На окне висели полупрозрачные полотняные занавески того же цвета, что и ковер. Всю боковую стену между дверью, в которую сейчас с улыбкой вошла фрекен Кассель, и стеной с картиной Миро занимал огромный аквариум с подсветкой. Среди темно-зеленых водорослей сновали яркие рыбки.
Вокруг стола стояли шесть английских кожаных кресел.
– Прошу, господин Линдберг, адвокаты ждут вас. – Фрекен Кассель вновь появилась в дверях возле Миро.
Меня ожидали пять человек. Они встали быстро и одновременно. Один из них, мужчина моих лет, темноволосый, в сером фланелевом костюме, шагнул навстречу, протянув руку для приветствия.
– Добро пожаловать, господин Линдберг!.. Микаэль Леффлер… А это – мой компаньон, Томас Марк. – Он жестом указал на старшего по возрасту члена пятерки, седого рослого мужчину в очках без оправы, в сшитом на заказ темно-синем костюме в белую полоску.
Я обменялся рукопожатиями с обоими адвокатами.
– Директор Хеннинг… – Адвокат Леффлер повернулся к мужчине лет сорока с волнистыми седоватыми волосами и намеком на двойной подбородок, говорящий о частых представительских трапезах.
Сквозь очки в роговой оправе смотрели ясные синие глаза. Крепкое рукопожатие хорошо согласовалось с впечатлением от излучающих энергию и напор плеч и шеи. Человек, не ведающий сомнений.
– Шеф акционерного общества «Викинг Кеми», – добавил адвокат Леффлер.
Продолжая представлять присутствующих, он указал рукой на молодого мужчину, словно сошедшего с фото, рекламирующего модели осеннего сезона.
– Рольф Баклунд… Заведует службой информации в «Викинг Кеми», – пояснил Микаэль Леффлер.
Новое рукопожатие сопровождалось заразительной улыбкой службы информации.
– А этого человека вы должны знать…
Билл Маккэй!
Вот уж о ком я знал чуть ли не больше, чем о самом себе. И то же можно было сказать о любом яхтсмене. Билл Маккэй! Рожденный полвека назад где-то на задворках Эдинбурга и ныне почитаемый как один из лучших в мире мастеров парусного спорта. Его послужной список длиной равнялся курсовым бюллетеням и немногим уступал им в достоинстве. Три олимпийских золотых медали и одна серебряная. Чемпион мира в классах «Звездный», «Летучий голландец», «Дракон», «5,5-метровый», «Финн». Дважды выигрывал кубок для «полутонников». В 12-метровом R-классе на яхте «Вим» участвовал в отборочных соревнованиях на Кубок «Америки», названном так в честь яхты «Америка».
Билл Маккэй – яхтсмен-легенда в недавнем прошлом.
И вот он собственной персоной протягивает мне пятерню для рукопожатия. Вспомнилась одна история, которую я слышал о нем. Чемпионат мира в классе «5,5-метровый». Десять лет назад, на Бермудах. Когда весь чемпионат чуть не сорвался. Ураган «Бетти» обрушил свою ярость на Бермудские острова, заперев в гавани шестьдесят яхт со всего мира. На шестой день скорость ветра наконец упала до 20 м/сек. Что соответствует шторму.
В отчаянии организаторы постановили дать старт гонкам. Из шестидесяти участников три четверти вынуждены были сойти с дистанции из-за аварий. Но Билл Маккэй прогнал свою яхту и экипаж сквозь шторм. Финишную линию пересек на двадцать минут раньше ближайшего конкурента. Пять часов длился его поединок с морем. Руки матросов были изрезаны снастями, ладони сочились кровью. Каждая мышца ныла.
Придя в гавань, Билл Маккэй позволил матросам выпить по чашке кофе и съесть по бутерброду. После чего велел снова ставить паруса. На выходе из гавани пустил по кругу бутылку виски. И хотя продолжался шторм, экипаж два часа отрабатывал детали, на которых спотыкался во время гонки. Повторяли маневры снова и снова, пока не добились полного совершенства. Когда вернулись в гавань, одного матроса пришлось на руках выносить на берег.
Про Билла Маккэя говорили, что он не умеет выговаривать слово «проигрыш». Он признавал только победу. Но ему мало было победить на чемпионате мира с отрывом в двадцать минут. Не менее важно – как достигнут этот результат.
– Рад познакомиться, Морган… – приветствовал он меня по-английски.
Его пятерня сжала мою словно тиски. В уголке рта покачивалась спичка. Вот она медленно перекочевала в другой уголок. Затем автоматически вернулась в исходное положение. Для нас, яхтсменов, спички Билла были такой же классикой, как для простых людей сигары Черчилля.
Мы разместились вокруг широкого стола для совещаний, покрытого ворсистой зеленой скатертью, прямо хоть в бильярд на нем играй.
– О'кей, – произнес Микаэль Леффлер. – Предлагаю, чтобы директор Хеннинг сперва ввел вас в курс дела, господин Линдберг.
– А затем, если будут, вопросы, – добавил его компаньон, Томас Марк, протирая кусочком замши очки.
– Напротив, господин Линдберг, задавайте вопросы сразу, если пожелаете. – Младший адвокат бросил недовольный усталый взгляд на своего старшего товарища.
Тот перестал протирать очки, но ничего не сказал.
– Прошу вас, директор Хеннинг, – добавил Леффлер.
– Дело в том, что многолетние изыскания позволили нашей фирме создать моющее средство, которое не загрязняет среду… – Он сделал паузу, проверяя мою реакцию.
Я не понял, куда он клонит, но изобразил полное внимание.
Директор Хеннинг продолжал:
– Пагубным для среды выбросам сульфанатов и энзимов придет конец, – если люди перейдут на наши моющие средства. Наш продукт означает подлинный переворот, его можно без очистки спускать в канализацию, и к тому же эффективностью он превосходит все прочие средства, которые сейчас поставляются на рынок. Попросту говоря, господин Линдберг, наша фирма «Викинг Кеми» выиграла соревнование за производство безвредных моющих средств.
Обращаясь ко мне, он говорил так, словно перед ним сидела обширная аудитория. И речь его звучала заученной, составленной из многократно говоренных фраз.
Но я по-прежнему не понимал, какое отношение ко мне имеют его моющие средства.
– Можно сказать, что наша фирма вывела жар-птицу. Жар-птицу, господин Линдберг. К сожалению, у нее еще недостаточно окрепли крылья, чтобы она могла взлететь и завоевать мировой рынок. Вы, конечно, понимаете, в чем закавыка.
Я кивнул на всякий случай.
– Дело в том, что рынок почти на сто процентов во власти гигантских транснациональных корпораций. Вам, несомненно, известны такие названия, как «Проктор энд Гэмбл», «Интернешнл Кэн», «Дженерал Фуд».
Я снова кивнул. И впрямь знакомые названия.
– Естественно, нам не удалось сохранить в тайне наши достижения. Все следят за всеми. А потому различные организации всякими способами пытаются совершенно вытеснить с рынка «Викинг Кеми». Скажу для примера, что начальнику нашей исследовательской лаборатории предлагали очень большие деньги, чтобы он втайне продал нашу документацию и рецептуру одной сомнительной посреднической фирме с контактами в Америке. Кроме того, подставные лица пытались выкупить долю наших многочисленных мелких акционеров. Я не наскучил вам этими данными, господин Линдберг?