Дипломатия

Попытки нарушить баланс сил, конечно, предпринимались даже в золотые дни действия системы Меттерниха. Но в таком случае прилагались все усилия для того, чтобы легитимизировать эту перемену посредством европейского консенсуса. Система Меттерниха скорее склонялась к поправкам, принимаемым на европейских конгрессах, чем к внешней политике угроз и угроз ответных действий. Бисмарк был бы последним человеком, если бы отрицал эффективность морального консенсуса. Но для него это был лишь один из элементов власти среди множества других. Стабильность международного порядка зависела именно от этого нюанса. Оказывать нажим ради перемен, даже не пытаясь хотя бы на словах возносить хвалу существующим договорным отношениям, общим ценностям или «Европейскому концерту», означало произвести некую дипломатическую революцию. Со временем превращение силы в единственный критерий станет побудительным мотивом для гонки вооружений и политики конфронтации всех стран.

Взгляды Бисмарка оставались сугубо академическими, пока ключевой элемент венского урегулирования – единство консервативных дворов Пруссии, Австрии и России – оставался в неприкосновенности, и пока сама Пруссия не осмелилась расколоть это единство. Священный союз распался неожиданно и весьма быстро после Крымской войны, когда Австрия, выйдя из искусной анонимности, при помощи которой Меттерних спасал от кризисов свою шатающуюся империю, объединилась, после больших колебаний, с противниками России. Бисмарк тотчас же понял, что Крымская война вызвала дипломатическую революцию. «День расплаты, – говорил он, – обязательно настанет, даже если пройдет несколько лет»[171].

Действительно, наиболее важным документом, относящимся к Крымской войне, была депеша Бисмарка с анализом ситуации по окончании войны в 1856 году. Характерно, что эта депеша демонстрировала совершеннейшую гибкость дипломатического метода и отсутствие угрызений совести при изыскании любых возможностей. Немецкая историография дала бисмарковской депеше меткое имя: «Prachtbericht», или «образцовый отчет». В силу того, что в нем была сведена воедино вся суть реальной политики, хотя это и было слишком смело для его адресата, прусского премьер-министра Отто фон Мантойфеля, о чем свидетельствуют его многочисленные пометки на полях, указывающие на то, что он далеко не был убежден этим отчетом.

Бисмарк начинает его с описания исключительно благоприятной позиции, в которой оказался Наполеон III после окончания Крымской войны. Теперь, как он отмечал, все государства Европы будут стремиться к дружбе с Францией, и ни у одной не будет таких шансов на успех, как у России:

«Союз между Францией и Россией настолько естествен, что его не следует допускать. …До настоящего времени прочность Священного союза… разводила оба эти государства врозь, но со смертью царя Николая и роспуском Священного союза Австрией ничто не мешает естественному сближению двух государств, не имеющих никаких конфликтных интересов»[172].

Бисмарк предсказал, что Австрия, загнав себя в ловушку, уже не сможет из нее выбраться, так как ускорит сближение царя с Парижем. Поскольку для сохранения поддержки своей армии Наполеону III потребуется какой-нибудь вопрос, который даст ему возможность немедленно «изыскать не слишком спорный или несправедливый предлог для интервенции. Италия идеально подходила для этой роли. Амбиции Сардинии, память о Бонапарте и Мюрате дают достаточные оправдания, а ненависть к Австрии облегчит путь»[173]. Разумеется, так и случилось три года спустя.

Как следует Пруссии позиционировать себя в свете неизбежности скрытого франко-русского сотрудничества и вероятности франко-австрийского конфликта? Согласно системе Меттерниха, Пруссия должна была бы усилить союз с консервативной Австрией, укрепить Германскую конфедерацию, установить тесные связи с Великобританией и попытаться отлучить Россию от Наполеона III.

Бисмарк один за другим опровергает каждый из этих вариантов. Сухопутные войска Великобритании слишком незначительны, чтобы применить их против франко-русского альянса. В итоге основное бремя борьбы будут нести Австрия и Пруссия. Германская конфедерация отнюдь не добавит какой-то реальной дополнительной силы:

«При помощи России, Пруссии и Австрии Германская конфедерация, возможно, и не распадется, поскольку будет верить в победу даже без посторонней поддержки. Однако в случае войны на два фронта на востоке и на западе те государи, которые не находятся под контролем наших штыков, попытаются спасти себя, объявив нейтралитет, если только не выступят на поле боя против нас…»[174]

Хотя Австрия в течение более чем одного поколения была основным союзником Пруссии, теперь она представлялась в глазах Бисмарка довольно неподходящим партнером. Она стала главным препятствием расширения Пруссии: «Германия слишком мала для нас двоих… и пока мы распахиваем одно и то же поле, Австрия является единственным государством, за счет которого мы можем постоянно получать выгоду, но и из-за которого мы можем нести постоянные убытки»[175].

Какой бы аспект международных отношений Бисмарк ни рассматривал, он выносил вердикт в виде аргумента о необходимости разрыва Пруссией конфедеративных связей с Австрией и пересмотра политики времен Меттерниха с тем, чтобы при первой же возможности ослабить своего прежнего союзника: «Когда Австрия запрягает лошадь впереди, мы будем запрягать свою сзади»[176].

Проклятием любой стабильной международной системы является почти полная ее неспособность предвидеть смертельный вызов. Уязвимым местом революционеров является их убежденность в том, что они смогут объединить все преимущества, полученные от достижения собственных целей, и все лучшее от того, что они ниспровергают. Но выпущенные революцией на свободу силы получают собственное ускорение, и направление их движения не обязательно может быть выведено из заявлений ее сторонников.

Так было и с Бисмарком. В течение пяти лет с момента прихода к власти в 1862 году он устранил Австрию как препятствие к объединению Германии, осуществив собственную рекомендацию десятилетней давности. Посредством трех войн, описанных ранее в этой главе, он исключил Австрию из Германии и разрушил устаревшие иллюзии в духе Ришелье, все еще витавшие во Франции.

Новая объединенная Германия не стала воплощением идеалов двух поколений немцев, которые мечтали о построении конституционного, демократического государства. На самом деле она не отразила ни одного из значимых направлений предшествующей германской мысли, появившись на свет скорее в качестве дипломатического соглашения германских государей, чем в виде выражения народной воли. Ее легитимность проистекала из силы Пруссии, а не базировалась на принципах национального самоопределения. Хотя Бисмарк достиг того, что запланировал совершить, будущее Германии и, по сути, европейский международный порядок стали заложниками самой масштабности его триумфа. Безусловно, он действовал столь же умеренно в отношении к завершению своих войн, сколь безжалостно эти войны развязывал. Как только Германия обрела границы, которые он считал жизненно важными для ее безопасности, Бисмарк стал вести осторожную и стабилизирующую внешнюю политику. В течение двух десятилетий он мастерски манипулировал европейскими обязательствами и интересами на основе принципов Realpolitik, реальной политики, и во благо европейского мира.

Но, будучи однажды вызваны к жизни, духи силы отказываются быть загнанными обратно путем заклинаний, как бы картинно или сдержанно эти заклинания ни совершались. Германия была объединена в результате дипломатии, предполагающей исключительную приспособляемость; и все же сам факт успеха подобной политики убрал всякую гибкость из международной системы. Стало меньше ее участников. А когда число игроков уменьшается, сокращается и возможность вносить коррективы. Новая система международных отношений стала включать в себя меньше по количеству, но больше по значимости составных частей, и это затруднило переговоры по достижению общеприемлемого баланса сил или поддержанию его без постоянных проб сил.

171

Бисмарк. Собр. соч. Т. II. С. 516 (8–9 декабря 1859 года).

172

Там же. С. 139 (26 апреля 1856 года).

173

Там же. С. 139 и сл.

174

Там же.

175

Там же.

176

Otto Pflanze. Bismarck and the Development of Germany: The Period of Unification, 1815–1871 (Пфланце Отто. Бисмарк и развитие Германии: период объединения, 1815–1871 годы). (Princeton, H.J.: Princeton University Press, 1990), p. 85.