Страница 68 из 75
- Жене? - съязвил я, испытывая к этому увальню неприязнь за раболепское преклонение перед начальниками, за тупость и трусость, за неумелую слежку за мной. Но обострять отношения в данной ситуации было не в моих интересах, и я пообещал замолвить за него словечко, если шеф прикажет мне сопровождать генерала в аэропорт.
Днем я хорошо отдохнул, и теперь у меня было достаточно времени, чтобы ещё раз обдумать возможные варианты связи с Доничем или самим Токаревым на случай побега, если возникнет прямая угроза моей жизни. А она могла возникнуть в любую минуту...
Поразмыслив, я пришел к выводу, что наши органы контрразведки не торопятся разделаться со школой террористов и самим Петрунеску, желая выяснить все связи, цели и задачи и кто стоит во главе этой организации. Я все больше приходил к убеждению, что каждый шаг босса под контролем, и моя информация о готовящемся в Москве перевороте дополнит их сведения и, возможно, поможет предотвратить кровопролитие.
Все ещё неясной была причина благоволения ко мне босса. А ведь по-прежнему он полностью не доверяет мне. Зачем я ему нужен?..
Озадачила меня и просьба Мирчи прихватить его в аэропорт. Зачем? Только ли, чтобы не спускать с меня глаз? Возможно. Если позвонить, то кому? У него для этого раньше имелись возможности... Стоп! А если и у него имеется подслушивающее устройство? Не зря же Комрад послал его сюда... Вероятнее всего. На кого, в таком случае, они работают? Уверен - здесь, как и всюду, налажена многоступенчатая слежка друг за другом. В том числе и за Петрунеску. Возможно Мирча тоже подслушал и записал на пленку разговор босса с генералом и теперь хочет кому-то её передать...
Ровно в три я разбудил Иону Георгиевича и генерала. Включил подслушивающее устройство. Пока шеф плескался в ванной, я постучал Мирче. Он хотя и изобразил сонную рожу, глаза были не заспаны. В номер он явно не желал меня впустить, загородив своей могучей фигурой дверной проем.
- Одевайся, - сказал я и вернулся к себе - мне тоже нужно было слушать.
Генерал собрался быстро: через пять минут его голос уже слышался в номере Петрунеску. Но никаких интересных тем они на этот раз не касались, пили кофе и говорили о семейных проблемах...
Мы с Мирчей почти одновременно вышли в коридор, когда Иона Георгиевич пошел провожать своего московского гостя.
- Разрешите? - подсуетился Мирча, беря из рук генерала чемодан.
Я спустился за ним в холл и увидел у подъезда поджидавший генерала черный "Мерседес". Рискнет ли Мирча напрашиваться в сопровождающие. Мне так хотелось побыстрее вернуться на второй этаж.
- Разрешите остаться? Спросил я у Ионы Георгиевича.
Он махнул рукой - оставайся.
Я почти бегом поднялся по лестнице, подошел к номеру Мирчи. Ключ торчал в двери. Я открыл её, и в свете голубого только что зарождающегося утра увидел скомканную постель на кровати, телевизор на тумбочке, стол, на нем кофеварка и чашка. Ничего заслуживающего внимания.
Открываю ящик стола. Чистые листы бумаги, красочные альбомы с обнаженными женщинами. Может, Мирча не только филер, а и сексуальный маньяк?.. В шифоньере - костюмы Мирчи с пустыми карманами.
Заглядываю в тумбочку и натыкаюсь взглядом точно на такую же электробритву, как и у меня. Достаю её и иду к столу, где больше света, испытывая неимоверное волнение - неужто то самое?..
Снимаю головку вместе с колпачком, и под тонкой пластмассовой пластинкой вижу еле различимую крохотную катушку с намотанной волосяной толщины микропленкой. Мысленно хвалю себя за прозорливость и радуюсь тому, что бандиты пользуются одинаковой подслушивающей аппаратурой. Тут же мелькает мысль, что неплохо бы лишить наших противников столь ценной информации. Мирча с Комрадом работают не на друзей: упертые националисты, не желающие ничего видеть и слышать, кроме самостийности.
Забрать бритву? Мирча хватится и сразу поймет, чья это работа. А вот если вытащить микропленку и заменить чистой...
Возвращаюсь к тумбочке, где видел пачку сигарет. Беру её и открываю. Прощупываю каждую. И вот та с твердым наконечником. Вытаскиваю из сигареты пленку, иду к столу и плохо повинующимися от волнения и торопливости пальцами пытаюсь извлечь из бритвы пластинку и катушку. С трудом удается сделать это. Кладу катушку в карман, вставляю в бритву чистую микропленку и поворачиваюсь, чтобы положить прибор на прежнее место. Передо мной Мирча! Он тоже ошарашен, смотри на меня, как на приведение, широко распахнутыми водянистыми глазами.
С огорчением спохватываюсь: я так увлекся делом, что не услышал шума отъезжающей машины.
- Вы... ты? - наконец выдавливает глухо и с ненавистью Мирча.
- Да, я, - говорю как можно спокойнее и беспечнее, чтобы окончательно сбить его с толку, не дать опомниться. - Как видишь, Иона Георгиевич не зря не доверяет подосланным охранникам. Кто тебя послал? На кого ты променял благодетеля, который спас тебя от тюрьмы, платит тебе больше чем министру? Кто поручил тебе шпионить за Хозяином?
Мирча беззвучно шевелит губами, на лбу появляется испарина, но ответа он не находит.
- Не хочешь мне говорить, идем к шефу, - напираю я, занимая на всякий случай более удобную позицию в случае нападения.
- Не надо... Я все вам объясню. _ Мирча отступает в прихожую, загораживая мне выход. - Ничего хорошего это не даст ни мне, ни вам. - Он помялся и выдавил: - Это большой начальник. С самого верха... Мне приказали...
На этот раз я ему верил: не раз Петрунеску в разговорах упоминал имя Снегура, называя его прохвостом и лицемером, готовым ради престижа предать лучших друзей...
- Наверху много начальников. Кто конкретно?
- Не знаю. Так сказал Конрад... Если хочешь, будем работать вместе. Платить будут в три раза больше. А Петрунеску не верь, он коварный человек и не надейся, что он возьмет тебя в зятья.
- Спасибо. Но быть слугою двух господ не менее опасно, чем зятем нашего шефа. - Из намека Мирчи я понял, что он знает что-то о гибели Андрея. - Скажи, кто убил жениха Альбины и за что?
Мирча опустил голову, пряча глаза, и мне подумалось, что он принимал участие в той инсценированной автокатастрофе.
- Он узнал кто на самом деле его тесть и где хранится оружие... А кто убивал... кто-то из нашей школы. Я слышал от Сакирко.
- Врешь, ты был там.
Мирча напрягся и в его уставившихся на меня глазах я прочитал гнев и решительность.
- Ты тоже приговорен, - сказал он глухо. - Отдай пленку и спасайся пока не поздно.
- Ты через проходную меня проведешь?
- Я выпущу тебя из номера. А дальше - твои проблемы. - Он метнул взгляд на пистолет, висевший в кобуре под мышкой, и повторил категорично, протянув ко мне руку. - Давай.
Я сделал вид, что повинуюсь, неторопливо полез в карман за пленкой и, отбив левой рукой протянутую руку, правой нанес удар по сонной артерии. Но не зря я учил Мирчу, кое-какими приемами он все-таки овладел: успел прикрыть шею подбородком, и удар пришелся по скуле. Мирча, похоже, даже его не почувствовал, бросился на меня. Я отпрянул в сторону и со всей силы ударил ногой ему в пах. Он взвыл от боли и, падая, схватился за пистолет. Я прыгнул ему на голову. Каблук одного ботинка попал в висок, второго - в глазницу. На какое-то мгновение Мирча потерял сознание. Этого мгновения мне хватило, чтобы оценить ситуацию, оставлять его живым или нет. Выбор был однозначен, и я сдавил горло незадачливого филера.
Это было второе убийство, от которого нельзя было уйти...
Машинально вытираю руки о футболку, будто стараясь стереть следы преступления, смахиваю с лица холодный пот. Смотрю на выпученные глаза Мирчи, на вывалившийся язык, и по коже пробегает озноб.
Что делать с трупом? Сообщение Мирчи, что я приговорен к смерти, не явилось для меня новостью: и без того было ясно, что шайка бандитов просто так меня не отпустит; Петрунеску держит меня до поры до времени, преследуя какую-то цель. После этого убийства он вряд ли рискнет оставить меня...