Стихи

Смех, советы, прибаутки, Хлипкий плач, свистки и вой Мчится к бедной проститутке Постовой городовой.

Увели... Темно и тихо. Лишь в ночной пивной вдали Граммофон выводит лихо: "Муки сердца утоли!" Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.

НА ОТКРЫТИИ ВЫСТАВКИ Дамы в шляпках "кэк-уоках", Холодок публичных глаз, Лица в складках и отеках, Трэны, перья, ленты, газ. В незначительных намеках Штемпеля готовых фраз.

Кисло-сладкие мужчины, Знаменитости без лиц, Строят знающие мины, С видом слушающих птиц Шевелюры клонят ниц И исследуют причины.

На стене упорный труд Вдохновенье и бездарность... Пусть же мудрый и верблюд Совершают строгий суд: Отрицанье, благодарность Или звонкий словоблуд...

Умирающий больной. Фиолетовые свиньи. Стая галок над копной. Блюдо раков. Пьяный Ной. Бюст молочницы Аксиньи, И кобыла под сосной.

Вдохновенное Nocturno*, Рядом рыжий пиджачок, Растопыренный над урной... Дама смотрит в кулачок И рассеянным: "Недурно!" Налепляет ярлычок.

Да? Недурно? Что - Nocturno? Иль яичница-пиджак? Генерал вздыхает бурно И уводит даму. Так... А сосед глядит в кулак И ругается цензурно...

* Ночное, здесь - ночной пейзаж (лат.). [1910] Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.

НА ВЕРБЕ Бородатые чуйки с голодными глазами Хрипло предлагают "животрепещущих докторов". Гимназисты поводят бумажными усами, Горничные стреляют в суконных юнкеров.

Шаткие лари, сколоченные наскоро, Холерного вида пряники и халва, Грязь под ногами хлюпает так ласково, И на плечах болтается чужая голова.

Червонные рыбки из стеклянной обители Грустно-испуганно смотрят на толпу. "Вот замечательные американские жители Глотают камни и гвозди, как крупу!"

Писаря выражаются вдохновенно-изысканно, Знакомятся с модистками и переходят на ты, Сгущенный воздух переполнился писками, Кричат бирюзовые бумажные цветы.

Деревья вздрагивают черными ветками, Капли и бумажки падают в грязь. Чужие люди толкутся между клетками И месят ногами пеструю мазь. [1909] Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.

НА ПЕТЕРБУР 1000 ГСКОЙ ДАЧЕ Промокло небо и земля, Душа и тело отсырели. С утра до вечера скуля, Циничный ветер лезет в щели.

Дрожу, как мокрая овца...

И нет конца, и нет конца!

Не ем прекрасных огурцов, С тоской смотрю на землянику: Вдруг отойти в страну отцов В холерных корчах - слишком дико...

Сам Мережковский учит нас,

Что смерть страшна, как папуас.

В объятьях шерстяных носков Смотрю, как дождь плюет на стекла. Ах, жив бездарнейший Гучков, Но нет великого Патрокла!

И в довершение беды

Гучков не пьет сырой воды.

Ручьи сбегают со стволов. Городовой надел накидку. Гурьба учащихся ослов Бежит за горничною Лидкой.

Собачья свадьба... Чахлый гром.

И два спасенья: бром и ром.

На потолке в сырой тени Уснули мухи. Сатанею... Какой восторг в такие дни Узнать, что шаху дали в шею!

И только к вечеру поймешь,

Что твой восторг - святая ложь...

Горит свеча. Для счета дней Срываю листик календарный Строфа из Бальмонта. Под ней: "Борщок, шнель-клопс и мусс янтарный".

Дрожу, как мокрая овца...

И нет конца, и нет конца! [1909] Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.

НОЧНАЯ ПЕСНЯ ПЬЯНИЦЫ Темно... Фонарь куда-то к черту убежал! Вино Качает толстый мой фрегат, как в шквал... Впотьмах За телеграфный столб держусь рукой. Но, ах! Нет вовсе сладу с правою ногой: Она Вокруг меня танцует - вот и вот... Стена Всё время лезет прямо на живот. Свинья!! Меня назвать свиньею? Ах, злодей! Меня, Который благородней всех людей?! Убью! А, впрочем, милый малый, бог с тобой Я пью, Но так уж предназначено судьбой. Ослаб... Дрожат мои колени - не могу! Как раб, Лежу на мостовой и ни гу-гу... Реву... Мне нынче сорок лет - я нищ и глуп. В траву Заройте наспиртованный мой труп. В ладье Уже к чертям повез меня Харон... Adieu!* Я сплю, я сплю, я сплю со всех сторон.

* Прощайте! (франц.).- Ред. [1909] Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.

ГОРОДСКАЯ СКАЗКА Профиль тоньше камеи, Глаза как спелые сливы, Шея белее лилеи И стан как у леди Годивы.

Деву с душою бездонной, Как первая скрипка оркестра, Недаром прозвали мадонной Медички шестого семестра.

Пришел к мадонне филолог, Фаддей Симеонович Смяткин. Рассказ мой будет недолог: Филолог влюбился по пятки.

Влюбился жестоко и сразу В глаза ее, губы и уши, Цедил за фразою фразу, Томился, как рыба на суше.

Хотелось быть ее чашкой, Братом ее или теткой, Ее эмалевой пряжкой И даже зубной ее щеткой!..

"Устали, Варвара Петровна? О, как дрожат ваши ручки!"Шепнул филолог любовно, А в сердце вонзились колючки.

"Устала. Вскрывала студента: Труп был жирный и дряблый. Холод... Сталь инструмента. Руки, конечно, иззябли.

Потом у Калинкина моста Смотрела своих венеричек. Устала: их было до ста. Что с вами? Вы ищете спичек?

Спички лежат на окошке. Ну, вот. Вернулась обратно, Вынула почки у кошки И зашила ее аккуратно.

Затем мне с подругой достались Препараты гнилой пуповины. Потом... был скучный анализ: Выделенье в моче мочевины...

Ах, я! Прошу извиненья: Я роль хозяйки забыла Коллега! Возьмите варенья,Сама сегодня варила".

Фаддей Симеонович Смяткин Сказал беззвучно: "Спасибо!" А в горле ком кисло-сладкий Бился, как в неводе рыба.

Не хотелось быть ее чашкой, Ни братом ее и ни теткой, Ни ее эмалевой пряжкой, Ни зубной ее щеткой! [1909] Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.

ЛАБОРАНТ И МЕДИЧКИ

1

Он сидит среди реторт И ругается, как черт: "Грымзы! Кильки! Бабы! Совы! Безголовы, бестолковы Йодом залили сюртук, Не зак 1000 рыли кран... Без рук! Бьют стекло, жужжат, как осы. А дурацкие вопросы? А погибший матерьял? О, как страшно я устал!"

Лаборант встает со стула. В уголок идет сутуло И, издав щемящий стон, В рот сует пирамидон.

2

А на лестнице медички Повторяли те же клички: "Грымза! Килька! Баба! Франт! Безголовый лаборант... На невиннейший вопрос Буркнет что-нибудь под нос; Придирается, как дама,Ядовито и упрямо, Не простит простой ошибки! Ни привета, ни улыбки..."