Страница 3 из 10
В одно мгновение лицо Лугонга снова приобрело доброжелательный вид.
– Ну вот… Я же говорил тебе, что ты меняешься, – проворчал он.
Тьма вокруг машины сгустилась до полной слепоты. Даже в свете мощных фар видно было только подобие колеи. Громадные тени зажимали автомобиль между двух черных отвесных стен. Близился рассвет. Эрик, опустив голову на грудь, задремал. Сквозь сон он чувствовал, как пикап подпрыгивает, рычит двигателем на подъемах и объезжает препятствия, отчего голова болтается из стороны в сторону, с глухим стуком ударяясь о стекло.
Проснулся он, когда начало светать. Лугонг невозмутимо крутил руль, переключал передачи и, казалось, полностью был поглощен вождением.
– Куда мы едем? – с трудом сглотнув вязкую слюну, просипел Эрик.
– К джанкри, – не отрывая глаз от «дороги», кратко ответил Лугонг.
Эрик бросил на него беглый взгляд. Конечно, Лугонг выглядел свежим и бодрым, словно и не провел долгие ночные часы за рулем.
Шаманы Джанкриса. Демонстративно отторгаемая новым боном и буддизмом часть гималайской культуры. Во всяком случае, из официальных заявлений Далай-ламы в изгнании. Хотя и смешно: джанкри на непали и значит шаман. Шаманы шаман. Глупая тавтология. Совершенно безобидная часть населения, никому не приносящая вреда. Даже близ Ступы Боднатх есть декоративное поселение джанкри, для удовлетворения интересов туристов и грошового заработка. Камлание с бубном на свадьбах, изгнание из домов вредных духов, предсказания лучшего будущего. Безобидные аниматоры. Какие отношения у такого, как Лугонг, могут быть с джанкри?
Эрик опустил стекло и с наслаждением вдохнул сухой прохладный горный воздух. Занимался рассвет. Две глиняные колеи с растущими посреди густыми травами затейливо петляли в ложбине между двумя подножиями поднимавшихся отвесных скал. Сочная зелень забиралась с краев ложбины до самого голого камня, словно пытаясь взобраться на гранитные стены и доползти до самого верха. Какие-то растения цвели приятным бледно-розовым цветом.
Он вспомнил грязные улицы ночного Дюссельдорфа, едва освещаемые старыми неоновыми лампами. Мусор, окурки и оберточную бумагу, скребущую грязный асфальт, когда ветер приносил потоки воздуха с Рейна. Может быть, Лугонг прав. И дело не в чертовом клейме. Может быть, и правда – его место здесь, в Гималаях.
Лугонг остановил машину у мшистого валуна, с которого водопадом скатывался ручей, берущий свое начало где-то гораздо выше. Эрик вопросительно посмотрел на Лугонга.
– Тебе нужно помыться, ты сильно воняешь, – бесцеремонно сказал Лугонг и, протянув руку к заднему сиденью, достал сверток какой-то одежды, ветхое полотенце и кусок серого мыла.
Эрик смутился.
– Что, прямо здесь?
– Конечно, душ уже включен, – Лугонг указал пальцем на струйку журчащей воды, падающей с двухметрового уступа.
И в самом деле, Эрик даже не мог вспомнить, когда он мылся последний раз. Подойдя к водопаду, принялся раздеваться. Было холодно.
– Скотч со лба сними, – донесся до него голос Лугонга, стоящего у машины.
Подцепив грязными ногтями край налепленного в несколько слоев скотча, Эрик рванул свою импровизированную повязку, вскрикнув от боли. Ощупал лоб, пальцами ощутив круглый шрам с выпуклыми линиями внутри.
– Что у меня на лбу? – обернувшись, спросил он Лугонга.
– Просто мандала, не обращай внимания, – ответил тот.
Стиснув зубы и зажмурившись, Эрик шагнул под струю ледяной воды. Тело обожгло холодом. Трясясь в ознобе, он как можно быстрее размазал воду по телу и выскочил обратно. Неожиданно, пока размачивал мыло под струей воды, тиснение на груди начало разогреваться. Приятное тепло сразу распространилось по всему телу. Тщательно намылив как можно большую поверхность кожи и волосы, он снова встал под струю. Вода вдруг показалась почти горячей. Выходить из этого «душа» совсем не хотелось. Нехотя покинув водопад, Эрик вытерся полотенцем. В свертке, который дал ему Лугонг, оказался полный комплект одежды: тонкие подштанники и нательная рубашка, теплый кафтан из валяной шерсти со штанами из такого же материала, красный кушак и добротный войлочный колпак, причудливо вышитый бисером. Самым неожиданным предметом в свертке оказались короткие кожаные мягкие сапоги, на толстой, также сделанной из кожи подошве. Сандалии Эрика почти развалились, и он по-детски обрадовался обновке. Носков не было, поэтому пришлось натянуть сапоги прямо на босые ноги.
Когда он вернулся к машине, держа в руках ком своей грязной одежды, Лугонг тоже успел переодеться. Увидев его, Эрик невольно напрягся. Лугонг выглядел точно так же, каким он его запомнил в пещере «мумии». Синий кафтан с широкими рукавами, митра с костяной диадемой и кинжал пхурбу, заткнутый за кушак. Не было только краски на лице. Эрик замедлил шаги и остановился, настороженно глядя на Лугонга.
– Не беспокойся, – Лугонг широко улыбнулся. – Считай это униформой для встречи с джанкри.
– Где твой тесак? – Эрик и не подумал поверить его фальшивой улыбке.
– Лежит на пассажирском кресле, ждет, чтобы ты его взял, – все так же приветливо улыбаясь, сказал Лугонг.
Эрик медленно приблизился к пикапу. Осторожно открыл дверь и, увидев тесак Лугонга, быстро схватил его, направив острие в сторону шамана.
Лугонг рассмеялся.
– Прекрати этот спектакль. Ты же знаешь – я могу разорвать тебя пополам независимо от того, что ты держишь в руках. Но я не в состоянии это сделать. Я же тебе объяснил.
– Я лучше сяду сзади, – успокаиваясь, сказал Эрик.
– Садись где хочешь, – равнодушно ответил Лугонг, – но сначала закопай свою одежду поглубже. Почва у ручья мягкая и влажная. Твой мусор сгниет быстро. Можешь копать моим ножом.
Эрик не стал садиться сзади. Устроился рядом с водительским креслом. Когда машина тронулась, он еще некоторое время держал тесак в руке, но, устав, протянул его Лугонгу.
– Брось его назад, между сиденьями, – сказал Лугонг.
Тесак с глухим стуком упал на резиновый коврик.
Дорога, а скорее, еле заметный трак, заросший зеленой травой и мелким кустарником, который громко царапал днище автомобиля, постепенно изгибалась влево, уходя в небольшой уклон.
– Зачем тебе к джанкри? – спустя минуты спросил Эрик.
– Они обратились с просьбой. Старейшина готов уйти.
– Видимо, сами они не могут, – прокомментировал Эрик. – Я слышал, что это какая-то народность.
– Несколько разных народностей, – кивнул Лугонг. – Шерпа, таманга, магары… Они из самых древних шаманов Гималаев. Их можно отнести к Первичному Бон. Когда Шенраб пришел в Тибет, эти люди не сумели воспринять Силу и Искусство. Я не знаю, почему. Они не шены. Практикуют своего рода бытовую магию и магию природных духов. Лечение, заклинание погоды, гадание. По всем Гималаям они стараются селиться в местах, где проходят границы областей существования. Наверное, это помогает в их обрядах. В серьезных случаях они обращаются к шенам за помощью.
– Я видел их в Индии, в Бенгалии, – вставил Эрик.
Лугонг утвердительно кивнул.
– Зачем ты взял меня с собой, к этим джанкри?
– Рядом с их деревней живет бонец из Пути Шен Видимого Проявления, – пояснил Лугонг. – Он может провести обряд возврата Дордже. Я этому не обучен. Мое дело – мертвые и миры посмертия.
От его слов у Эрика противно засосало в желудке. Во рту мгновенно пересохло.
– А если я откажусь? – хрипло спросил он.
– Тогда нам придется ждать твоей смерти, – пожал плечами Лугонг. – Когда ты умрешь и твое тело полностью разложится, сила Дордже постепенно растворится в окружающих энергиях. Тогда мы сможем провести обряд возврата без тебя.
«Или попросить кого-нибудь меня убить», – подумал Эрик.
И снова: подумал, будто вслух сказал.
– Убивать тебя не имеет смысла, перестань трястись, – сказал Лугонг, «отвечая» на мысль Эрика. – Пока в тебе есть часть силы Дордже, ты можешь быть очень полезен для обрядов любой линии.
– Я шаманить не буду! – зло и твердо сказал Эрик.