Страница 5 из 46
Литература собственно о прощенных декабристах немногочисленна; еще меньше исследований, которые бы затрагивали деятельность этих лиц как членов тайных обществ, освещали их привлечение к следствию по делу декабристов. Из числа тех, кому посвящены отдельные исследования, в первую очередь необходимо упомянуть Ф. П. Толстого[16], Петра И. Колошина[17] и М. Н. Муравьева, участие которого в декабристских союзах стало предметом внимания в биографических статьях декабриста А. Е. Розена, П. Е. Щеголева и давней биографии Д. А. Кропотова[18]. Достаточно большой интерес привлекла к себе фигура В. Д. Вольховского, декабристскому прошлому которого посвящены исследование B. C. Шадури, статьи Н. А Гастфрейнда и Н. Е. Мясоедовой[19]. Участие П. Я. Чаадаева в тайных обществах декабристов рассматривали в своих работах Д. И. Шаховской и Ф. И. Берелевич[20]. Хорошо известно исследование Ю. М. Лотмана о М. А. Дмитриеве-Мамонове, в котором подверглись анализу программные документы первой организации декабристского ряда «Орден русских рыцарей» [21]. К числу содержательных работ о видном участнике движения тайных обществ, оставленном следствием «без внимания», без сомнения, относится исследование Ю. Г. Оксмана о П. А Катенине[22]. Кроме того, имеются работы о таких избежавших наказания участниках Союза благоденствия, как В. А. Глинка[23] и С. Н. Бегичев[24]. Можно отметить еще немаловажные публикации и исследования В. Г. Бортневского о П. С. Пущине[25]. Из приведенных выше данных нетрудно заметить, что причины обращения к биографическим исследованиям о малоизвестных членах тайных обществ в своей подавляющей части не были связаны с политической деятельностью этих лиц в декабристских союзах, а определялись, главным образом, их литературным и мемуарным наследием, либо их участием в культурной жизни современной им эпохи, последующей контрастной биографией и политическим обликом (М. Н. Муравьев).
На современном этапе изучения интерес к «уцелевшим декабристам» в значительной степени усилился в связи с публикацией следственных дел участников тайных обществ, не преданных суду[26]. Историки приступают к изучению особенностей расследования, проводившегося в отношении «малозамешанных» лиц, выяснению мотивов состоявшихся решений о «прощении» установленной вины, выявлению внутренней структуры группы освобожденных от наказания. В этом контексте стоит особо выделить сопроводительную статью и комментарии А. В. Семеновой к публикации следственных дел членов Союза благоденствия в недавно вышедшем XX томе документальной серии «Восстание декабристов». В последние годы участники тайных обществ, освобожденные от наказания, стали предметом изучения в работах, посвященных Н. И. Кутузову, А. В. Семенову, П. В. Хавскому, О. П. Богородицкому[27].
Заявленное направление исследования позволяет прояснить несколько важных проблем в изучении истории декабристов. Во-первых, оно способствует дальнейшему анализу особенностей следственного процесса, квалификации «вины» различных категорий обвиняемых. Во-вторых, рассмотрение конкретных обстоятельств «высочайшего прощения», официально заявленных и действительных мотивов актов помилования, создает необходимую основу для оценки причин освобождения от наказания и влияния посторонних факторов на ход следствия. В-третьих, привлечение исследовательского внимания к «малоизвестным» участникам тайных обществ и военных выступлений декабристов, прощенным в ходе следствия, позволит осветить некоторые страницы в истории декабризма, ранее не привлекавшие внимания историков.
В рамках настоящей работы предпринята попытка заполнить лакуны в представлениях о группе прощенных и освобожденных от наказания, о расследовании, которое велось в их отношении в рамках следственного процесса. При этом мы стремились очертить границы и внутреннюю структуру группы, осветить степень виновности «прощенных декабристов», выявленную следствием, проанализировать причины помилования и освобождения от наказания, в том числе не вызванные внутренней логикой следствия.
Прощение и освобождение от наказания: официальный контекст
20 декабря 1825 г., спустя несколько дней после открытия заговора и начала следственного процесса, состоялась встреча Николая I с французским посланником П.-Л. Лаферронэ. В ходе беседы император остановился на том, каким он видит свою роль в определении наказаний по итогам судебно-следственного процесса: «Я начинаю царствовать под грустным предзнаменованием и со страшными обязанностями. Я сумею их исполнить. Проявлю милосердие, много милосердия, некоторые даже скажут – слишком много; но с вожаками и зачинщиками заговора будет поступлено без жалости, без пощады. Закон изречет кару, и не для них воспользуюсь я принадлежащим мне правом помилования…»[28]. Официальная позиция Николая I, сформулированная уже в первые дни следствия, звучала недвусмысленно: главные виновные понесут наказание без всякого снисхождения со стороны высшей власти, а участь тех, виновность которых незначительна или ослабляется смягчающими обстоятельствами, будет во многом зависеть от «милосердия» императора. Обращает на себя внимание то, что с первых же дней следственного процесса верховная власть заявила о готовности применить принадлежащее ей право помилования, однако это право предполагалось использовать только в отношении «малозамешанных» и заслуживающих прощения обвиняемых. Эта позиция «высшей власти» находит непосредственное подтверждение в официальных документах, относящихся к деятельности органов расследования.
Первоначальный проект указа об учреждении Следственного комитета, подготовленный 15 декабря 1825 г. (текст его приведен в «автобиографических записках» делопроизводителя Комитета А. Д. Боровкова), содержал в себе, наряду с программой розыскной деятельности, также формулировку тех принципов, которые должны были стать основой будущей практики помилования: «…принять деятельнейшие меры к изысканию соучастников сего гибельного общества, внимательно, со всею осторожностию рассмотреть и определить предмет намерений и действий каждого из них ко вреду государственного благосостояния; ибо, руководствуясь примером августейших предков наших, для сердца нашего приятнее десять виновных освободить, нежели одного невинного подвергнуть наказанию…»[29].
Из приведенного текста видно, что в самом начале процесса предполагалось объявить, что, выясняя «меру вины» оказавшихся в его поле зрения лиц, следствие будет стремиться отделить серьезно виновных от «малозамешанных», от тех, на кого упало случайное подозрение. 16 декабря проект указа был поднесен на подписание императору председателем Следственного комитета А. И. Татищевым. Николай I, по словам Боровкова, прочитав цитированный пункт, обнял Татищева, сказав: «Ты проникнул в мою душу, полагаю, что многие впутались не по убеждению в пользе переворота, а по легкомыслию, так и надобно отделить тех и других»[30]. Хотя указ остался не обнародованным, но обозначенная в нем официальная позиция была закреплена в ходе процесса в последующих официальных документах, призванных осветить принципы и направленность работы следствия[31]. Отразившееся в словах императора противопоставление сознательно действовавших «зачинщиков», убежденных сторонников политического переворота, и тех, кто был вовлечен в тайное общество и заговор, стало одним из основополагающих принципов работы следствия.
16
Коваленская Н. Н. Художник-декабрист Ф. П. Толстой // Очерки из истории движения декабристов. М., 1954. С. 516–560; Комарницкая Ж. О. Библиотека декабриста Ф. П. Толстого // Проблемы библиографии и библиотековедения. Л., 1976. Вып. 12. С. 105–115; Кузнецова Э. В. Федор Петрович Толстой. 1783–1873. М., 1977.
17
Вейс А. Ю.: 1) Петр Колошин – автор послания «К артельным друзьям» // Литературное наследство. Т. 60. Кн. 1. М., 1956. С. 541–554; 2) Автобиографическая записка декабриста Петра Колошина // Пушкин и его время. Л., 1962. С. 290–295; Калантырская И. С. П. И. Колошин и «Священная артель» // Литературное наследие декабристов. Л., 1975. С. 247–260.
18
Кропотов Д. А. Жизнь графа Муравьева в связи с событиями его времени. СПб., 1874; Розен А. Е. М. Н. Муравьев и его участие в тайном обществе // Русская старина. 1884. Т. 41. № 1. С. 61–70; Щеголев П. Е. Граф М. Н. Муравьев – заговорщик// Современник. 1913. № 1. С. 301–326.
19
[Малиновский И. В.] О жизни генерал-майора Вольховского. Харьков, 1844; Гастфрейнд Н. А. Товарищи Пушкина по Царскосельскому лицею. Материалы для словаря лицеистов первого курса. 1811–1817. СПб., 1912. Т. 1. С. 1–286; Шадури В. С. Покровитель сосланных на Кавказ декабристов и опальных литераторов: Неизвестные материалы о лицейском друге Пушкина В. Д. Вольховском. Тбилиси, 1979; Афанасьев В. В. Декабрист В. Д. Вольховский // Афанасьев В. В. События и судьбы. Б. м., 1992. С. 7–10; Мясоедова Н. Е. Друг Пушкина – В. Д. Вольховский // Временник Пушкинской комиссии. Вып. 27. СПб., 1996. С. 172–187.
20
Шаховской Д. И. 1) Якушкин и Чаадаев // Декабристы и их время. [Сб. ст.] Т. 2. М., 1932. С. 161–203; 2) П. Я. Чаадаев на пути в Россию в 1826 г. / Публ. и вступ. ст.д. И. Шаховского // Литературное наследство. Т. 19/21. М., 1935. С. 16–32; Берелевич Ф. И.: 1) Чаадаев и декабристы // Учен. зап. Тюменского гос. пед. ин-та. 1958. Т. 5. Вып. 2. С. 157–177; 2) Был ли П. Я. Чаадаев членом Союза благоденствия // Учен. зап. Тюменского гос. пед. ин-та. 1962. Т. 15. Вып. 3. С. 66–75.
21
Лотман Ю. М. М. А. Дмитриев-Мамонов – поэт, публицист и общественный деятель// Учен. зап. Тартуского ун-та. Тарту, 1959. Вып. 78. С. 19–92.
22
Воспоминания П. А. Катенина о Пушкине / Вступ. ст. и примечания Ю. Г. Оксмана// Литературное наследство. Т. 16/18. М., 1934. С. 619–656.
23
Яровой Ю. Странный генерал Глинка // Рифей. Уральский литературно-краеведческий сб. Челябинск, 1976. С. 159–223.
24
Глаголева О. Е. Книги с пометами декабриста С. Н. Бегичева в Туле // Русские библиотеки и их читатели. Л., 1983. С. 217–226. О Бегичеве см. также: Нечкина М. В. Грибоедов и декабристы. М., 1977.
25
Бортневский В. Г. Дневник декабриста П. С. Пущина // Вестн. ЛГУ. Сер. 2. История. Языкознание. Литературоведение. 1986. Вып. 4. С. 27–33; Бортневский В. Г., Анисимов Е. В. Новые материалы о П. С. Пущине // Временник Пушкинской комиссии. Л., 1988. С. 157–161.
26
Восстание декабристов. Документы. Т. XVIII–XX. М., 1984–2001.
27
«Истинное изображение нравственного состояния войск». Записка декабриста Н. И. Кутузова Николаю I 1826 г. / Публ. А. В. Семеновой // Исторический архив. 2000. № 6. С. 30–45; Ильин П. В.: 1) Из истории либеральной публицистики 1810-1820-х гг.: Н. И. Кутузов и его статья «О причинах благоденствия и величия народов»// Общество и власть: Межвуз. сб. науч. трудов. СПб., 2001. Ч. 1. С. 104–116; 2) Записки члена Союза благоденствия Н. И. Кутузова к императору Николаю I: К изучению эволюции «декабристского либерализма» после 1825 г. // История глазами историков: Межвуз. сб. науч. трудов, посвященный 70-летию проф. Е. Р. Ольховского. СПб.; Пушкин, 2002. С. 45–65; 3) К характеристике политических взглядов членов Союза благоденствия: новонайденные записи А. В. Семенова (1821 г.) // Власть и общество. Матер. всероссийской науч. конф. СПб., 2003. С. 57–65; Трибунский П. А.: 1) Жизнь и деятельность О. П. Богородицкого // Вопросы истории. 2001. № 6. С. 137–141; 2) Из биографических разысканий: П. В. Хавский// 14 декабря 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография. СПб.; Кишинев, 2001. Вып. 4. С. 469–476.
28
Русский вестник. 1893. № 4. С. 14.
29
Боровков А.Д. Автобиографические записки // Русская старина. 1898. № 11. С. 334–335.
30
Там же.
31
Невелев Г. А. «Истина сильнее царя…»: А. С. Пушкин в работе над историей декабристов. М., 1985. С. 20.