Страница 11 из 25
Случай, когда отец мальчика является любящим сына преступником, в результате чего сын не идет по его стопам, нам представляется несколько парадоксальным. Почему? По той причине, что при таких взаимоотношениях сын обычно имеет положительную идентификацию с отцом и подражает его поведению. Почему же этого не происходит? Такой результат возможен в двух случаях: а) если ребенок не знает о преступности отца; б) если отец запрещает сыну вести себя так, как он сам. Конечно, и при таких взаимоотношениях между отцом и сыном возможно формирование у мальчика обратной реакции и отрицательной идентификации с отцом, особенно если у ребенка появились другие объекты позитивной идентификации.
Но элементы парадокса имеются и в том случае, когда мальчик подражает преступному поведению отца, который его не любит и с которым у него в лучшем случае могла устанавливаться только негативная идентификационная связь со следующей психо-логикой: «Вот каким человеком нельзя быть!». Но на самом деле, как показали исследования У. Маккорд, имеет место обратное: дети нелюбящих и преступных родителей также выбирают преступный путь. В чем тут дело?
Такие случаи попытался объяснить Л. Берковиц. Он высказал предположение, что дети будут подражать своим нелюбящим отцам-преступникам только в том случае, если «уже предрасположены вести себя подобным образом» (Указ. соч., с. 233). Поскольку такие мальчики уже жили в семьях, в которых отцы их не любили и конфликтовали с их матерями, то вероятность того, что они имеют антисоциальные агрессивные установки, велика.
Мы считаем, что в таких случаях речь идет о существовании у мальчиков подсознательной антисоциальной установки, которая актуализируется и порождает антисоциальные действия под впечатлением примера отца. Чаще всего подражают отцу-преступнику фрустрированные мальчики: исследования показывают, что чем сильнее фрустрирован человек, тем с бо́льшей готовностью подражает агрессивным действиям других людей. Поскольку подражание, особенно повторяющееся, очень часто является поведенческим выражением идентификации, то можно высказать следующую гипотезу: предыдущая фрустрация активизирует работу механизмов идентификации с агрессором.
Существует еще один и очень сильный фактор, определяющий возникновение идентификации ребенка с отцом или подчиненного (ведомого) с руководителем (ведущим, лидером).
Известно, что индивид Р1 обладает властью над Р2 в том случае, когда контролирует над его поведением и даже мыслями, имея возможность поощрять или наказывать его. Из области психологии власти и лидерства мы знаем, что специалисты различают такие виды власти, как власть поощрения, власть наказания, информационную власть, власть экспертную и другие.
Отцы обычно обладают хотя бы двумя видами власти над сыновыми: властью поощрения и властью наказания. Дети зависят от власть имущих отцов, и данное обстоятельство по каким-то причинам создает в детях готовность имитировать поведение взрослого (родителя). Экспериментальные исследования А. Бандуры, Д. Росс, Ш. Росс показали, что «…дети с особенной готовностью имитируют поведение взрослых, от которых они зависят и которые обладают властью – распределяют награды и наказания».
Это, конечно, установленный эмпирический факт, но его констатация и концептуализация открывают путь для исследования новых аспектов взаимоотношений лидеров и подчиненных. Почему власть руководителя вызывает у подчиненных тенденцию имитации его поведению и, вполне вероятно, психологически идентифицироваться с ним? Мы считаем, что к этому приводит желание подчиненного быть таким же, каким он видит и считает лидера, пользоваться частью тех ценностей, которые дает человеку высокий статус. Эти ценности известны: власть, авторитет и доходы. Они привлекательны для многих, если не для всех.
Но мы считаем, что для идентификации с подобным лидером подчиненные должны опираться также на ряд атрибуций. Нужна настоящая идеализация, «кристаллизация» лидера. Несколько изменив точку зрения на предмет нашего исследования можно сказать, что атрибуция и идентификация являются механизмами подчинения.
§ 14. Подражание социальным моделям – механизм приобретения агрессивного поведения
Агрессивное поведение ребенка может быть результатом подражания. Наблюдая за поведением взрослых, ребенок совершает сходные действия без соответствующих внутренних мотивов, в случае агрессивного поведения – без подлинной враждебности, без злого умысла. Мы уже говорили об исследованиях А. Бандуры, результаты которых еще раз подтверждают ту истину, что без гнева, в основном в результате подражания другим людям (социальным моделям), дети совершают многие из своих агрессивных действий.
Когда взрослый в присутствии ребенка берет куклу и со злостью швыряет в сторону, ребенок может повторить это агрессивное действие. Он ведь хочет быть таким, как взрослый. Когда родитель со злостью швыряет туда-сюда игрушки ребенка, который создал в гостиной неразбериху, ребенок может подражать ему и после этого вести себя так же агрессивно со своим игрушками.
Подражание агрессивным действиям взрослого усиливается тогда, когда для ребенка он является объектом положительной психологической идентификации, когда ребенок желает быть таким, как взрослый. Он подражает внешнему виду, действиям и речи взрослого. Обычно в качестве объектов подражания выступают взрослые представители одного с ребенком пола: родитель, учитель, старшие братья или сестры, герои фильмов и романов и т. д. Все перечисленные – «агенты» социализации ребенка, то есть такие люди, которые играют ту или иную роль в процессе психического развития и созревания ребенка, составляя для него значимую социальную среду. Если эта среда агрессивна, ребенок не может не оказаться под ее влиянием хотя бы в некоторой степени. Значимые взрослые выступают для него в качестве социальных моделей подражания.
В создании такой агрессивной среды значительную роль играют телевидение, видеокассеты с фильмами-боевиками, определенная часть печатной продукции. Под влияние полных насилия фильмов и передач попадают в первую очередь те дети, подростки и юноши, у которых структура самосознания, я-концепция, еще не оформлена, у которых еще нет твердого личностного ядра, поскольку у них не было достойных объектов идентификации и подражания.
Наблюдая за агрессивным поведением другого, индивид может: а) обнаружить новые для себя формы агрессивного поведения, новые его грани; б) наблюдение может подсказать ему, что если другому дозволено быть агрессивным, то и ему тоже можно. Иначе говоря, социальные модели растормаживают запрет на агрессию, являются релизерами агрессивного поведения; в) частое наблюдение агрессии других людей ослабляет эмоциональную чувствительность наблюдателя, делает агрессию обычным делом, отупляет чувствительность к чужой боли, то есть эмпатическую способность наблюдателя; г) тем самым для наблюдателя становится возможным спокойно участвовать в агрессивных действиях, которые теперь уже считаются обычными; д) постоянное наблюдение агрессии может создать у человека представление о мире как об опасном, враждебно настроенном месте обитания. А это, в свою очередь, может создать у человека готовность отвечать агрессией на все то, что кажется ему угрозой для себя[29].
В результате работы этих механизмов дети, как постоянные свидетели ссор своих родителей, также приобретают склонность вести себя агрессивно. Более того, в будущей своей супружеской жизни, а также во взаимоотношениях со своими детьми, они тоже ведут себя агрессивно, пытаются разрешить конфликты теми же силовыми методами, что и их родители. Эту наследственную передачу агрессивности иногда называют «циклом насилия»[30]. Сходные явления передачи агрессивного опыта и склонности разрешения конфликтов силовыми методами, можно наблюдать также на уровне социальных и этнических конфликтов.
29
См.: Бэрон Р., Ричардсон Д., указ. соч., с. 106–107.
30
См.: Steinmetz S.K. and Straus M.A. (Eds.). Violence in the family. New York: Dodd, Mead, 1974.