Страница 95 из 125
— А ты знаешь, — мрачно улыбнулась она, — что мы видим свет звёзд, которых на самом деле уже нет?
— Это каждый знает, — с трудом выдавил я. Хотелось проверить, могу ли я вообще говорить. Отлично, могу. В остальном ситуация паршивая.
Анна испытующе посмотрела на меня и спросила:
— Тогда почему не каждый знает, что нехорошо сначала давать надежду, а потом её отбирать?
Понятно, она психопатка. Буйная к тому же. Транквилизатора бы сюда… и побольше. Как себя вести? В памяти всплывал только факультатив по зоопсихологии: «Для вызова агрессии внешние раздражители играют более важную роль, чем внутреннее состояние»…
Кажется, моё молчание Анну разозлило. Её глаза сверкнули, и я только сейчас заметил, как ярко покраснела радужка. Да и внешний вид девушки навевал страшные ассоциации. Выглядела она, мягко говоря, не очень. Губы, кожа, волосы — всё было тусклым и пугающе неживым. Надпись на руке чернела лишь одна, длинная, от плеча до локтя — «праздника не будет».
— Думаю, ты любил меня недостаточно сильно, — сказала Анна задумчиво.
— А при чём здесь Зоя?
— Мне не нравилось, как она на тебя смотрела. И степлером щёлкала громко. Раздражало.
Грандиозное усилие и мне удалось сдвинуться с места. На пару сантиметров — существенный прогресс. Но толку от этого? Обычной сценой ревности не пахло. Свернутая шея Зои наводила на скверные мысли. Судя по всему, она умерла быстро. А потому назревает логичный вопрос. Кто, чёрт возьми, Анна такая? Любвеобильная разновидность зомби?
— А ведь эта история могла закончиться хорошо, — плаксиво протянула она и села напротив меня. — Зачем ты всё испортил?
— Поясни, пожалуйста. — Я устал теряться в догадках. Происходящее напоминало дурной сон или красочные галлюцинации.
— Люди живы, когда о них помнят. А некоторые живы, пока о них думают. А если их любят… Но ты испортил, ты всё испортил!
Анна всхлипнула и вцепилась пальцами в моё плечо. С силой, которой у хрупкой девушки быть никак не может. Ощущения незабываемые: ногти, впивающиеся в кожу, жжение и хруст кости. В глазах помутилось, рубашка стала влажной и липкой. Рвущийся наружу мат я сдержал. Главное, не разбудить Риту. Есть шанс, что Анна свалит отсюда и не заметит её. Тётя вполне способна беспробудно спать до утра… Бог даст, так и будет…
— Почему ты меня не любишь? — захныкала Анна. — Ты вообще хоть кого-нибудь любишь?
За стеной заскрипели кресла. Послышались шаги. Затем — сердитое бормотание и скрежет двери. Нет-нет-нет, только не это.
Дверь стационара распахнулась, в проёме стояла заспанная Рита. Сонный взгляд быстро сменился напряжённым. Она сосредоточенно оценивала обстановку, а картина была та ещё. Анна одернула руку и покосилась на тётю отнюдь не дружелюбно. Ох… Это плохо, очень плохо. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я стиснул зубы и выговорил:
— Запрись.
Рита мгновенно захлопнула дверь и лязгнула замком. Умница. Телефон у неё в кармане. Надеюсь, догадается забаррикадироваться теми же креслами и продержится до приезда полиции.
— Как мило, — ухмыльнулась Анна и пододвинулась ко мне ближе. Хотя ближе было уже некуда. Холодная ладонь скользнула по моему виску, погладила щеку, спустилась к шее. — Обычно я ненавижу, когда кричат…
Но тебе разрешаю. Пусть она послушает.
Пространство расплылось мутными кругами, дыхание сбилось. Меркнущую картинку осветила секундная вспышка. «Навсегда!» — протрещала молния злым голосом. И вспыхнула ещё раз, и ещё… и ещё. До боли в глазах. Мир начал вращаться и гаснуть. И тут снова лязгнул замок. Рита, ну зачем…
Дверь медленно приоткрылась, еле-еле. Раздался тихий вой и цоканье когтей. В коридор протиснулся Гилмор и отряхнулся. Поднял мохнатую морду, осмотрелся. И подбежал ко мне. Анна отшатнулась, вскочила на ноги. Пёс обнюхал меня и по-хозяйски улегся рядом.
— Ах ты, шавка неблагодарная! — выкрикнула она и капризно топнула. — Так нечестно!
Развернулась, бросилась к витрине. Взвизгнула и заколотила по ней кулаками. Стекло треснуло, вниз посыпались ампулы и коробки, вперемешку с осколками. Звон стих, до меня донеслись причитания: «нечестно, нечестно, нечестно». Круги в воздухе стали мутнее и вспыхивали чаще, звуки отдалились. Наверное, я на пару минут отключился. А разлепив веки, увидел тот же коридор и Риту, склонившуюся надо мной. Она накладывала на моё плечо тугую повязку, нервно поглядывая на часы. Я отмахнулся от неё, тётяпобагровела и строго велела:
— Сиди, не двигайся.
— Всё так плохо?
— Нет, артерия не задета.
Я попытался встать, Рита вздохнула и толкнула меня к стене. Пожалуй, слишком резко: боль напомнила о себе моментально. Изверг, право слово.
— Где она?
— Ушла. Полиция и «скорая» едут. Зое капец.
Последнее — не новость. Но почему ушла Анна? Вопросы переполняли, но я не успел ничего сказать. Рита ответила быстрее:
— Они появляются, если их не хотят отпускать. Живут благодаря чужой любви, когда о них забывают — чахнут. Забывают слова, теряют лицо, в прямом смысле… Мне рассказывал один мутный тип, давно, когда твои разбились… У меня нехило крышу сносило тогда. Предлагал вернуть их, сказал, есть способ. Обалдеть… Всё правдой оказалось! Блин, молодец я, что не поверила тогда и послала его. Он говорил — есть одно «но», возвращать надо хитро, так как они не в силах причинить вред тем, кого спасли, и их близким. Гилмор выбрал тебя хозяином, а раз мы живём вместе, то и меня тоже. Теперь мы трое связаны, и эта тварь круто обломалась.
Я силился погладить лежащего в ногах Гилмора, но не смог. Слабость накатывала волнами, картинка перед глазами плыла.
— Выходит, она…? — не сдержался я.
— Дохлая, ага.
— Хорошо.
— Хорошо?! — очумело переспросила тётя. — Что хорошо?
— Что у нас не дошло до секса…
— Дурак, — выпалила Рита. Смахнула выступившие слезы и уткнулась лбом мне в плечо. Спасибо, хоть в здоровое. — Какой ты всё-таки дурак, Мишаня. И вкуса на девушек у тебя нет, вот совсем.
Дико хотелось с ней согласиться. Увы, не получилось даже кивнуть. Нормально мы поговорили лишь на следующий день, в больнице. Травматолог удивился характеру перелома, зато прогнозы врачей были благоприятными. Происшествие в клинике посчитали нападением местных наркоманов, которые накануне умудрились ограбить аптеку. Наша раскуроченная витрина послужила чуть ли не стопроцентным доказательством. Неисправные камеры ситуацию не прояснили, и побег преступников связали с тем, что Рита вызвала полицию. Расследование смерти Зои зашло в тупик. Тётя настаивала, что заперлась в стационаре и ничего не видела, я по официальной версии сразу потерял сознание. Доказать обратное никто не смог, прицепиться было не к чему, но нервы нам мотали долго. В итоге Рита позвонила знакомому из Следственного Комитета, чью кошку однажды героически спасла, и нас оставили в покое. Радоваться счастливому спасению не давали мысли о Зое и чувство вины. Впрочем, я старательно его отгонял. Толку от самобичевания — ноль, а психоз мне ни к чему.
Гилмора мы, само собой, забрали. Несмотря на версию Риты, что Анна больше не представляет опасности, я настоял на переезде в другой город. Главврач отнёсся к нашему увольнению с пониманием и пожелал удачи. А она действительно была нам нужна.
Уже осенью, месяцы спустя, мне попалась в интернете фотография некого бизнесмена с подозрительно знакомыми чертами лица. Он оказался покойным владельцем строительной компании «Эридан». Я залез на его страничку в социальной сети и на одном из снимков узнал Анну. В подписи говорилось, что она — единственная дочь, скончавшаяся десять лет назад. Уверен, бизнесмен переживал её смерть гораздо тяжелее, чем многие думали. Примечательно, что сердечный приступ его срубил как раз в прошлом году…
Я убеждаю себя, что все обойдется. По идее, Гилмор должен протянуть лет двенадцать-пятнадцать. Если повезёт — дольше. Возможно, за это время Анна сгинет или окончательно свихнется. Найдет новую любовь или забудет о нас. Или просто не сможет разыскать. По крайней мере, я очень надеюсь. Почти что верю.