Прокурор Брише

Вообще положение Лозериля было ужасно, он уже чувствовал усталость и онемение рук, а капитан был бодр и не чувствовал ни малейшего утомления, как будто только что начал.

Он следил за постепенным ослабеванием врага и наконец самодовольно засмеялся, говоря сильно запыхавшемуся графу:

– Я надеюсь скоро пойти спать.

И тотчас же с необыкновенной быстротой направил шпагу прямо в грудь противника.

– Спокойной ночи, Лозериль! – весело произнес он.

Но его шпага вместо тела молодого человека встретила стену и крепко засела в ней. Предстоявшая опасность вдохновила графа, он отскочил в сторону и опустил оружие, говоря:

– Капитан, я вам предлагаю двести экю за каждую минуту отдыха, и в это время вы должны спокойно выслушать то, что я вам скажу.

При этой неожиданной просьбе Аннибал, приготовившийся к нападению, сейчас же остановился.

– Кажется, это умное предложение, – весело проговорил он.

– Так согласны?

– Вы говорите триста экю?

– Нет, двести.

– А мне послышалось – триста.

– Ну хорошо, пусть будет триста, – сказал Лозериль, понимая, что надо согласиться на условия победителя.

– В таком случае потрудитесь взглянуть на часы, мой друг, они перед вами.

– Пять минут двенадцатого, – сказал Лозериль.

– Хорошо. Теперь можете говорить. Я буду считать, – проговорил пунктуальный капитан.

Глава IX

Страшно утомившись, Лозериль прежде всего сел.

– Вы уже истратили триста экю, – сказал капитан, не спускавший глаз с часовой стрелки.

– Надо сказать, капитан, – начал молодой человек, – что если даже никто из наших знакомых и не убил Брише, – понимаете, из наших знакомых, – то все же бедняги нет в живых; я и теперь утверждаю, что держал в своих объятиях вашего умирающего зятя.

– Ну хорошо, положим, что кто-то и избавил меня от этого идиота, – добродушно согласился Фукье.

– В таком случае что будет, когда докажут его смерть? – продолжал Лозериль.

– Моя дочь получит миллионы, очень понятно.

– Да? Вы думаете, что все произойдет так, как вам хочется, а в вашем прошлом нет ничего, что могло бы испортить будущее?

– Как я ни ищу, но никак не нахожу на своем горизонте какой-либо тучки.

– Так вы никогда не задавали себе одного важного вопроса?

– Какого?

– А вот какого: почему уехал Брише?

– Почему? Почему? – повторил капитан, ища ответа.

Вдруг он вздрогнул, как бы поняв грозившую опасность, и поспешно проговорил:

– Да, действительно, отчего, черт возьми, уехал этот идиот?

– Он был счастлив, богат, влюблен в свою молодую жену, по летам должен бы любить спокойную жизнь, и он нашел предлог, чтобы объяснить свое исчезновение.

– Так вы думаете, он не уехал?

– Я уверен, что он не собирался в дальнее путешествие, – ответил Лозериль.

Эти намеки оказали желаемое действие на капитана, и, поддерживая голову обеими руками, он глубоко задумался, наконец медленно проговорил:

– Это правда, я никогда не задавал себе вопроса, почему уехал этот дурак? И просто поверил в его страсть к путешествиям.

– Быть может, мы разрешим эту трудную загадку, если вы позволите мне объяснить вам все непонятное в этом приключении.

– Ну, объясните, – с любопытством проговорил Аннибал.

– Хорошо. Так предположим, что у вашей дочери был… друг.

– О! – сказал стыдливый капитан.

– Предположим только.

– Хорошо.

– Положим, зять ваш узнал об их дружбе и, следуя примеру многих мужей-рогоносцев, придумал это путешествие, чтобы иметь возможность убедиться в справедливости дошедших до него слухов.

– Возможно ли это? – задумчиво произнес Аннибал.

– И, – продолжал Лозериль, – положим, что, вернувшись, был убит неизвестным человеком… совершенно не заинтересованным в его семейных делах… пусть это будет даже Картуш или кто-нибудь из его сообщников, но все же преступление приносит пользу назначенной наследнице.

– А наследница – моя дочь, – сказал капитан, снова повеселев.

Лозериль покачал головой.

– Уверены ли вы в этом? – спросил он.

– Иначе быть не может.

– А разве не мог Брише, после сделанного им открытия о своей жене, совершенно изменить духовную из мести?

Капитан даже вскочил со своего кресла от сильного волнения.

– Так ведь тогда вся жизнь Авроры испорчена! Состояние достанется Полине. И миллионы старого дурака пройдут мимо нашего носа. А у нас ничего не будет! – с бешенством проговорил Аннибал.

После непродолжительного молчания, прерываемого только скрежетом зубов разъяренного Аннибала, Лозериль спокойно произнес:

– Зачем же все терять? Можно иначе устроить.

– Как же? Научите.

– Лишиться только половины.

– Да, а кто же даст мне другую-то половину?

Граф подошел к Аннибалу и проговорил, делая ударение на каждом слове:

– Я! Я вам говорю: разделим миллионы Брише поровну.

Капитан расхохотался:

– Так вот к чему вы вели весь этот разговор.

– Именно.

– Какое же есть у вас магическое слово для открытия чужих ящиков с деньгами?

– Без насмешек, капитан, я говорю серьезно, помогите мне жениться на Полине.

– Да разве вы думаете, что я имею на нее какое-нибудь влияние?

– Нет, капитан, но мы оба не глупы и найдем средство заставить молоденькую девочку согласиться на этот брак.

Аннибал задумался.

– А вы, пожалуй, обманете меня.

– Каким образом?

– Да если Брише не изменил своего завещания, то я по своей глупости лишусь половины и отдам ее вам.

– Ну, в таком случае я соглашусь на ежегодный пенсион, такой, как вам был назначен Брише.

– И вы довольствуетесь им? – спросил капитан, не доверяя своему сообщнику.

– Честное слово!

– Ну, мне было бы спокойнее, если бы вы дали письменное подтверждение или расписку.

Нисколько не обижаясь на недоверчивость Аннибала, Лозериль тотчас же согласился:

– Я вам завтра же напишу.

– Почему ж не сейчас?

– Да потому, что это будет совершенно бесполезно, если меня завтра убьют на дуэли.

– На дуэли! На какой такой дуэли? – с удивлением спросил капитан.

– Но разве вы забыли, что я пришел просить вас быть моим секундантом; дуэль же отложена на двадцать четыре часа, чтобы дать время противнику уплатить его карточный долг.

– Ах да, правда! Я теперь вспомнил, что даже не спросил, кто ваш противник?

– Барон Камбиак.

Капитан, не ожидавший услышать это имя, неосторожно вскричал:

– Ба! Первый жених Авроры!

При этом восклицании Лозериль подумал: «Барон-то и есть друг Авроры. Женщины обладают каким-то странным инстинктом и всегда узнают свою соперницу; я теперь понимаю, почему маркиза настаивала, чтобы я пригласил в секунданты именно Аннибала. Она хотела, чтобы я, проникнув в крепость неприятеля, изучил все его слабые стороны».

Капитан тоже в эту минуту рассуждал сам с собой.

«Если, – думал он, – Лозерилю удастся убить Камбиака, то мне не надо будет платить моего долга».

После этих обоюдных размышлений оба приятеля пристально посмотрели друг на друга.

– Итак, между нами все решено, не правда ли, капитан? – спросил Лозериль.

– Да, все… только когда вы дадите мне расписку, вы знаете в чем.

– Я дам завтра. Так мы опять друзья? – сказал молодой человек, протягивая руку.

Капитан уже хотел пожать ее, но вдруг быстро отдернул руку.

– Извините, – сказал он, – позвольте только напомнить вам, что мы еще не свели наши счеты.

– Ах да, правда! – вскричал Лозериль, поворачиваясь к часам.

– Вы говорили в продолжение двадцати минут, что составит, считая по четыреста экю за минуту…

– Нет, нет, вы ошибаетесь, капитан, мы согласились на трехстах.

– Вы думаете? Хорошо… это составит шесть тысяч экю.

Граф подошел к столу, на котором оставил свой выигрыш, взял одну пачку с дырой и подал ее Аннибалу.

– Вот вся сумма, – сказал он.