Страница 88 из 125
Мелкая опять подает голос:
— Мам, а ты заплатила за мою страховку?
— Конечно, Светочка. Почему ты спрашиваешь?
— Не хочу вдруг умереть и попасть в рабство к такому вот Андрею!
— Света!
Хозяин стал белее салфеток. Вилка дребезжит о край тарелки в его дрожащей руке. Мелкая Зараза, видно, поняла, что перегнула. Испуганным щенком она выбегает из кухни. А Хозяин тихо приказывает:
— Зомби, взять ее!
— Андрей, нет!
А я уже не слышу. Гул погони ревет в моей голове. Срываюсь следом за сестрой Хозяина, в щепки разношу едва запершуюся дверь. Надвигаюсь на забившуюся в угол девочку. Огромные глаза, слабенькие кулачки, тонкая шея. Сладкие ноги, вкусные мозги…
— Зомби, пожалуйста, не надо! — шепчет она.
Я замираю на миг, колеблюсь. Приказ. Эй, зомби! Алена. Штука. Добрые хозяева. Мелкую Заразу жрать нельзя. Пусть садится за стол. Зомби, пожалуйста, не надо!
— Стой, зомби! — кричит ворвавшийся в комнату Хозяин и включает Штуку.
БОЛЬ!
Корчась на полу, я вижу и не вижу, как Мама бросается на колени перед Мелкой Заразой, обнимает, целует, плачет. Хозяин, ссутулившись, стоит над ними без слов. Вспомните, вспомните обо мне! Я здесь, мне больно! Сделайте что-нибудь!
— Выключи его, — сказала Мелкая. И в голосе ее Приказ, которому подчиняется все, что слышит, понимает и может подчиняться.
Боль прекращается.
— Светочка, Светочка, — повторяет Мама, целуя ее пальцы. А Света не сводит глаз с Хозяина. С брата.
Тот молча отдает девочке Штуку и на нетвердых ногах медленно выходит.
— Светочка, Светочка…
— Все в порядке, мам. Андрей все понял.
— Светочка, он же чуть не убил тебя… Господи, Господи!..
— Все хорошо, мам. Зомби, иди к Андрею в комнату. Хороший зомби.
— Хороший?!..
Мама отстраняется от Мелкой. Уходя, я слышу:
— Хороший. Он остановился, мам. Если бы не остановился, Андрей не успел бы добежать.
(х__х)
Хозяин сидит на своей постели, сгорбившись, уложив локти на колени, а пальцы сцепив в замок. Захожу. Становлюсь возле двери. Стою. Долго стою.
Хозяин что-то бормочет. Различаю только «натравил зомби на сестру» и «чудовище». Потом две тяжелые капли падают на половицы.
Открывается дверь.
— Мама пошла пить валерьянку, — сообщает Мелкая, не приближаясь к брату. Тот кивает, все так же уставившись на свои ноги. — Завтра она поедет его возвращать.
Хозяин снова кивает. Кап.
— Зомби не хотел мне навредить. Он остановился до того, как ты успел включить волну. Я подумала, что тебе важно это знать.
— Ты простишь меня? — говорит Хозяин в пол.
— Я напросилась сама.
— Но я не должен был спускать на тебя зомби.
— Это правда.
— Ты простишь меня?
Мелкая подходит к брату, садится рядом с ним.
— Хотел бы я, чтобы ко мне тоже прилагался пульт. Тогда сейчас я мог бы получить, что заслужил.
— Иногда я ненавижу тебя. А иногда не могу.
Девочка гладит брата по вихрам. Тот сажает ее на колени и прижимает крепко-крепко. И шепчет: «Прости, прости, прости…»
— Прощаю, — шепчет она в ответ. — Кажется, ты еще можешь быть хорошим.
(х__х)
Мы с Мамой стоим у конторки неприятного коричневого цвета. Из-за стекла девушка с пучком и строгими глазами объясняет:
— Я еще раз вам повторяю: во-первых, был приведен в действие механизм импринтинга, то есть запоминания хозяина. Во-вторых, были обнаружены мелкие физические повреждения. В-третьих, выяснилось, что к зомби неоднократно применялась схема наказания. Мы не можем его взять обратно.
— Я готова его продать обратно государству по более низкой ставке. Что для этого нужно?
— Копия всех документов на зомби, вашего паспорта, заявление о намерении продажи, заявка на коррекцию. Заявка в службу коррекции рассматривается в течение месяца, очередь от месяца до трех, — заученно тараторит служащая. Вот зачем таким дар речи? — Коррекция платная, треть себестоимости зомби. Предъявляете квитанцию на зомби, подаете копии документов и заявление, после получения ответа оплачиваете коррекцию и ожидаете своей очереди. После коррекции подается заявление на продажу, оно рассматривается, в случае утверждения производится сделка.
Мама сама сейчас выглядит как зомби.
— И сколько времени нужно, чтобы продать зомби обратно государству?
— Не меньше полугода.
Мама шумно втягивает воздух.
— А если продавать частному лицу?
— Коррекцию все равно нужно пройти. Таков закон. Но советую ее не делать, пока не будете уверены в покупателе. После коррекции зомби возвращается в исходное состояние и до момента импринтинга нападает на все живое. Поэтому передавать надо из рук в руки.
Мама вздыхает.
— Спасибо большое. Идем, зомби. Кажется, ты у нас задержишься.
Я молчу только из вежливости.
(х__х)
— Ты мог сменить уже сотню рук, зомби, — тихо говорит Мама.
Хозяин и Мелкая Зараза еще в школе, мы на кухне одни. Мама пьет что-то с резким запахом.
— А ты и не помнишь, наверное. Неудивительно, что большинство зомби не может говорить. Столько раз мозги выполаскивать!
Она делает большой глоток.
— Раньше мы были крепкой, целой семьей. Было хорошо, спокойно, светло. Была любовь. Как-то долгое время денег не хватало, муж ночами подрабатывал таксистом. Почти заработал на страховку, но чуть-чуть не успел. Разбился. Погиб. Его сшили по кусочкам, зомбировали, а мне отдали пакет с одеждой, кольцом, крестиком и сбритыми волосами. Непрозрачный пакет с надписью «Светлая память». Как я плакала… Андрюша тогда уже соображал, большенький был. Наверное, с того все психи у него и начались.
Она снова отпивает. Морщится и отпивает еще.
— Представляешь, Светочка спрашивает, где папа, я говорю — «Папа погиб», — и она замолкает. Понимает, что не могла я похоронить его как человека. Каково это — в три года знать, что твой папа — зомби? Прислуживает кому-нибудь и безропотно сносит все, будто домашний скот.
Я пытаюсь вспомнить прежних хозяев. Или жизнь, которая была у меня когда-то. Сколько я уже не живу? Может, год, а может, десять. Кто теперь скажет?
— Я не хотела покупать тебя. Ты был чьим-то сыном, братом, другом. Твоя семья оплакала тебя, но не может забыть. Знаешь, каково это — когда нельзя поклониться праху? — Она баюкает чашку в руках, наблюдая, как качается жидкость внутри. — Сейчас люди боятся смерти еще сильнее. Они видят, что их может ждать. Куда во всем этом девается душа? Как здесь верить в рай для праведников, когда ад переехал на землю живущих? Когда в достойное посмертье уходят только те, кто накопил денег, потому что государству невыгодно отдавать территории под кладбища? Сколько сейчас стоит умереть? Столько, что и за всю жизнь не соберешь. И кому нужна жизнь, когда в ней одна цель — накопить на достойную смерть?
Слезы беззвучно бегут из карих Маминых глаз. Я хочу ей помочь, но как?
— Государство задрало налоги на все, связанное с похоронами. Слишком много умирает, слишком мало рождается, работать некому, вот кто-то гениальный наверху и придумал: а давайте вкалывать будут мертвые! Сейчас есть целые военные части из пары живых офицеров и множества зомби. Их называют пушечным мясом. Если не сильно продырявятся в бою, можно подлатать и снова отправить на передовую.
Кап, кап. Всхлип.
— Где сейчас мой муж? Кому служит? Помнит ли хоть что-то? Вот ты, — неожиданно обращается она ко мне, — ты что-то помнишь? Чувствуешь? Тоскуешь по кому-то?
Прижимаю руку к груди и киваю. Прижимаю руку ко лбу и качаю головой.
— Все ясно.
Мама встает, кладет ладонь туда, где когда-то так жарко билось мое сердце. Чувствую тепло.
— Может, вот она где — душа?
Шкрябает ключ в замке. Мама поспешно вытирает слезы и выливает в раковину то, что не успела допить. Умывшись холодной водой, выходит к детям, прямая и сильная.