Страница 62 из 75
Нет, неправда! Я тоже хочу жить, и потому готов убить человека, чтобы спастись... Да и разве это человек?!.. Нет, жалость не шевельнется в моей груди и рука моя не дрогнет... Анвар будет стоять рядом, следить за моими действиями, и удачный удар ребром по шее изменит мою судьбу...
За последние двое суток нервотрепки и бессонницы я здорово устал и уснул так крепко, что не слышал как в комнату вошел шофер, как Анвар разбирал и укладывал в кейс автомат, о чем они разговаривали. Вскочил тогда, когда Анвар с силой тряхнул меня за плечо. В первые секунды я не мог даже сообразить, где мы находимся и зачем сюда приехали.
- Ну и здоров ты спать. Железные нервы, - с восторгом сказал Анвар. Вставай, все кончено. - Достал портсигар с сигаретами и стал прикуривать.
"Неужели он все сделал сам? - на мгновение обрадовался я и тут же вспомнил приписанный мне наезд на девочку, садистское убийство семьи капитана Савина. - Значит, и смерть Кочура на моем счету? Но почему они не торопятся смыться, покуривают как ни в чем не бывало?"
- Дай-ка бинокль, - решил я удостовериться в свершившемся.
- Зачем? Твое перо оказалось страшнее пистолета, - весело перефразировал Анвар русскую пословицу. Грамотный, гад. Протянул мне газету. - Прочитай сообщение.
Я развернул "Днестровскую правду" и на второй полосе внизу в колонке "Хроника" прочитал сообщение: "Бывший член политбюро Компартии Молдовы, хранитель партийной кассы Михась Кочур, готовясь скрыться за границу, перевел крупную сумму денег на свое имя в швейцарский банк. Дотошные журналисты докопались до истины и попросили Кочура дать интервью, в котором он по существу отказал. Делом заинтересовалась прокуратура. Чтобы уйти от ответственности, сегодня ночью Кочур покончил жизнь самоубийством выбросился с балкона 9 этажа".
Так это заслуга прокуратуры, а не моя, - возразил я, возвращая газету.
- Не скромничай, - усмехнулся Анвар. - Откуда нашей прокуратуре узнать было про швейцарский банк.
"Действительно, откуда? - мысленно согласился я. - Шантаж это был или Ионе Георгиевичу в самом деле удалось проникнуть в святые святых? Вспомнился американец Джон Лепски. - Вот откуда номерок счета в банке. Я подал идею, чтобы столкнуть своего "опекуна" с властями, а вышло совсем не так. А может, сработала информация Донича и смерть Кочура - липа?"
Уточнять что-то у Анвара не имело смысла. Я взглянул на часы - начало первого. Вот так вздремнул! Почти семь часов. А на улице потемнело, сверкнула молния. Начиналась гроза. И хотя теперь она была нам не помощница, она радовала: гроза, говорят на Руси, к хорошему урожаю, Возможно и в моей жизни наступят перемены к лучшему.
13
Еще два дня прожиты за каменными стенами школы террористов. Отработка до седьмого пота приемов каратэ и самбо, стрельба в тире, изучение нового оружия и взрывных устройств - все это надоело мне до чертиков. И никакого просвета. Радио и газеты сообщают, что обстановка в Молдавии накаляется: правительство Снегура и Косташа все больше склоняется к насильственным методам правления, особенно в отношении гагаузов и жителей Приднестровья, которые стремятся вырваться из-под гнета диктаторского режима. Идет открытая борьба молдавских националистов с просоветски настроенным населением. Продолжаются нападения на оружейные склады, на наших военнослужащих; на депутатов, выступающих против объединения с Румынией, арестовывают, убивают.
Донич уговаривает меня потерпеть ещё немного, сообщил, что Токарев доволен мною и просит поближе держаться к Петрунеску, не потерять его доверия. Легко сказать "поближе держаться, не потерять доверия", а вот как? Какой ценой? И не поеду же я к нему домой без приглашения. А радиоприемник в электробритве, привезенный Доничем, к сожалению, кишиневские разговоры "будущего тестя" не берет - то ли расстояние далековато, то ли микрофон в авторучке не срабатывает. А мог и обнаружить подлог Иона Георгиевич.
В общем, хочешь не хочешь, а приходится терпеть.
На третий день после гибели Кочура меня утром вызвал Комрад Герпинеску. Настроение у него было хорошее, и начал он с анекдота:
- Звонила твоя кобыла, просила передать, что скачки состоятся.
Я понял, кого он имеет в виду и о чем идет речь. Приезд Альбины обрадовал меня и насторожил - что за этим?
- Ну, коли вы разрешаете, - польстил я ему.
- А как я могу отказать дочке президента? Я тоже люблю весело пожить, и сам не отказался бы подцепить такую красотку. В общем, собирай свои пожитки и перебирайся в мягкую постель нареченной. Станешь большим начальником, не припоминай обид, авось дорожки наши ещё сойдутся.
А вот этого намека я не понял. Неужто меня насовсем выпускают из клетки? Не насмехается ли Герпинеску, не приготовили ли мне новую каверзу? Причин вполне достаточно, да и оплошность я мог допустить - тягаться с такими мастерами провокаций не так-то просто. Больше всего меня беспокоила сунутая в карман пиджака Ионы Георгиевича авторучка. Не дай Бог упадет она и сломается или просто перестанет писать: разбери он её и сразу станет ясно, что это предмет и кто его подсунул... Буду надеяться на лучшее и держать ушки на макушке.
Надо как-то предупредить Донича. Он на занятиях. Вызывать нельзя... Придется сообщить через Мирчу.
Собрать свои пожитки было делом пяти минут: уложил в кейс свое капитанское обмундирование, туалетные принадлежности, блокнот с некоторыми безобидными записями - расписанием занятий, техникой выполнения приемов самбо и джиу-джитсу, которые отрабатывали, набросками будущей статьи, сделанными ещё в гарнизоне. Сложил в стопку библиотечные книги - все здесь как в настоящей школе, есть даже учебники по психологии, по анатомии, труды Маркса и Ленина, - отнес в библиотеку. Оставалось пообщаться с Мирчей. Теперь у меня было две электробритвы и безопасная с плавающими лезвиями. Я оставил себе ту, в которой спрятан радиоприемник. Безопаску решил подарить Мирче, а "Эру" - Доничу. Он поймет что к чему. Да и скрывать от Мирчи, что за мной приедет Альбина не имеет смысла, а мой топтун несомненно похвастается своей осведомленностью...
14
Альбина приехала в двенадцатом часу, на том же рубиновом "жигуленке", чистеньком, ослепительно поблескивающим эмалью. И сама - в кремовой гипюровой кофточке с короткими рукавами и большим вырезом на шее. Сквозь прозрачную ткань соблазнительно проглядывал кружевной лифчик, загорелое до шоколадного цвета кожа чуть впалого живота. Аккуратность Альбины, умение следить за собой, стерильная чистота одежды и тела импонировали мне, заставляя забывать все её пороки и недостатки. Даже её тяжелый папин подбородок нравился мне и казался симпатичным. А возможно однообразная жизнь в застенках, примелькавшиеся мужские физиономии так опостылели, что любая мало-мальски смазливая бабенка показалась бы красавицей.
Она поцеловала меня в губы, как долгожданного и желанного возлюбленного, открыла дверцу с левой стороны и указала на водительское кресло.
- Прошу.
Я отрицательно помотал головой.
- Ты забыла - я боюсь красного цвета, как раненый бык на корриде.
- Не набивай себе цену, знаю я, какой ты трусливый. И придется привыкать: теперь это твоя машина. Ты не раз выручал меня и заслужил её вместе со свободой. - Она протянула мне технический паспорт. Я раскрыл и увидел свою фотокарточку. А фамилия написана другая - Джабира-Казаров.
- Ты ошиблась адресом, - я попытался вернуть документ.
- Не ошиблась. Это тебе на всякий случай, чтобы не спутали с Семиречиным, задавившим какую-то девочку. Советую отпустить усы, тогда станешь настоящим молдаванином. А вот и паспорт. - Она достала его из вещевого ящика машины. Отныне ты вольная пташка, лети куда хочешь и когда захочешь. Я обещание свое выполнила.
Я смотрел на нее, стараясь по глазам и лицу заметить фальшь, уловить в голосе неискренность. Но на её улыбающемся лице читалось только одно: "Что, обалдел от радости?" И все-таки я не верил ей.
- Ты переоцениваешь мои заслуги.