Страница 49 из 125
Они разговаривали минут пять, после чего Алексей осознал, что чувствует себя не так уж дерьмово, и хочет даже пройтись по окрестностям. А где в Юрмале лучшее место для прогулок? Конечно же, берег Рижского залива. Уже, правда, не поплаваешь — холодновато. Но любоваться уходящим к горизонту нескончаемым водным простором можно круглый год. Да и, в конце концов, конференция состоится только завтра утром.
Мелкий дождь назойливо летел в лицо, траектория пути по неизвестному маршруту норовила завести не туда, не смотря на незамысловатую проектировку улиц, но Ларионов нашел выход к морю. Вот она, прекрасная Балтика. Как принято, гордая, величественная, древняя. Волны залива ритмично накатывали на берег. У них была какая-то своя закономерность и логика, понять которые ни одному человеку не по силам.
Все эти возвышенные размышления прервал мерзкий приторно — сладкий запах гниения. Алексей увидел, что справа от него, со стороны, откуда дует ветер, на лежаке, комфортно, но довольно неуклюже, устроился человек, от которого веяло тленом. Ларионов снова повернулся к морю, но осознал, что гул голосов в его голове нарастает. Ненавязчиво и умеренно звуки становились громче и громче, а в душе поднималась тревога. И вот он понял…
— Узнал, наконец, — прохрипел… или, скорее, пробулькал сидящий на шезлонге мужчина. Чувствовалось, что каждое слово дается ему с трудом.
Алексей молчал.
— Ты что же, не рад меня видеть? — удивленно обратился к нему человек.
Но Ларионов не мог вымолвить ни слова. Его трясло мелкой дрожью. Мысленно он только что поставил себе диагноз: шизофрения. Все симптомы были на лицо. Он развернулся, чтобы уходить, но увидел перед собой зеленое деформированное лицо, покрытое трупными пятнами, расплывшееся в победной улыбке. Алексей с вскриком отшатнулся от этой фигуры, с которой обильно текла грязная болотная вода, но не мог больше заставить себя пошевелиться — страх сковал его по рукам и ногам.
Справа на височной кости усопшего была огромная черная дыра с кишащими в ней водными паразитами, проходившая от уха до лобного бугра. Пустые глаза внимательно вглядывались во все вокруг, но как будто бы не могли взять фокус на предметах. Мертвец слащаво пропел:
— Жаль, я не вижу твоего лица. Ты, наверное, жуть, как напуган… — при каждом слове из его рта, обветренного и набухшего, выливались черные, как смола, продукты гниения, а на последнем, как бы подчеркивая его мысль, вывалилась большая жирная пиявка, кажется, тоже доживающая последние часы своей скромной паразитической жизни.
— Что… тебе нужно?! — пропищал с надрывом Ларионов. Хотелось сказать мощно и с вызовом, но вышло, как у девчонки лет шести с половиной и неполным набором молочных зубов.
Утопленник затрясся. Спустя минуту этих конвульсий и странных гортанных звуков Ларионов понял — тот смеётся.
— Зуб за зуб. Смерть — за смерть, — наконец проскрежетал Мертвец и побрел в самую бездну воды.
Когда его голова еще была видна над поверхностью, Алексей снова услышал смех и истерично крикнул вслед:
— Так почему бы и не сейчас?!
Но послание не дошло до адресата. На берегу Рижского залива был только он и пара чаек, аристократически шлепающих перепонками по мокрому песку. Видимо, после конференции надо будет обратиться за помощью к профессионалу.
* * *
Алексей зашел в небольшой светлый кабинет, сел на черный кожаный стул и, нервно теребя рукав рубашки, осмотрелся. На стене висела армия дипломов, как и положено. У окна стояла огромная диффенбахия, разросшаяся так, что рядом с ней почти не видно было шкафчика с медицинскими картами и коллекцией тематической литературы. Стол был завален книгами, папками, ручками и прочими письменными принадлежностями, а посередине возвышалась массивная лампа. Никакого буйства фантазии.
Вслед за ним, словно пародируя каждое движение, проковылял, хромая на левую ногу, Мертвец и практически упал на небольшой диванчик напротив стула пациента. Лениво развалившись на нем, он слепо уставился туда, где, по его мнению, сидел Алексей, и елейно улыбнулся. Его хромая конечность совсем обветшала — плоть почернела и кусками отрывалась от кости, кожа на ладонях набухла и образовала «перчатки смерти», абсолютно все волосы выпали, кое-где на одежде проросли водоросли. В общем, он полностью соответствовал своему нынешнему статусу.
Через пару минут вошел высокий пожилой мужчина с гладко зачесанными назад седыми волосами и оравой мелких морщинок в уголках глаз. Он прошел к столу, отточенным плавным движением взял с него очки и так же аккуратно одел их на нос. Сложилось впечатление, что этот трюк не раз был отрепетирован перед зеркалом. Затем доктор опустился на свой стул, такой же, как и для посетителя, но белый, и, сцепив руки в замок, мягко произнес:
— Здравствуйте, я Юрис Валдисович Лапиньш, ваш психотерапевт…
Мертвец ехидно захихикал и проскрежетал, напрягая свои полусгнившие голосовые связки:
— Он тебе не поможет.
— Очень приятно, доктор!..
— Посмотри на меня!
— Я — Ларионов Алексей. Вчера записался к вам на прием…
— Ты будешь таким же!
— Да, вы отмечены у меня в журнале. Итак, что привело вас сюда? — доктор добродушно улыбнулся.
Мертвец довольно хихикнул, поднялся с кушетки и подошел к Алексею. Тот боялся пошевельнуться. Если станет ясно, что у него галлюцинации — его начнут лечить здесь и сейчас. И тогда вся карьера полетит к чертям. Труп картинно, но на редкость неуклюже встал за спину Ларионова и зашептал ему на ухо тленным голосом:
— Смотри-ка, третий день, а ты уже на приёме у психотерапевта… Может, на пятый — повесишься? — и он раскатисто захохотал.
— Что с вами? Вы чем-то напуганы? — конечно, профессионал не мог не заметить эту гримасу ужаса, исказившую лицо Алексея.
— Я… я не напуган. Просто жутко хочу спать, — Ларионов нервно провел ладонью по волосам и старался игнорировать голоса, которые рядом с Мертвецом набирали громкость. — Честно говоря, я не сплю уже вторую неделю и… хотел бы… чтобы вы выписали мне снотворное.
Юрис Валдисович удивленно вскинул брови:
— Молодой человек, лекарства надо пить тогда, когда известна причина болезни, а, следовательно, и её развитие…
— Простите, доктор… Как видите, я гражданин другой страны… И хочу лечиться дома… Но мне нужна ваша помощь. До возвращения еще четыре дня, я физически не выдержу их…
— Ты по-любому их не выдержишь — раздалось из-за спины.
Доктор задумчиво покачал головой, бросил быстрый пронзительный взгляд на Алексея и уткнулся в свои бумаги. Ларионов понял — этот человек видит его насквозь. Со всеми потрошками.
Юрис Валдисович некоторое время посидел молча, а затем спросил:
— Как давно вы мучаетесь и есть ли у вас контактный телефон вашего терапевта?
Ларионов сконфуженно молчал, до тех пор, пока не почувствовал, что Мертвец навис над ним, и грязной холодной рукой оперся ему на плечо.
— Пару недель… Телефона у меня нет. Но, уверяю вас, я сразу же обращусь к доктору, как только вернусь.
Лапиньш тяжело и протяжно вздохнул, почесал затылок, потер виски и, наконец, с расстановками произнес:
— Что ж… я пропишу вам Анданте… Хорошее снотворное. Выпиваете одну таблетку за двадцать минут до сна. Если завтра вы почувствуете, что можете обойтись без помощи лекарства, то не принимайте его. Более того, используйте средство по необходимости только здесь. В первый же день, как вернетесь — обратитесь к вашему лечащему врачу.
Когда Алексей уже выходил из кабинета, он услышал удивленное восклицание доктора. Тот ошарашено смотрел на ковёр, на котором отчетливо выделялись грязные зелено-коричневые следы, ведшие от двери к дивану, а от дивана — к стулу для пациентов, рядом с которым лежал огромный дохлый жук-плавунец, а далее — исчезали. Юрис Валдисович хотел было что-то сказать Ларионову, но тот быстро попрощался и вышел. Мертвец уже ждал в коридоре, прислонившись к стене и теребя листик фикуса, от чего растение желтело на глазах. Они пошли бок о бок. Алексей старался не обращать внимания на своего спутника, который, не смотря на хромоту, вовсе не думал отставать. Теперь есть чертово снотворное. Осталось вырваться домой, чтобы не стало хуже.