Полесский шаман

Из магазина вышел высокий мужчина лет сорока. Короткие, темные волосы. Ладони широкие, мозолистые. С виду не алкаш. Спецовка не сильно заношена, но уже с масляными пятнами. Бутылка минералки подмышкой, в руках мороженое. Мужчина подошел к небольшому двухколесному трактору с прицепом, типа "муравей". Кинул бутылку в прицеп и принялся распаковывать мороженное. Делать нечего. Я подошел, поздоровался:

– Добрый день. Подскажите, пожалуйста, как мне добраться до… Мне сказали, здесь нужны лишние руки на лесозаготовке.

Мужик молча поднял вверх указательный палец, подошел к мусорке и выбросил обертку. Затем вернулся. Облокотился на трактор, смачно сплюнул и произнес:

– Тебе, походу, к Гардею надо. Ну… На днях взяли уже одного пришлого. Я там работаю. Сейчас как раз туда направляюсь. Поехали, подвезу.

Широкое кресло поместило обоих. Мужик назвался Геной. Из разговора я понял, что ему сорок два, что работа хоть и тяжелая, зато можно хорошо подзаработать. Всю дорогу он мне что-то рассказывал про поля и возделку, но я его не слышал. Треск трактора перекрывал остальные звуки. Как я понял, сначала мы едем в сторону колхоза, а затем нужно будет взять правее. Мы проехали вдоль края колхозного поля и повернули в лес. Здесь, на кромке массива деревьев, углубляясь вглубь, словно гавань, раскинулась небольшая база.

С одной стороны стоит кирпичное здание и пара железных вагончиков. Напротив, под широким навесом звенит лесопилка. В центре базы лежит огромная куча дров. Все остальное пространство занято стоящими, как попало, штабелями бруса и доски. Со стороны кирпичного здания еще более-менее свободно, есть подъезд. Но к лесопилке можно попасть лишь минуя своеобразный лабиринт, где пройти можно только по одному в ряд, и то, рискуя ободрать плечи.

Кирпичный домик, как я понимаю, контора, сложен из газосиликатных блоков. Стены не обработаны, заляпаны грязью. Местами с зеленью. Крыша покрыта старым бэушным шифером. Единственное новое, что может радовать глаз, это окна. Их рамы блестят на солнце свежеспиленным деревом. Стекла на удивление чисты. Возле конторы стоит старенький грузовик «ГАЗ», повидавший многое на своем веку.

Гена лихо подрулил, и поставил трактор аккурат между «ГАЗоном» и конторой. Он спешился, показал рукой на здание и сказал:

– Тебе туда.

Его палец указывал на дверь. В отличие от окон, она была старой, обшарпанной, в унисон остальному зданию. Я вошел. Узкий коридор освещается одним окном, выходящим во двор. Я видел, как Гена заходит в вагончик. После улицы глазам темновато. Стульев нет. Три двери, одна из них приоткрыта. На ней надпись: "Гардиенко Юрий Викторович". Я толкнул ее и прошел внутрь.

Помещение напомнило мне контору "Рога и копыта" знаменитого Остапа Бендера. Да, это не офис. Офис в моем понимании, это современная изящная мебель. Хром и все такое. Стеклянные шкафы для бумаг. А уж кожаный диван для гостей в кабинете директора – это, наверное, стандарт. Подсознательно я ожидал увидеть нечто подобное. Ну, с поправкой на глухомань. Совершенно напрасно. Единственной современной вещью было кресло. С высокой кожаной спинкой оно возвышалось на старым, облезлым столом. С моего места были видны шрамы, оставленные временем на его поверхности. Черные гусеницы – это следы окурков, небрежно брошенных на стол. Царапины. Там-сям вырезаны ножиком различные слова и фигуры. Второй стол не лучшего качества находится у стены. Он сверху донизу завален бумагами. Напротив директорского стола стоит древнее деревянное бюро с выдвижными ящичками. Наверное, кто-то ограбил музей. У стены возле входа, недалеко от меня, стоят пара фанерных стульев, предназначенных для посетителей.

В кресле расположился сам хозяин кабинета. В пиджаке, при галстуке. На носу сидят очки с узкими прямоугольными линзами. Полное круглое лицо украшают редкие волосы, обнажая глубокие залысины и круглую плешь на затылке. Увидев меня, он приподнял руку в приветствии и вопросительно произнес:

– Так, что это у нас? – в его низком басе слышались раскаты грома. Голос был под стать хозяину. Неторопливо он вылез из-за стола и пошел мне на встречу. Широкий, как медведь, он двигался так же вальяжно. Наверное, бывший борец. Сними очки, надень спортивный костюм с кепкой, и лучше не попадаться к такому в темном переулке.

– Чем могу помочь? – спросил директор, протягивая руку.

– Здравствуйте, – поздоровался я. – Я по поводу работы. Слышал, берете людей.

– Да практически набрали уже.

Он скептически осмотрел меня, добавил:

– Работа тяжелая, можно сказать, травмоопасная. Справитесь?

– Что входит в обязанности?

– Все, что понадобится. Валить деревья, резать дрова, распускать на доски. Загружать и разгружать машину. В принципе, ничего сложного. Эта наука постигается быстро.

Он басисто рассмеялся. Через несколько секунд продолжил серьезным тоном:

– Меня зовут Юрий Викторович. Работа на сезон. Ориентировочно пять-шесть месяцев. А дальше будет видно. Зарплата – четыре миллиона в месяц. Вы, вижу, не местный.

– Из Речицы.

– Понятно. С вас добросовестный труд, с нас – кров и обед.

Юрий Викторович подошел к столу, заваленному бумагами.

– Трудовой с собой нет?

Я покачал головой.

– Нет? Ну, ничего, – директор махнул рукой, – в другой раз принесете.

– Так-с, – сказал он, вытаскивая из кучи два учетных журнала. – Первое, пожарная безопасность. Вокруг нас сплошное дерево. Что внутри, что снаружи. Поэтому огонь не разводить. Курить в специальном месте. Окурки тщательно тушить, куда попало не бросать. Второе, техника безопасности. Работая на дисковой пиле, будьте предельно внимательными. Держите руки подальше от пилы. Слишком многие остаются без пальцев из-за своей халатности. С бензопилой тоже шутки плохи. Держать двумя руками, обязательно за отбойным щитком. Концом пилы не пилить. Не шутковать. Не заводить, зажав между ног. Да, и такие случаи бывают. При валке – один пилит, другой толкает жердью или тянет канатом. Под деревом не ходить. Там, куда будет падать, не стоять. Вроде все. Подойдите, распишитесь.

Я расписался в обоих и спросил:

– Меня спрашивать будете?

– Зачем? – пожал он плечами, – я и так увидел, что хотел.

Я вышел во двор. Недалеко от входа на скамье сидел Гена. Он с удовольствием затягивался сигаретой.

– Добро пожаловать на мол, – сказал он, протягивая мне пачку.

– Спасибо, не курю. Бросил, – ответил я, присаживаясь рядом. – Мол?

– Все это, – он показал на территорию станции, – мы так называем. Это как большая мельница, только для деревьев.

Гена показал рукой:

– Вон там, на пиле, работают Валет и Сивый. Валет шабутной. Спускает жизнь в стакан. Когда он работает там, – Гена кивнул в их сторону, – каждый раз чую, что без рук останется. Не понимаю, зачем Гардей его держит.

– Гардей, это мужик с конторы?

– Гардей, Гард. Директор наш, Гардиенко, Юрий Викторович. Мы так его зовем, не в глаза, конечно.

– Сивый, – продолжил Гена, – это мужик. Пьет только по праздникам. Больше ни-ни. Он на пенсии уже, но руки у него золотые. Черт-те знает, сколько лет отстоял на пиле. Пока Валет с ним, я более-менее спокоен. Остальные подъедут позже. Дрова повезли. Там Леник, Клещ и новенький, Шаман.

– Шаман? – улыбнулся я. – Ни хрена себе. В самом деле, так и зовут?

– Угу, – кивнул Гена. – Странный он какой-то.

– Что, у каждого кличка есть? – меня пробирал смех.

– У каждого, – подтвердил Гена, – не ссы, и тебе придумаем. Здесь, на моле, у каждого прозвище есть. Тут пофигу, как тебя звали раньше. Главное, как зовут сейчас.

– А просто по имени нельзя?

– Нельзя. Традиции нужно чтить. Разные люди приходят на мол. Всем как-то фиолетово кто ты и как тебя звать. Никому не охота ковыряться в чужом белье. В том числе с именами. Вот, к примеру, Валет и Сивый. Тот Шурик и тот Шурик. Вот раздают ЦУ. Как различить, кому что? А так, вот один, вот второй. И все понятно. Хлопцы присмотрятся, и тебе прозвище пропишут.