Циклопы

— Она ненормальная! — перебивая, резко выкрикнула Зоя. — Она постоянно думает о правительстве, религии, на все корки ругает церковников…

— Что конкретно она думает? — попросил уточнить Лев Константинович.

— Я не понимаю, — помотала головой девушка. — Миранда думает на непонятном языке, я улавливаю только некоторые понятия — язык, какой-то конгломерат из английского, латыни, есть даже русские слова…

— Это интерлингва, — вставил Иннокентий. — Миранда думает на языке, неизвестном в этом времени.

— Хитрая зараза. Осторожная, — высказался генерал. — Зоя, что так разозлило Миранду в церкви?

— Не понимаю, — Зоя опустила голову, помотала из стороны в сторону. — Она постоянно думает о каком-то заговоре церковников и власти, теперь уже, как мне кажется — она мечтает вернуться в свое время, о чем-то рассказать общественности… Мою голову на части разрывают миссионерские желания Миранды! Она не может ни о чем спокойно думать, кроме некой новой миссии! Мне кажется, наша диверсантка обрела идею. Некий высший смысл.

— О своем партнере, о муже, сыне — она уже не думает?

— Почти не вспоминает. Их имена практически не проскальзывают.

— Понятно, — пробормотал Потапов, по сути дела, ничегошеньки не понимающий. Поглядел на пружинисто приседающую мадам собаку: — Вы можете что-то добавить, Жюли?

Собачка гавкнула и ловко, по стулу и коленям Зои запрыгнула на стол. Смешно раскорячила задние лапки, усаживаясь перед клавиатурой давно включенного компьютера, и лихо, обеими передними лапами забарабанила по клавишам.

— Так я и думал, — едва первые слова появились на мониторе, самодовольно произнес Капустин. — Миранда, да и Жюли в частности, подозревают, что от общественности утаивают факты. Странные стечения обстоятельств хроно-департамент списывает на случайности, Историю бояться признавать живой, саморегулирующейся материей. Ее защитные свойства объявляют малонаучными бреднями, выдумками кинематографа, проще говоря — фантастикой, развлекающей массы, а не научным фактом.

— Зачем? — удивились и генерал и Боря. — И при чем здесь церковь?

— Поклонение Истории, как материи высшего порядка уже зародило новую религию, — невесело усмехнулся Капустин. — Адептов культа «Разумного Исторического Процесса» пока считают забавными, неопасными сумасбродами. Если бы на место мадам Истории поклонники поставили какое-либо Божество — Иисуса, Магомета, Будду, Яхве — кого угодно! Если бы они признали, что Историей управляет Высший Божий Промысел… Церковь вообще отнеслась бы к новой ветви приязненно… Подставила б на место Истории старое, проверенное Божество, объяснила саморегуляцию таинством, недоступным пониманию человека. Но адепты, увы, — стилист развел руками, — проявили непреклонность, напугали власть и церковь.

— Не понимаю — чем?

— Послушайте. Зачем заботиться о бессмертной душе, трудиться, соблюдать религиозные заповеди, когда и так все предрешено Историей? Чтобы ты не делал, в какую сторону не повернул, История возьмет тебя за шкирку, установит на выбранное ЕЮ место.

— Попахивает фатализмом, — буркнул генерал. — И это — не ново.

— Не ново, — согласился Иннокентий. — Но раньше это были умозрительные, ничем не подтвержденные теории. А в нашем времени теории имеют опасность обернуться всеобщей, повальной мировой религией. Жюли здесь согласна с Мирандой: религии, конфессии объединились против общего врага — власть, опасаясь фаталистических настроев в обществе, идет у них на поводу. Скрывает факты.

— Миранда собралась примкнуть к церкви «Разумного Исторического Процесса»?

Неожиданно, за месье Капустина ответила Зоя:

— Не примкнуть. А пламенно возглавить. Как прямая очевидица проявления разумности процесса.

— Ничего себе! — присвистнул Боря. — Куда нашу дамочку занесло! А на меньшее? Типа, просто помолиться госпоже Истории — она не согласна?

— Нет. Судя по всему, фанатичный настрой Миранды поменял направление. Сейчас она бредит новыми идеями с прежней подоплекой: правительство — скопище обманщиков, весь строй — на слом! Да здравствует… Миранда. Мать справедливого мироустройства.

— Однако, — пробормотал Потапов. — Круто тетеньку попёрло…

— А представьте, что делается в моей голове!! Еще немного и она меня с ума сведет!! Поверьте — я чувствую: сумасшествие заразно!

Три пары глаз с сочувствием перекрестились на Зое Павловне, Лев Константинович утешительно проговорил:

— В каком-то смысле, нам это на руку, Зоенька. Терпи. Идейные борцы бывают либо крайне доверчивы, либо чрезмерно подозрительны. А на слабостях легко играть. Понять бы только в какую крайность наша дамочка удариться…

Зоя внезапно вмешалась в генеральские рассуждения тихим «ой, мне кажется она очну…». И тут же выгнулась дугой! Испытывая непереносимую внутреннюю боль, прошептала посиневшими губами: «Не надо, Миранда…, пожалуйста, не надо…»

Завьялов, опережая генерала, отдал приказ телу, резко подскочил к побледневшей девушке, схватил ее за руки, прокричал:

— Миранда! Миранда!! Не делай Зое больно!! Мы на твоей стороне!! Поможем!!

Но Зоя продолжала корчиться! Ее лицо чудовищно раздулось, глаза выкатились из орбит, на губах появилась пена…

— Миранда!!! — закричал Завьялов. — Я хочу, чтобы мои дети родились и выросли!! Чтобы в них не заходили все, у кого навалом денег!! Клянусь, я помогу тебе исправить будущее, только верни мне Зою!!!!!

На какой-то момент Борису показалось — бесполезно! ненормальная террористка решила не наказать, а уничтожить Зою и будущее… Черты лица девушки поплыли, слегка приподнятые природой уголки глаз вытянулись, пошли морщинками, губы изменили рисунок…

— Если вы еще раз…, - чужеродно и хрипло проговорило Зоино тело, — если вы еще раз попытаетесь меня устранить…

— Мы хотели поговорить!! — выкрикнул Завьялов. — Нам было важно узнать — готовишь ли ты нам западню или тоже осознала бесполезность!! Мы, так же как и ты — противники порядков будущего!!!

«Браво, — прозвучал внутренний генеральский голос. Невозмутимый, все отслеживающий. — Я бы не сумел так достоверно врать».

«А я не вру! Я не хочу, чтобы в моих детей ходили путешественники!!»

«Вот потому и — браво», — закончил контрразведчик.

«Пошел ты к черту, Константиныч».

Одними глазами на двоих, альфа и бета, носитель и невольный путешественник смотрели, как лицо Зои обретает нормальный цвет. Мерно и полно поднимается грудь, глаза становятся осмысленными, зрячими.

— Что вы намерены предпринять, чтобы вернуться в свои тела? — глухой голос управлялся террористкой.

«Боря, расскажи», — устало попросил Потапов.

— У моей бабушки есть близкая подруга. Гример. Мы сейчас поедем к ней. Светлана Игоревна поработает с моим лицом…, то есть с Иннокентием. Мы купим ему костюм, оденем для великосветского приема. Позвоним Ковалеву, договоримся о встрече.

— Принято, — хрипло каркнула Миранда. — У меня заложница. Помните об этом и езжайте.

Когда Завьялов поднял генеральское тело, не понял — чьи глаза смотрели на него с мольбой. Миранда, взявшая под управление чужое тело надеялась на исполнение желаний, или Зоя: смотрела на него глазами жены фронтовика — явившегося на побывку, обратно уходящего на бойню. Просила. Заклинала. Вернуться к ней обратно. Живым и невредимым.

— Я ненадолго, Зоя, — смущенно произнес столичный мачо. — Туда и обратно.

«Соскучиться не успеет, — хмыкнул внутри генерал. — Пошли, Ромео. Нас ждут великие дела».

«Ромео» двинулся на выход из гостиной, неожиданно, ему в спину раздался голос Зои. Мелодичный, не скрипучий, е с т е с т в е н н ы й:

— Борис Михайлович, Лев Константинович! Подождите!

Завянь оглянулся. Зоя, все так же молитвенно смотрела в генеральские глаза:

— Пожалуйста. Когда уедете отсюда, загляните в любое Интернет-кафе и отправьте моему папе сообщение! Папа всегда боялся, что меня похитят. На этот случай мы с ним обговорили несколько кодовых слов или жестов, если меня будут снимать на кинокамеру.