Страница 17 из 18
Итак, мы считаем, что сублимация и защитные процессы личности способствуют наступлению катарсиса агрессивности, и в этом смысле являются его психологическими механизмами.
Предложенные гипотезы нетрудно проверить эмпирическими методами. Например, человеку, который раздражен каким-либо фрустратором и агрессивен, экспериментатор намекает на защитное поведение, допустим на рационализацию (ряд аргументов, объясняющих или оправдывающих ситуацию), предлагая, чтобы тот продолжил эту линию рассуждений. После этого можно измерить уровень его агрессивности одним из известных методов. Можно предложить также отрицательные атрибуции в адрес фрустратора и на эту тему вести беседу с испытуемым.
Мы убеждены, что этим путем можно узнать много нового о механизмах катарсиса агрессии, да и о других разновидностях этого психического явления.
§ 8. Агрессивные фантазии и сила агрессивности
Проблема выражения агрессивности и враждебных установок личности в фантазиях – достаточно обширная область исследований. Это обусловлено тем, что к области воображения и фантазии относятся такие явления, как дневные грезы, галлюцинации, ночные сновидения и другие психические процессы, преимущественно протекающие с участием различных психических образов – зрительных, слуховых, тактильных и других.
Вопрос, интересующий нас здесь, следующий: приводят ли агрессивные фантазии к уменьшению агрессивности? Этот вопрос с помощью опытов исследовал, например, американский психолог С. Фишбек (S. Feshback). Он показал, что агрессивные фантазии уменьшают реальную, повседневную агрессивность людей лишь в небольшой степени. “Фантастическим поведением” он считает, например, сочинение рассказов об агрессивных действиях. Как показал этот исследователь, когда людей подвергают фрустрации и позволяют затем написать рассказы об агрессивных действиях, у них уровень, то есть интенсивность агрессивных действий, несколько падает. Он показал также, что у людей, подвергшихся оскорблению (оскорбление личности – акт агрессии), агрессивность выше по сравнению с членами контрольной группы, которых не фрустрировали[63].
В целом агрессивные фантазии мало помогают, то есть катарсис при них слабый, так как реальный фрустратор не получает ощутимого агрессивного ответа. Здесь было бы уместно обсуждать, например, вопрос о том, насколько эффективно христианское смирение перед агрессором, в частности, перед экспансией представителей других религий, имеющей своей целью распространение своего влияния. Однако это уже предмет другого исследования. В связи с отмеченной малоэффективностью агрессивных фантазий как средств уменьшения агрессивности человека, можно спросить: в таком случае какие функции выполняют эти внутренние, чрезвычайно активные, длительные и эмоционально насыщенные психические процессы?
Лишь вскользь отметим следующие возможные функции агрессивных фантазий: а) это попытка индивида ярче и полнее представить себе (и в себе) ту ситуацию фрустрации, в которой оказался; б) это средство вызова намерения отомстить и создания схемы тех действий, с помощью которых можно наказать фрустратора; в) это поиск заместителей агрессора, если его наказывать будет трудно или невозможно; г) это предвидение собственных действий и их возможных последствий, и т. п. Именно в воображении впервые создаются новые способы агрессивного поведения, оформляются словесные формулировки, наиболее оскорбительные для противника.
Все это показывает, что фантазии служат не столько для замещающего удовлетворения агрессивных мотивов и уменьшения агрессии, сколько для организации будущих агрессивных действий и выбора для них самых подходящих целей. Поэтому и неудивительно, что агрессивные фантазии редко уменьшают агрессивность человека, а иногда даже усиливают ее. Правда, логическая организация будущих агрессивных действий может уменьшить силу таких непосредственных эмоциональных реакций на фрустрацию, как аффекты гнева и злости, поскольку человек, как говорится, готовится действовать “с холодной головой”, но это вовсе не значит, что его агрессивная мотивация теряет силу. Она становится более рациональной (и рационализированной, аргументированной) и поэтому способной к выражению более организованных и разрушительных действий. Отложенное удовлетворение агрессивных мотивов может порождать хладнокровных садистов.
§ 9. Плач, смех и агрессия
Агрессивность человека, как общая и специфическая тенденция совершения агрессивных, враждебных и разрушительных действий, тесно связана с различными его переживаниями и экспрессией. Здесь особого внимания заслуживают связи агрессивности с плачем и смехом.
В некоторых ситуациях фрустрирование личности вызывает ее плач. Что из себя представляет такая “реакция” личности в различные возрастные периоды? Это важный вопрос психологии личности и, как мы увидим, психологии агрессии. Мы считаем, что сведение плача только к агрессивности, то есть точка зрения, будто плач является выражением агрессивности фрустрированной личности, верна лишь частично, она односторонна. Такую точку зрения мы встречаем, в первую очередь, в трудах Дж. Долларда и его коллег по теории фрустрации-агрессии, а также в работах других авторов, пишущих об агрессии.
Между тем плач – явление многофункциональное. Мы полагаем, что плач содержит и выражает: а) горечь утраты, лишения (депривации). Именно поэтому мы утешаем плачущего, будь он ребенок или взрослый, а фрустратор, если обладает достаточным уровнем моральной зрелости и развития эмпатии, переживает “угрызения” совести; б) переживание собственного бессилия; в) выражает агрессивность, гнев и враждебность: об этом свидетельствует тот факт, что после плача человек может стать чрезвычайно агрессивным и наступательным; г) в плаче содержатся элементы катарсиса.
Плач может стать первым этапом адаптации фрустрированной личности, представляющим ей мораторий для последующей мобилизации адаптивных механизмов более конструктивного характера, то есть таких механизмов, с помощью которых можно реально изменить ситуацию и приспособить ее к своим целям и притязаниям, вместо того, чтобы пассивно приспособиться к ситуации без ее изменения или преодоления.
Смех очень часто является спонтанным выражением агрессивности человека наряду с такими формами социально приемлемых способов активности, как спорт, политика и другие. Утверждая это, исходят из того (например, Артур Кёстлер), что центры головного мозга, контролирующие эмоции – самые древние у человека. Они возникли до палеолита (каменного века) и отражают те древнейшие условия жизни, в которых борьба за существование носила ожесточенный характер. Тогда на любой звук или внезапно возникающий перед глазами предмет надо было отвечать быстрой реакцией. Сегодня такая необходимость возникает не всегда и, по-видимому, есть доля правды в утверждении А. Кёстлера о том, что механизмы, порождающие аффекты, являются анахронизмом. Биологическая эволюция человека опасным образом отстает от его умственного развития, поэтому в нем возникает противоречие между эмоциями и интеллектом.
К счастью для человека, в ходе эволюции у него возникают неутилитарные, так сказать, “роскошные” рефлексы – смех и плач – с помощью которых получают выход наши избыточные эмоции. Они являются рефлексами-двойниками: плач облегчает выражение чувства партиципации (сопереживания), а смех – это уже выражение агрессии.
Таким образом, для возникновения “человека смеющегося” необходимо было выполнение двух условий: а) относительно безопасное существование, требующее дополнительных путей выражения энергии; б) такого уровня эволюции, когда рассуждение, логическое мышление, стало до некоторой степени независимым от “слепых” эмоций. Только на этом уровне “кортикальной эмансипации” человек мог понять, что свои эмоции чрезмерны. Ниже человеческого уровня, у животных, нет ни нужды, ни условий для возникновения смеха. Поэтому люди, живущие в вечной нужде и борьбе за существование, становятся суровыми и угрюмыми, они редко улыбаются и еще реже смеются.
63
Feshback S., The Drive-reducing Function of Fantasy Bahavior. – “Journal of Abnormal and Social Psychology”, 1955, 50, Pp. 3-11; См также: Аронсон Э. Социальное животное, гл. 6.