Страница 18 из 25
Не в этом ли причина того, что даже самая слабая критика нашего друга причиняет нам более интенсивное волнение, чем острая критика неприятеля? И не потому ли так легко портятся отношения с друзьями, а отношения с врагами остаются относительно устойчивыми? И недаром говорят, что если хочешь потерять друга, испытай его!
Когда человек-фрустратор является носителем соответствующей социальной роли (то есть если он воспитатель, полицейский, судья или непосредственный руководитель), тогда его фрустрирующие действия обычно считаются естественными и ожидаемыми, а наша агрессия редко принимает интенсивные формы. Когда же роль надзирателя или воспитателя берет на себя случайный человек, не занимающий в обществе соответствующего статуса, то у нас возникает более интенсивная агрессивность и мы готовы совершить более суровые агрессивные действия.
Здесь, конечно же, возникает проблема легитимности (законности) действий того человека, который применяет к нам социальную власть в той или иной форме. Эта проблема требует особого рассмотрения в области психологии власти и лидерства.
Во всех подобных случаях большую роль играет неожиданность появления фрустратора, несовместимость его появления с нашими ожиданиями. Людям приятно, когда их вероятностные предвосхищения будущих событий оправдываются. Когда же происходит обратное, они переживают разочарование, гнев и агрессивность, за которыми могут последовать насильственные действия.
Поэтому сила агрессии, и вообще интенсивность используемых защитных механизмов, не находится в прямой пропорциональности с силой фрустратора. Играют роль ожидания, чувство справедливости, знание социальных ролей и другие внутрипсихические и социально-психологические факторы. Вообще проблема нарушения ожиданий как источника фрустраций людей, заслуживает самого серьезного внимания. Она связана с теорией ролей и социальных групп, с социометрией и с другими направлениями современной социальной психологии. Поскольку уровень ожиданий зависит от участия человека в деятельности групп, то теория референтных групп должна играть значительную роль в определении степени относительной депривации: последняя, следовательно, неодинакова у людей, поскольку они являются членами различных референтных групп. Под влиянием одной и той же привации или депривации, то есть фрустратора, один индивид переживает интенсивную фрустрацию, другой – слабую, а третий может остаться даже безразличным. Эти различия связаны не только с их индивидуальностью (то есть с различиями черт характера, темперамента, установок, привычек и т. п.), но и с различием их эталонных и референтных групп, а следовательно – со специфичностью их ожиданий, предъявляемых как к своей роли, так и к ролям тех людей, с которыми они взаимодействуют.
Утверждение о большей агрессогенности неожиданных фрустраций можно проиллюстрировать с помощью многих исторических фактов. Например, вероломное нападение соседа вызывает более интенсивное возмущение, чем ожидаемое.
Ожидаемые реакции социальной среды оказывают существенное влияние на силу и проявления агрессивности человека. Ожидание последствий агрессивных действий, то есть их инструментальная ценность, влияет на поведение фрустрированной личности. В процессе своей социализации индивид получает много информации об этом от агентов этого процесса – от родителей, учителей, старших товарищей и других авторитетных для себя лиц. Положительная обратная связь о возможных последствиях агрессивных действий оказывает заметное влияние на поведение фрустрированной личности. Примеров тому в повседневной жизни очень много. Если человек убежден, что его агрессивные действия помогут в достижении поставленной цели, обычно эти действия совершаются и усиливаются. Бесполезная же агрессивность бывает кратковременной и быстро теряет свою интенсивность.
Отрицательная обратная связь также оказывает влияние на агрессивные действия человека. Например, когда индивид видит, что вследствие своих агрессивных действий страдает другой человек, то его агрессивность может в значительной степени лишиться своей интенсивности. Как показали многочисленные исследования, легче быть жестоким на расстоянии, чем в процессе непосредственного общения с человеком – жертвой собственной агрессии. Поведение садистов составляет исключение. О них у нас – особый разговор.
Страх перед возмездием, ожидание наказания – особая форма отрицательной обратной связи. Поэтому когда фрустратором является человек, занимающий высокий социальный статус, у жертвы возникают более слабые агрессивные действия, чем в том случае, когда фрустратор занимает низкий статус. Правда, здесь надо иметь в виду различие между агрессией (как формой поведения) и агрессивностью (как особым внутренним состоянием личности): бихевиористически ориентированные исследователи агрессии человека не проводят или недостаточно четко проводят это различие и поэтому ошибочно полагают, что против социального агрессора с высоким статусом возникает слабая агрессивность. Психическое состояние агрессивности, включающее гнев, ненависть и враждебность, может быть очень интенсивным, но не привести к активным агрессивным действиям против фрустратора из-за страха перед наказанием. В таких случаях часть агрессивности получает разрядку через замещение (вымещение). Вообще когда прямые формы агрессии под влиянием страха перед возмездием сокращаются и подавляются, усиливаются ее непрямые формы: вымещение на невинных объектах, ругательства, сопровождающиеся агрессивными фантастическими сценами и т. п.
§ 6. Уровень притязаний, реальный результат, фрустрация и сила агрессии
Как известно, когда человек ставит перед собой определенную цель, он предвосхищает то удовольствие, которое может получить при ее достижении. Чем ценнее для него цель, тем выше уровень притязаний человека. Поэтому можно сказать, что чем выше уровень притязаний человека, тем более интенсивное удовольствие он воображает получить, представляя себе достижение труднодоступной цели. Теперь цель можно считать идеальной.
В основном три особенности цели оказывают влияние на силу фрустрации как следствия блокады целенаправленной деятельности: а) важность цели, ее ценность; б) ее привлекательность; в) предвосхищение близости достижения этой цели.
Между тем известно, что стремясь к таким идеальным целям, люди обычно реально добиваются более скромных результатов. Возникает разрыв между идеальной целью и реально достигаемым результатом (приобретенной целью). Можно предложить следующую гипотезу: возможно, что чем больше указанный разрыв между реальной и идеальной целями, тем глубже фрустрация и тем интенсивнее возникающие гнев, враждебность и агрессия.
За примерами далеко ходить не надо: 1) Я хотел иметь 1000 долларов, но сумел заработать только 100 (200 и т. п.). Чем больше разрыв, тем интенсивнее моя фрустрация. 2) У меня идеальный я-образ, но я достиг такого развития своей личности (имея соответствующий реальный я-образ), которое сильно отличается от моего я-идеала. Чем больше разрыв, тем сильнее и мучительнее фрустрация.
Здесь и во всех подобных случаях присутствует один психологический фактор, который играет существенную роль при детерминации глубины и интенсивности фрустрированности и силы агрессии. Речь идет о том, предвосхищал ли человек тот результат и то удовольствие, которые мог бы получить. Если предвосхищал, тогда лишение вызовет более интенсивную фрустрацию, чем тогда, когда не предвосхищал и не осознавал.
Например, мужчина Р1 общается с женщиной Р2, которая ему очень нравится. Он хотел бы жениться на ней, но не знает, как относится Р2 к нему. Они разъезжаются, Р1 фрустрирован, но умеренно, поскольку полагает, что не вызвал симпатии у этой женщины. Но представим себе, что позже он узнает, что она была влюблена в него, но не смогла признаваться в этом. Здесь уже наш Р2 переживет сильнейшую фрустрацию, глубокое чувство того, что лишен чего-то очень ценного. Он может пережить сильнейшую агрессивность, направленную на собственную личность за то, что не догадался о ее влюбленности. Нет сомнения, что предвосхищение удовольствия и последующий отказ от него фрустрируют сильнее, чем отсутствие предвосхищения.