Страница 7 из 44
Практика тем временем подходила к концу. Боря Черенков и его подопечные решили отметить завершение совместной двухмесячной работы. Купили четыре бутылки водки "Русской" по пять рублей тридцать копеек. Килограмм вареной колбасы за два двадцать. Пару банок рыбных консервов "Минтай в масле" по тридцать пять копеек. Буханку хлеба. И пару бутылок лимонада. Оказалось, что пить водку не запивая, могут не все. Итого: уложились в четвертак - двадцать пять рублей.
- Обалдеть! - произнес Василий Пастухов.
- В смысле, обалдеть? - не понял Боря.
- Я за такие деньги у себя в колхозных мастерских неделю работал, - пояснил Василий.
- Привыкай, - сказал Боря. - Если все нормально будет, станешь за неделю столько же зарабатывать, сколько у себя за месяц.
Собрались в комнате у Олега, благо соседи на тот момент отсутствовали. Нарезали колбасу, хлеб. Вскрыли консервы. Откупорили бутылки с водкой и лимонадом. "Маханули" по первой под традиционный "гагаринский" тост: "Поехали!" А затем, почти сразу же и по второй. Оживились, почувствовав первое опьянение.
- Как думаешь, Боря, - спросил Шамиль, - получатся из нас шахтеры?
- Как бы вам сказать, - уклончиво произнес Боря, - чтобы никого не обидеть.
- Да уж говори как есть, - сказал Олег.
- Ну, ладно, - согласился Боря. - Вы сами этот разговор завели.
Он посмотрел на Шамиля.
- Ты точно будешь, - сказал Боря. - Вы татары народ упрямый. Выучишься на ГРОЗа или проходчика, женишься, обживешься здесь.
Потом он посмотрел на Василия и произнес.
- Ты, Вася, не обижайся, но ты тут не задержишься. Поработаешь маленько и уедешь к себе в Тамбов.
Василий ничего не ответил. Боря обратился к Олегу.
- А вот про тебя ничего не могу сказать. Может быть, ты и станешь шахтером, но у нас, скорее всего, тоже не задержишься.
- Куда же я денусь? - спросил Олег.
- Не знаю, - ответил Боря. - Сорвешься куда-нибудь отсюда. За подругой какой-нибудь, за "длинным" рублем, да мало ли еще за чем. "За туманом", как в песне поется.
Все помолчали, обдумывая услышанное.
- Ладно, пацаны, не берите в голову, - сказал Боря. - Возможно, я ошибаюсь. Время покажет. А пока давайте выпьем.
Как показало время, Боря оказался прав на сто процентов.
После второй бутылки потянуло на воздух. Сложили в пакет оставшуюся закуску. Распихали по карманам пиджаков бутылки с водкой, и вышли на улицу. Бродили по поселку, пока не оказались в гараже у какого-то Петра Андреевича - знакомого Бори Черенкова, работавшего на шестом участке машинистом комбайна. Стаканы расставили на капоте "Жигулей". Петр Андреевич охотно выпил за Бориных учеников, за их будущие успехи в шахтерской жизни.
- Я тоже когда-то, как и вы лес таскал, - говорил он. - А теперь машинист горных выемочных машин шестого разряда. Нас таких на шахте по пальцам пересчитать.
- Да ну! - не поверил Вася Пастухов и вопросительно посмотрел на Борю. - В самом деле?
- Да, - подтвердил Боря. - На бригаду один человек. Специально по ремонту комбайна. Да еще и не в каждой бригаде есть. Обычные комбайнеры по пятому разряду работают.
Олег, Шамиль и Вася с уважением посмотрели на Петра Андреевича.
- А начинал, как и вы, - рассказывал тот. - Двадцать лет назад. Только тогда это называлось не горнорабочий подземный, а доставщик-такелажник. А еще нас звали "лесогонами".
- Почти, как коногонами, - произнес Боря.
- Почти, - согласился Петр Андреевич и спросил. - А ты что думаешь коногоны это такая уж древность? Я конечно на нашей шахте коногонов уже не застал. Но последних лошадей в Кузбассе из шахты вывели не так уж давно - всего лишь восемь лет назад. В семьдесят четвертом году, на шахте "Северной" в Кемерово.
- А ты откуда про это знаешь? - спросил Боря.
- У меня там дальний родственник работает, - ответил Петр Андреевич и продолжил свои воспоминания. - А лесу тогда в шахту гнали уйму. Целые составы с лесом на путях возле шахты стояли. Ведь лавы в основном деревянные были. Комплексы и комбайны только появлялись. Уголь на "отпалку" брали, на лопату. Взрывник лаву "отпалит" и наваливаешь уголек на привод. Двадцать тонн норма в смену на навалоотбойщика. А крепить сколько приходилось. И все лесом, лесом. Забойная крепь, посадочная. Костровая, органная. Сейчас "органку" только на нижнем сопряжении пробивают, а тогда по всей лаве перед посадкой кровли. А общая посадка это еще та штука. Кто знает - тому объяснять не надо. А кто не знает - тот не поймет.
- Ладно, Андреич, не будем о грустном, - перебил его Боря. - Лучше выпьем, и расскажи что-нибудь веселое.
Выпили, закусали. Петр Андреевич задумался. Затем улыбнулся и стал рассказывать.
- Вот помню, когда я лесогонил, доставляли мы лес в шахту через шурф. Здесь неподалеку, сразу за поселком. А возвращались назад мимо огородов. Ну и в темноте бывало не туда забредешь. А утром одна соседка другой жалуется: "Какая-то зараза у меня все грядки повытоптала". Та ей говорит: "Так это, поди, опять лесогоны были". А она отвечает: "Следы-то вроде человеческие".
Все засмеялись. Боря попросил рассказать, что-нибудь поновей.
- Слышал, как наш "Чудак" погорел? - спросил Петр Андреевич.
- Как погорел? - заинтересовался Боря. - На чем?
- Серьезно не слышал? - удивился Петр Андреевич. - Участок об этом второй день гудит.
- У нас выходные, - пояснил Боря - А что случилось?
- Да жена "Чудака" его с какой-то бабой поймала, - сказал Петр Андреевич.
- Ну-ка, ну-ка, расскажи, - нетерпеливо попросил Боря. - Поведай людям.
И Петр Андреевич рассказал. Оказывается позавчера, Чудинов наплел своей жене, что должен пойти в третью смену в шахту. Производственная необходимость, так сказать. Он ушел, а ей вскоре позвонили и сообщили, что он не в шахте находится, а развлекается в приятной компании. И адресочек сказали. Мадам Чудинова нагрянула на квартиру по-суворовски, как снег на голову. Квартира, словно проходной двор. Дверь не заперта. Врывается Чудинова в квартиру, а там гулянка идет полным ходом. Бабы, мужики. Пьют, танцуют, обнимаются. На кухне сидит "Чудак", а на коленях у него какая-то подруга. Пока законная жена набирала воздуха в грудь, чтобы закатить скандал, Чудинов убрал подругу с колен и сказал: "Лида, ну их на хрен этих шлюх, пошли домой".
- Ну "Чудак", ну дает! - восхитился Боря и добавил. - Не хочет он меня в ГРОЗы переводить.
- Почему? - спросил Петр Андреевич.
- Ты, говорит, под "ОКП" не работал, - пояснил Боря. - Ты под "восемьдесят первым" работал.
"ОКП" - это механизированный комплекс "2ОКП-70", а "восемьдесят первый" - "КМ-81". Эти комплексы хотя и отличались друг от друга, но не настолько, чтобы человек знакомый с одним, не смог быстро освоить другой.
- Это только повод, - сказал Петр Андреевич. - Что думаешь делать дальше?
- Уйду назад взрывником на БВР, - сказал Боря. - Тем более с женой я помирился.
Они еще говорили о чем-то. Потом допили оставшуюся водку и разошлись по домам.
Экзамен в учебно-курсовом комбинате сдали легко. Можно сказать не напрягаясь. Билеты были простые. Олег даже не помнил, какие вопросы в них содержались. Что-то, наверное, о работе. Ну и, конечно же, о правилах безопасности. И дело не в том, что прошло много времени. Когда спустя три года Олегу довелось сдавать экзамен на получение квалификации проходчика 5-го разряда, то те вопросы он запомнил надолго.
Председатель экзаменационной комиссии пожилой горняк, очевидно специально приглашенный с шахты или из горной инспекции, поздравил всех с завершением практики и успешной сдачей экзаменов. Пожелал всем благополучно отработать в шахте и уйти на пенсию в пятьдесят лет.
Сейчас, с высоты прожитых годов, Олег знал, что не все доработают в шахте до пенсионного возраста. Кто-то уйдет, не отработав под землей и года. А один малоразговорчивый паренек из их группы погибнет через три года во время взрыва в шахте в сентябре восемьдесят пятого...