Походы Александра Македонского

Но одним скандалом на пиру дело не закончилось. Пока во дворце не отошли от пьяного угара, Александр, прикинув возможные варианты развития событий, забрал свою мать и убежал к ней на родину в Эпир. Оставив Олимпиаду под присмотром её брата Александра Эпирского, царевич ушёл в Иллирию, к царю Плеврату, который являлся врагом Филиппа. За власть Александр собирался драться до конца, даже со своим отцом. Зато базилевс Македонии оказался в дурацком положении, потому что его сын и наследник примкнул к врагам страны. Это ставило под угрозу весь тщательно подготовленный поход в Азию. Стоит царю уйти с войском на восток и что помешает Александру объявиться в Македонии, но уже не как наследнику, а как царю? Или если с Филиппом что-то случиться, то кто примет власть над страной? Детей у царя было много, имелся и племянник, но толку от них как от государственных деятелей было мало. Зато старший сын уже готовый правитель, спасибо Аристотелю. Взвесив все за и против, Филипп пошел со своей роднёй на мировую. По свидетельству Юстина, Александр не хотел примирения с родителем, всячески этому противился и согласился лишь под давлением эпирских родственников.

Но кто они были, эти родственники? И какой им был интерес мирить сына с отцом? Ответ прост, это мог быть только Александр Эпирский, дядя царевича по матери. Что же касается его личного интереса в этом деле, то назывался он Клеопатра, дочь Филиппа Македонского. Базилевс быстро сориентировался в ситуации и предложил шурину в жёны свою дочь, невзирая на то, что она приходилась царю Эпира племянницей. Взамен Александр Эпирский выпроваживал домой Александра Македонского. Теперь эпирский родственник не только был обязан Филиппу троном, но и стал его зятем. А это уже несколько другие отношения.

Плутарх приводит иную версию развития событий, рассказывая, что когда личный друг царя коринфянин Демарат приехал к нему в гости, то в беседе с ним Филипп поинтересовался: «А как ладят между собой эллины?» Демарат усмехнулся и ответил, что не Филиппу заботится о Греции, поскольку он не может навести порядок даже у себя в доме, куда принёс одни распри и беды. Царь крепко призадумался, и вскоре послал за Александром, которого через посредничество Демарата уговорил вернуться в Македонию.

Скорее всего, обе эти версии имели место быть, т. к. одна другой не противоречат. Но как бы там не было, семья Александра вновь собралась в Македонии. Филипп затеял грандиозные торжества по случаю свадебной церемонии своей дочери и царя Эпира, по окончании которых планировал выступить в поход против персов. Македонский корпус под командованием полководцев Пармениона и Аттала, дяди царицы Клеопатры, уже высадился в Малой Азии и вёл боевые действия против персидских войск. Время поджимало, но Филипп твёрдо решил сначала провести торжественное мероприятие, которое он планировал превратить в большое политическое шоу, и лишь потом идти на войну. Свадьба состоялась, но в поход царь Македонии так и не выступил – боги распорядились иначе.

Жертвоприношение

За смертью далеко ходить не надо.

Как свидетельствует Павсаний, незадолго до смерти Филипп II получил следующее предсказание: «Бык увенчан; конец его близок, и есть совершитель» (VIII,7). Естественно, что царь истолковал данное пророчество так, как было выгодно ему, подразумевая под жертвенным быком державу Ахеменидов. Базилевс даже на миг не допускал, что этим быком является он сам. Македонское царство стараниями Филиппа находилось на вершине могущества, а он сам – на пике славы и успеха. Царь достиг всего, к чему стремился, и теперь приступал к осуществлению главного дела своей жизни: походу на восток. Как только закончится свадьба дочери, базилевс планировал уехать в войска.

Свадьба была грандиозной, гости съехались со всей Греции в невиданном количестве. Но Филипп не был бы Филиппом, если бы не вложил в это мероприятие политический подтекст. Базилевс собирался предстать перед эллинами совсем другим человеком, любезным и обходительным, который полностью соответствует высокой должности стратега-автократора в войне против Персии. А не тем пьяным сатиром, о чьих непотребных выходках во время застолий ходят байки по всей Элладе.

Свадьбу царь объединил с жертвоприношениями олимпийским богам, внеся в торжества религиозный оттенок. Также он решил устроить роскошные состязания в честь муз, чем привлёк ещё больше гостей. Получилось, что одновременно со свадьбой дочери Филипп устроил религиозный праздник и состязания. Выбор для гостей был богат. Не хочешь на свадьбу – приезжай и почти богов; если безбожник – гуляй на свадьбе, а если ни туда и ни сюда, то иди и насладись состязаниями.

Все античные авторы, рассказывающие об этих событиях, отмечали огромное количество народа, съехавшегося в Эги[19], древнюю столицу Македонии. Эти торжества должны были стать своеобразным триумфом Филиппа II. Македонский царь гулять любил и умел, а потому можно представить, что творилось на улицах города в день свадьбы дочери базилевса. На следующее утро были назначены игры, и ещё не отошедшие от обильных возлияний гости затемно потянулись в театр, где должны были проходить состязания. Торжественное шествие в честь открытия началось с восходом солнца, и вновь Филипп решил всех поразить своим размахом.

Диодор Сицилийский пишет о том, что вместе со статуями двенадцати олимпийских богов Филипп распорядился нести и тринадцатую – свою собственную. Получалось, что базилевс ненавязчиво причислил себя к сному олимпийцев и теперь демонстрировал это огромному количеству народа. Как к этому отнеслись зрители, мы не знаем, но обратим внимание на один принципиальный момент. Когда Александр объявит себя на востоке богом, то он не будет здесь новатором, поскольку перед глазами у него будет пример отца. Очевидно, что сын по достоинству оценил задумку родителя. Но что планировал делать дальше со своей божественностью Филипп, так и осталось неизвестным, ибо побыть богом ему было суждено совсем немного времени. Царь вскоре сам отправился к богам.

Дальнейшие события развивались стремительно. Базилевс Македонии решил показать собравшейся в театре публике, что среди своего народа ему бояться некого. По свидетельству Диодора Сицилийского, Филипп отправил вперед друзей, отослал охрану и отправился в театр один. Но далеко не ушел. К базилевсу подбежал телохранитель Павсаний, ударил кинжалом под ребра, вытащил из мертвого тела клинок и скрылся.

Несколько иначе рассказывает о смерти македонского царя Юстин: «Не было недостатка и в великолепных зрелищах; Филипп отправился посмотреть на них без телохранителей, между двумя Александрами, сыном и зятем. Воспользовавшись этим, молодой человек из македонской знати, по имени Павсаний, ни в ком не возбуждавший подозрений, стал в узком проходе и заколол Филиппа, когда тот шел мимо него» (IX,6).

Какой же вывод можно сделать на основании этих свидетельств? Прежде всего, обратим внимание на то, что у Диодора базилевс идет в театр один, а у Юстина в сопровождении двух Александров. Однако оба историка сходятся в том, что охраны при Филиппе в данный момент не было. Можно предположить, что когда базилевс с сыном и зятем подошли к театру, то царь попросил молодых людей пройти вперед, поскольку идти «между двумя Александрами» у него уже не было возможности. Недаром Юстин обращает внимание на то, что проход в театр был узким. А стоявший в проходе Павсаний подозрений абсолютно никаких не вызывал, и его появление там воспринималось как само собой разумеющееся. О том, что с Филиппом не было никакой охраны, свидетельствует и тот факт, что в погоню за убийцей бросились телохранители его сына. Павсания догнали и прикончили на месте, истыкав копьями. Хотя могли взять живым, у Диодора чётко написано, что беглец зацепился за виноградную лозу и упал, а когда поднялся, был настигнут преследователями. Судя по всему, убили его от посторонних глаз подальше, поскольку виноградные лозы ни в театре, ни на главных городских улицах не растут.

19

Современная Вергина.