Художник

- Садись. - Граф показал рукой на диван в гостиной.

Тот молча сел.

- Итак, тебя зовут?

- Фаркаш Йожеф, господин.

Иржи прошел мимо него раз, другой, а на третий сделал в его сторону молниеносный выпад, метя в шею. Не ожидавший ничего подобного охранник все-таки выпад отбил.

- Хорошо. - Кивнул граф. - Холодным оружием владеешь?

- Да, господин. - С удивлением подтвердил молодой человек.

- Нож с собой?

Тот кивнул, показывая в рукаве кончик лезвия.

- Очень хорошо. Раздевайся.

У охранника открылся рот, и поднялись брови.

Иржи, тем временем, распахнул окно, снял с тела рубаху, скинул ботинки и вытащил откуда-то узкий и длинный нож.

- Ну же... - прекрасные черные глаза нетерпеливо смотрели на Фаркаша. - Ты заставляешь меня ждать.

И столько в этом упреке было печали и нежности, что охранник Йожеф в одно мгновение стянул рубаху, сбросил обувь и встал перед Иржи, словно всей своей позой говоря: все что хочешь, дорогой!

Иржи фыркнул и, нырнув тому под руку, приставил к его горлу нож. И только тогда Йожеф очнулся. Невысокий граф отскочил от Фаркаша:

- Давай, мальчик, нападай!

- Я - охранник... - промямлил тот.

- И что? Разомнемся!

Граф снова крутанулся, словно в балетном пируэте, и стукнул пальцем ноги по руке, в которой охранник держал холодное оружие. Рука на мгновение онемела, и нож упал на пол. А потом, не давая сосредоточиться, ударил локтем по печени и, зайдя за спину, кольнул того ножом пониже поясницы. Рослый Йожеф этого перенести не смог и, выкрутившись, пытался длинной рукой достать верткого графа. Но тот все время уходил, прыгая, ныряя и уворачиваясь. Скоро охранник начал задыхаться. На спине Иржи выступил пот. Они кружились по гостиной уже полчаса, не сумев друг друга задеть. Но вот за спиной графа что-то упало, и он на долю секунды отвлекся. И этого хватило охраннику, чтобы дотянуться до его руки и несильно полоснуть ножом. Тут же крупные красные капли упали на драгоценный паркет. А охранник в растерянности упал перед графом на колени:

- Простите, хозяин, ради Бога! Я увлекся...

Иржи поморщился:

- Вставай. Пойдем в ванную, поможешь наложить повязку. Я виноват сам. Сноровку потерял.

И изящно пожал белыми обнаженными плечами.

"Господи, на что мужику такая красота!" - думал охранник, помогая перевязывать господину руку.

- Иди. - кивнул на дверь Иржи. - Спасибо. Завтра продолжим.

Потом обернулся к большому зеркалу и, собрав с локтя пролившуюся кровь, легко мазнул ей по стеклу. И включил воду.

Когда он умылся и отнял от глаз полотенце, то на секунду не поверил своим глазам: на месте зеркальной стены зиял темный и пахнущий плесенью проход. Помотав головой, протер лицо еще раз. Проход никуда не исчез. Ему вдруг стало жутко. Но молодость, легкомыслие и любопытство сделали свое черное дело. Одев резиновые шлепанцы, стоящие в ванной комнате и набросив на плечи банное полотенце, Иржи ступил за черту, отделяющую небытие и современность. Вниз и вверх вели сырые и закапанные чем-то коричневым ступени. Пыль всех прошедших времен на колышащейся черной паутине грязной ветошью висела вдоль стен. Граф осторожно пошел вверх, оглядываясь на белую дыру прохода. Лестница узкой спиралью закручивалась все выше. И вот, наконец, над головой засветилось отверстие выхода. Он взлетел по последним ступеням и оказался на площадке одной из башен. Осторожно подошел к выложенным по ее периметру зубцам и глянул вниз. Кругом, сколько хватало взгляда, качал в такт ветру макушками елей и сосен вековечный лес. Домов элитной застройки не было и в помине, а над головой, полнейшей неожиданностью, висела луна.

- Где я? - удивленно спросил он.

- Здесь. - Прозвенел ответом тонкий голосок.

Граф медленно обернулся. На противоположном от него краю, между зубцами, стояла полупрозрачная женская фигурка. Волосы цвета платины легонько раздувались ветерком. Цветастое, до щиколоток, старинное платье струилось по ногам и бедрам. Бледные и худые руки легко опирались на старый камень. А на юном прекрасном лице ласково светились голубые глаза. Пухлые губки чуть дрогнули, силясь улыбнуться.

- Вы упадете! Умоляю, слезьте оттуда! - Иржи медленно подошел и протянул к ней руку.

Девушка рассмеялась и ударила своей ручкой по его руке. Его плоть даже не ощутила ее пальцев.

- Вы кто? - спросил он.

Девушка спрыгнула с зубцов и остановилась рядом.

- Привидение. Боишься, красавчик?

- Нет! - Спокойно ответил Иржи. - Вы бесконечно красивы даже в этой ипостаси. Если бы у Вас была плоть, я бы не удержался от того, чтобы Вас поцеловать!

Он склонил голову и взмахнул ресницами. Обычно у всех женщин в этот момент перехватывает дыхание.

Но девушка лишь насмешливо на него посмотрела.

- Как ты сюда попал? Видишь, это не твой мир!

- Но ты же ходишь по миру моему!

- Это все потому, что Она там, в твоем мире. А мы все связаны. Она ходит за ним. Я хожу за ней. Когда она его найдет, я отберу его! - выдала она непонятную Иржи фразу.

- Подожди. Кто ходит за кем и, собственно говоря, зачем?

- Нет, нет. - Она помахала ручкой. - Сейчас ничего страшного нет! Не бойся! Но когда она найдет его, то понадобятся живые люди с горячими сердцами. Ей снова нужно будет разжечь огонь...

Девушка прошла мимо Иржи, и на него повеяло стылым кладбищенским холодом.

Она легко прыгнула в проем между зубцов и замерла, всматриваясь в темную небесную даль.

- Она нас потому и поймала, что мы безумно любили друг друга.

- Как тебя зовут, прекрасное создание?

Девушка повернула к нему свою головку:

- Все, что было создано, давно истлело. Остались лишь воспоминания... и долг.

- Кому ты должна?

- Я не смогла уберечь любимого... А ты иди, тебе в нашем мире делать нечего! Это мир мертвых, мир нашей памяти.

Она вдруг развернулась и, выбросив по направлению к нему руку, крикнула:

- Вон!

И словно тяжелый кулак ударил художника в грудь. Он согнулся, хватая ртом воздух. В глазах потемнело.

Когда он продышался, то увидел себя в ванной. Зеркало было на месте. Полотенце, висевшее секунду назад у него на плечах, как прежде, сохло на трубе. Резиновые шлепанцы стояли на коврике.

- Вот чертовщина! - выругался граф и встал под душ.

Выйдя оттуда, он обнаружил, что повязки на руке нет, да и ножевого пореза, в-общем, тоже.

Проходя из ванной в гардеробную, он взглянул на часы. Было всего лишь одиннадцать утра. Чистая белая рубаха дожидалась его на вешалке. А у охраны только произошел пересменок. Значит, сегодня он ни с кем не дрался?!

Выйдя уже одетым в гостиную, он подошел к столу. На нем лежал белый лист бумаги, где среди гербов, вензелей и амуров, были расписаны все развлечения и события отеля на неделю вперед.

- Итак, - граф провел длинным пальцем по списку. - Теннисный клуб - это хорошо. Значит, вместо поножовщины этим и займемся. Экскурсия по окрестностям - это замечательно. Вечерний коктейль - клуб... А вот туда мы сходим за сплетнями, заодно и о себе пустим. И ужин с живой музыкой каждый вечер. Ну, просто прелесть! Здесь не только завянешь от тоски, но и плесенью покроешься! Но что же скрывает это очаровательное приведение?

Иржи схватил карандаш и быстро по памяти набросал лицо и фигуру призрачной девушки. "Настоящих натурщиц ко мне не пускают, будем писать эфирных!" - засмеялся художник и, сложив листок, сунул его в карман куртки.

В коридоре, ожидаемо, сидел Фаркаш Йожеф и читал газету.

- Заходи! - пригласил его Иржи. - Садись. Как тебя зовут?

Теннисный клуб встретил их улыбающимся менеджером, который, рассыпаясь в любезностях, предложил занять любой понравившийся свободный корт.

Переодевшись во взятые с собой из номера светлые костюмы, они подхватили любезно предоставленные клубом ракетки с новенькими мячами и встали по разные стороны сетки. Надо отдать должное охраннику Фаркашу, играл он хорошо, и Иржи получал большое удовольствие от его неожиданных пасов и крученых мячей. Сыграв вничью первый сет, они обнаружили, что вокруг площадки стоят плотной стеной зрители и зрительницы. Причем, болельщики делятся на два лагеря. Дяденьки с лысинкой и животиками переживали, в-основном, за охранника и орали: