Страница 4 из 10
Тогда не мог я сил в себе найти,
Чтоб даже оглянуться… На минуту.
Итог печален: я вообразил,
Жить не начав, что песня жизни спета,
Хотя здоров я, молод, полон сил…
Пришла пора осмыслить мне всё это.
***
Приехав в этот город средь болот,
В мороз ужасный, равносильный злобе,
Стеснён я вновь, как недозревший плод, —
Уже в духовной, мысленной утробе.
У всех у нас похожая судьба,
Приехавших сюда, в холодный город,
И тот изгонит из себя раба,
Кто жаждет утолить духовный голод.
Теперь живём мы в каменных домах,
Приехав из села, где были избы,
И не во всех крестьянских головах
Прижиться могут эти катаклизмы.
Здесь давит на сознанье новичка
Непостижимый уровень культуры,
И смотрят на беднягу свысока
Исаакий, Столп и ангел с верхотуры.
Величьем подавляет Эрмитаж,
Сверкает златом царское жилище…
Хоть говорят: музей теперь он наш —
Но в нём себя ты ощущаешь нищим.
Культура здесь – не деревенский клуб,
Здесь каждый день театры, представленья,
Огромные дворцы взамен халуп —
И открываешь рот от удивленья!
А в Петропавловке лежат цари —
И среди них лежит сам Пётр Великий!
Кадят – в социализме! – алтари…
Всем подавляет город многоликий.
Не лишне молодым мужчинам знать:
Когда, взращён под материнским оком,
Он вынужденно покидает мать —
Становится вмиг слабым, одиноким.
Осознаёт он это или нет,
Но он везде идёт тропой избитой:
Чтобы, как в детстве, был одет и сыт,
Чтоб был всегда под маминой защитой.
Суровый здешний климат – злая мать,
Она дитя вовек не приголубит,
Перестаёт ребёнок понимать,
За что его родная мать не любит.
Вокруг меня гранит… Как саркофаг…
Довольно! Не пора ли пробудиться?
Чтоб доказать, что свой я, не чужак,
Я здесь обязан заново родиться.
В местах, где довелось нам вырастать,
Единственной культурой было пьянство.
Культуру надо новую впитать,
Чтобы в великом городе остаться.
Не получаю больше я извне
Тепла, любви – царит здесь беспристрастность,
И находить я вынужден в себе
И матери любовь, и безопасность.
Достаточно всего лишь осознать
Всё то, что в наших головах творится,
Чтоб помраченье из голов изгнать,
И к нам, уйдя, оно не возвратится.
Глава 4. Осознание красоты
Он никогда не казался грустным или меланхоличным.
Другие молодые люди его возраста считали его
дерзким и забавным проказником. Он мог корчить
рожи, вспрыгивать на столы и диваны, приникать
к шеям дам и делать вид, что хнычет. Он смеялся над
собой и над другими и заставлял людей смеяться до слез.
С. Витале. Тайна Дантеса или пуговица Пушкина
Виталий вдруг по-новому взглянул
На странности общенья с женским полом…
С вопросом этим раньше он тянул —
Ведь путь к образованью был тяжёлым.
Но избранной судьбы не миновать:
Привычка думать разум бередила —
Он поневоле стал осознавать
Всё, что вокруг него происходило.
И в том, что раньше он воспринимал
Как женское к нему пренебреженье,
Он без труда теперь уже узнал
Невольное симпатий выраженье.
И даже аспирантка, что у них
Научный коммунизм преподавала,
Довольно симпатичных глаз своих
Подолгу от него не отрывала.
А уж студентки… Что там говорить!
Он чувствовал себя, как на витрине, —
Его готовы все боготворить!
Тут есть о чём задуматься мужчине.
Виталий понял вдруг, что он красив:
Из гадкого утёнка вырос лебедь,
И тяготил уже былой пассив,
И с красотою надо что-то делать.
***
Однажды у Халдея он застал
Двух девушек – раскованных, красивых,
И сразу интерес он прочитал
Во взглядах на него красноречивых.
Они решили с ним пофлиртовать —
И он от их улыбок ободрялся.
Потом вопросы стали задавать…
И тут Виталий сразу растерялся.
Вести непринуждённый разговор
И глупость говорить с учёным видом
Виталий не умел – потупив взор,
Замкнулся он и волю дал обидам.
А девушки забыли про него,
И интереса вовсе не осталось.
И внешность не решила ничего:
«Красивый, но дурак!» – в глазах читалось.
Виталий был серьёзно удручён,
Его задело это невниманье:
Ведь в институте был он обречён
На тайное студенток обожанье.
И в гости звали все наперебой,
И время уж подумать о зазнобе…
Он мог бы закрутить роман с любой…
Но надо, надо помнить об учёбе!
К студенткам он давно уже привык,
Как на работе к членам коллектива…
Но в случае досадных закавык
Нужна другая инициатива!
***
«Застенчивость моя всему виной!
Я сразу начинаю волноваться…
Но как преодолеть? – вопрос иной,
И надо им серьёзно заниматься.
Дефектов у меня особых нет,
И речь мою развило книг прочтенье…
Мешает мне – родительский запрет,
Что был наложен ими на общенье.
Они старались (честь им и хвала!)
Не приучать ребёнка к разгильдяйству,
Влиянье их заботы и тепла
Я ощутил… в работах по хозяйству.
Неопытность моя – и смех и грех:
За волосы принять парик студентки!
Ещё не скоро ждёт меня успех,
Коль отношусь я к женщинам по-детски.
Мои познанья в сексе – «zero»… «ноль»,
И спутать «Камасутру» с харакири
Неопытным юнцам не мудрено.
Мне кажется, один такой я в мире…
Признаться надо: женщин я боюсь,
От них я прячусь в уголках укромных,
И если с кем-то я разговорюсь,
То с пассиями лишь парней знакомых.
Пора уже свой опыт мне копить,
Его не заменить в делах сердечных,
И к девушкам без страха подходить,
Играть в слова, что из разряда вечных.
Меня ещё смущает женский взгляд…
Но взгляду так легко найти причину:
Любой из нас сейчас друг другу рад,
Я женщину ищу, она – мужчину.
Чтоб с девушкой знакомиться легко,
Я должен быть в игривом настроеньи,
Купаясь в обаянии мужском
И в лёгких фраз изысканном теченьи.
Но я всегда в раздумья погружён,
Игривости тут неоткуда взяться,
Поэтому в знакомствах напряжён…
Пожалуй, мне пора перерождаться.
Я должен быть приветливым всегда —
Вот что определит мою успешность!
Не принесёт, надеюсь, мне вреда