Циклопы

— А они и не управляют интеллектом, — печально усмехнулось родное лицо Бориса Завьялова. — Они исподволь берут в плен. Вначале действуют на уровне центральной нервной системы. Любимый прием — отключить изнутри какой-то из парных органов. В вашем случае, Борис Михайлович, это было — ухо.

Завянь сглотнул.

— А что… могла быть и почка, например? Или легкое?

— Бывало и такое, — мрачно подтвердил Иннокентий. — Больной носитель становится легкой добычей. Он, Борис Михайлович, — управляем, поскольку — ослаблен и сосредоточен на здоровье.

— Твою ма-а-ать…

— Вот именно. Вам еще повезло, что начали с уха. Циклопы предпочитают бить наверняка и в первую очередь поражают орган зрения. Отсюда и их прозвище.

— То есть…, ты хочешь сказать…, что сейчас где-то в моем теле затаился и сидит еще один путешественники… диверсант?!

— А пес его знает.

— Что значит «пес его знает»?!?! — взревел Завьялов во всю мощь бомжеской глотки. — Кто там во мне сидит и что он может отключить в любой момент?! Легкое?! Почку?! Руку или ногу?!

— Борис Михайлович! — чуть не расплакалось тело. — Не кричите! Вы мешаете мне думать!

«Было бы чем думать, интеллект ты хренов!!»

Перенервничавший Иннокентий большей частью думал вслух. Бродил из угла в угол перед, сидящим в кресле нарядным конотопским дядей, и бормотал:

— Вначале я подумал… — ничего страшного. Поедем всей компанией на Кипр… Там я и Жюли переместимся, дедушка рядышком посидит, родственничка поизображает… Попадем домой — исправим неполадки. Теперь… теперь… теперь…

Парикмахера заело. Дальше чем «теперь» идея не продвигалась, застопорилась в мертворожденной фазе.

— Кеша, — привлек внимание Завьялов. — А как ты собирался бомжа на Кипр переправлять?

— Воздушным транспортом, — продолжая бродить, беспечно поделилось тело.

— Бомжа? воздушным транспортом через границу?

— А что…

— А то! У меня паспорта нет! Не знаю как у вас, а у нас еще через границы с паспортами путешествуют!

— Ну ни фига себе-е-е…, - тело оседлало подлокотник дивана и хлопнуло по лбу ладонью: — Позабыл!

Борис набычился:

— А что ты еще п о з а б ы л, экскурсант недоделанный?

Иннокентий обиделся:

— Простите, милостивый сударь, я как-то упускаю вашу гиблую действительность из виду.

— Проехали. Слушай сюда. Думаю, ты уже понял, что без меня ты ни фига не справишься, так что давай колись — какого черта мы всей капеллой должны на Кипр двинуть? Зачем вам там дедушка бомж в качестве родственника?

Родное тело призадумалось, закусивши верхнюю губу.

Завьялов сделал свое новое лицо дико злобным, мыслительный процесс пошел живее:

— Географические и временные привязки интеллектуальной телепортации имеют исключительно жесткие условия. Носитель должен находиться в определенном месте в четко обозначенный момент. В случае с вами, Борис Михайлович, и Зоей Карповой это гостиничный номер кипрского отеля. Однажды ночью вы уснули бы в объятиях красотки…

«Меня счас вырвет».

— А я и Жюли преспокойно вышли бы из интеллектуального анабиоза в нашем времени. Тела — не пострадали.

— Но? — понукая заскромничавшего вдруг Кешу, подтолкнул Завьялов.

— Но, — вздохнул стилист, — в нашем единичном случае, Борис Михайлович, ваше тело лишиться управления. Души, если хотите.

— Когда тебя изымут в точной географическо-временной привязке, я — умру? — с удивительным спокойствием произнес Завьялов.

— Не сразу, — скромно опустив глазки, вздохнуло тело. — Какое-то время организм будет функционировать, так сказать на автомате и рефлексах…

Рука бомжа медленно протянулась к вороту любимой косухи, сгребла ее крепче некуда и притянула к себе любимое тело:

— Ты хочешь сказать…, ушлепок…, что без тебя я, типа, — сдохну?!

Иннокентий не стал вырываться.

— Подохните, Борис Михайлович, — произнес чистосердечно и покаянно. — Так что — отпустите, давайте мыслить конструктивно. — Завьялов ворота не отпускал, тело продолжало речь в неудобной, скорченной позиции: — Нам необходимо всем вместе оказаться через тринадцать дней в номере кипрского отеля. Я и Жюли переместимся, без управления интеллектом ваше настоящее тело впадет в прострацию. В кому, если хотите. Вас в новом образе мы объявим близким родственником, вы будете неотлучно находиться рядом с впавшим в кому племянником Борисом Завьяловым. Когда я и Жюли сообщим в туристической компании о произошедшем… Вас тут же вернут обратно в ваше тело! — жизнерадостно закончил Кеша.

— Облом, Иннокентий. Бомжа и даже конотопского дядю вы на Кипр не переправите. А если я не скажу тебе, где мой заграничный паспорт, то, поверь, и тебе там не бывать!

— Борис Михайлович! — затрепыхался Кеша. — Неужели вы думаете, что заботы о собственном благополучии моя первостепенная задача?!

— А в чем твоя забота, Иннокентий?

Кешино счастье, что он не знал до тонкостей завьяловских интонаций. Иначе, не взирая на заинтересованную ласковость вопроса, выпрыгнул бы из курточки и — наутек через балкон четырнадцатого этажа!

И уж тогда бы схлопотал по полной мере! понял — как в этом времени бывает БОЛЬНО.

Но тело-Иннокентий остался болтаться в окрепшей бомжеской руке:

— Борис Михайлович, моя первостепенная задача — неизменность исторического процесса развития земной цивилизации.

— Высокопарно. А по сути?

— По сути, — вздохнул стилист, — все тот же шкурный интерес. Если вы не переспите с Зоей и не зачнете близнецов, забудьте вообще телепортацию. Без их рождения через девять месяцев развитие цивилизации изменит ход — мне будет некуда возвращаться. ТАМ будет уже другая Земля. И есть ли на ней место Иннокентию Капустину… вопрос.

— Поверил.

Завьялов отпустил воротник куртки. Пока стилист бухтел о высоких материях сохранности ц и в и л и з а ц и и — немного сомневался в искренности устремлений. Как только Кеша вякнул насчет «шкурных интересов», поверил сразу же. Парикмахер будет стараться так, что понукать не надо. На Земле далекого будущего начнут происходить метаморфозы, Жюли и Кеша, возможно, вовсе не родятся.

Или… рожденные Зоей близнецы как раз и выдумали нечто, позволившее путешествовать по временам из тела в тело…

— Послушай, друг Капустин, ты можешь как-то сообщить своим, о том, что здесь произошло? о диверсанте.

— Нет! Процесс интеллектуальной телепортации полностью механизирован! Как только датчики отобразили — я в теле Бориса Завьялова, работники агентства преспокойно удалились от наших тел! занялись другими путешественниками.

— Паршиво. А сколько интеллектов может одновременно присутствовать в одном носителе? — Разговаривая с Кешей об отдаленных временах, телепортации, Завьялов чувствовал себя так инфернально, что голова кружилась. Казалось, все происходящее твориться за экраном телевизора, не с ним, в чужой квартире. А он, Борис Завьялов, сейчас очнется или пробудиться в собственной постели в родимом теле. Все происходящее сейчас — бред, бред, бред!! Борис Завьялов где-то спит, упившись до чертей, поддерживая Колю.

— Один путешественник и носитель, то есть — двое, — послушно отвечал стилист Капустин.

— То есть…, ты уверен, что до момента твоего появления, во мне уже был — диверсант?

— После вашего рассказа об ухе — совершенно, — вздохнуло тело. — Меня направили к вам, то есть — в вас… Произошел эффект переполнения, выбросило почему-то — вас.

— Странно, что меня… И где сейчас может находиться этот ваш террорист-циклоп?

— Понятия не имею, — развел руками Кеша. — Эффект Карселя-Канцева практически не изучен, поскольку эксперименты в этом направлении опасны…

— Кеш, об эффектах самый минимум трещи. Коротко — можешь? — перебил Завьялов, глянув на часы. До появления в «Ладье» Зойки Карповой оставалось чуть меньше двух часов — ищи ее потом по всей тусовочной Москве.

— Можно, — понурился Капустин. — Вы, Борис Михайлович, прекрасный бильярдист, так что рассуждать я буду в бильярдных терминах. Представьте на зеленом сукне два соприкасающихся шара.