Страница 15 из 16
–Как там? – уже не таясь, прокричал Егор.
–Порядок, но кто-то ушел.
–Да и фиг с ним.
–Ихнего десятника нет, – констатировал Горазд. – Больно хитрым оказался.
–Здесь он. Живым взял, язык-то нужен!
–Возвращаемся?
–Да. Горазд, возьми дядю на плечо, а то он пока в несознанке.
–Иду.
–Что с трофеями делать? – безразличным голосом спросил волхв.
–Оставь, не до трофеев сейчас.
Просочились по тропе назад, еще издали увидали настороженные лица своих.
–Свои! Не стрелять! – окликнул бойцов Лиходеев, понимая, что напряжение и готовность вступить в бой способны сыграть злую шутку с лучниками.
Подошли.
–Лис, выводи парней на дорогу. Ловите лошадей, линять нужно, и чем быстрей, тем лучше.
–Зробим, батька!
–Лютой плох, – подошел с докладом Илья.
Лиходеев покачал головой. Что скажешь?
Время шло, но ни на дороге, ни по лесной тропе, находившейся неподалеку от кромки леса, среди лесного бурелома, так никого и не было. Лошадей особо ловить не пришлось, они мирно паслись за дорогой. Потревоженные ранее птицы слетались на свои облюбованные места. Сейм, видимый между стволами деревьев и кустарником, нес свои воды вдоль берегов. Казалось, что ничто не может нарушить спокойствие погожего дня.
Ведя животных в поводу, с трудом миновали завал, обрубая и оттаскивая ветви в сторону, помогая Сбыне и лошадям по одному пройти через проделанный проход. Лютой стонал, но был в сознании. Все понимали, в походных условиях ему не помочь и это накладывало на людей дополнительный груз тревоги. Струйка крови изо рта, представляла для раненого, ее дополнительный отток из легкого. Отсюда и кашель, и затруднение дыхания. Все плохо.
Выбрались, и нужно отметить, вовремя выбрались. Со стороны тропы, откуда мог появиться неприятель, отчетливо различались шорохи. Егор, да и остальные тоже, вгляделись в лесную зелень, заметили медленное продвижение людей. По повадке он понял, что это были опытные и матерые воины-лесовики, прошедшие долгую воинскую школу жизни. Шли крадучись, внимательно осматривая окрестности и готовые в любой момент вступить в схватку. Пока что курян они не видели, но это вопрос ближайшего времени, дорога и тропа вдоль нее, были единственными магистралями движения, а лошади не люди, их в траву под кустик не положишь и молчать не заставишь.
Лиходеев дождался пока Лютого и пленника, веревками приторочат к седлам и стременам, шепотом подал команду:
–По коням. Уходим!
С места в галоп понеслись в сторону родной земли, оставляя за спиной «потревоженный улей» чужого воинства.
Расплескав лучи по небесной синеве в зенит встало над лесом солнце. Лиходеев прикинул, что отсюда до погоста рукой подать, версты три, да еще брод перейти, а там, как говорится, родные стены. И остановиться нельзя, и Лютой совсем плох. Могут и не довезти. Вон, братовья почернели от переживаний. Смотри-ка, чего это Дрон из передового дозора, назад как черт от ладана, скачет?
–Беда, боярин!
Придержал коня.
–Ну?
–Два десятка конных навстречу разъездом скачет.
Обозначился и Лука:
«Я последил за ними, они проводят осмотр и мимо вас просто так не пройдут».
–Далеко?
–Полстрелища отсель!
–Т-твою ж…, нехай… Всем назад! В галоп, за мной до излучины. Лис, там сядем в засаду, по другому не выберемся.
–Понял. Живей! Живей вороти лошадей!
Нахлестывая коней, к месту засады подтягивались, кто как смог. Соскакивая со взмыленных лошадей, в спешке переводя дух. Раненого и пленника затащили в камыши, рассредоточились как учил командир. Дорогу оседлали с обеих сторон. Но не заметить их по любому не могли. Враг не заставил себя долго ожидать.
В сторону границы, на рысях шел большой отряд легкой конницы, ведомый крепким, дюжим боярином, в дорогом доспехе. Следуя плотным строем, прикрываясь с обеих сторон щитами, воины вглядывались в лесную зелень.
Может быть судьба распорядится, прикроет глаза, и всадники вдруг ослепнув, так бы и прошли мимо засады курян, не приметив ее, а может и нет, только Лиходеев не стал ждать ее шуток. В нужное время подал команду:
–Стрелами!
В черниговцев полетели стрелы, вонзаясь в щиты, лошадей и людей. Деваться некуда. Когда понял, что противник вот-вот оклемается, рыкнул, подбадривая всех:
–В седла! Гайда за мной!
–Гик! Гик! Гик! – микроскопическая лава засадников выскочила к дороге, не успевая набрать разгон для удара. Еще успели выпустить по паре стрел, а там…
–В клинки их, сукиных детей
Предсмертные крики раненых, падение с лошадей убитых, конское ржание, все смешалось. На дороге происходила рукопашная свалка. Куряне словно взбесились, волками набросились на добычу, даже в предсмертный час, лишившись оружия, зубами грызли врагов. Ор, гвалт, стоны и крик на маленьком пятачке дороги. Это была просто бойня! Горазд потеряв щит использовал вместо него тело мертвого черниговского воина, рубился мечом. Рубил. Рубил направо и налево врагов, лезущих к нему в попытке достать. Боярский отряд истаял на глазах. Всю дорогу усеяли трупы людей и лошадей…
Средина осени в сей год на границе Курского княжества выдалась засушливой, а днями, так и вовсе, жаркой. Трава и листья на деревьях за рекой, из насыщенно-зеленого цвета, успели превратиться в пеструю, поменяв окрас на осенние краски. В месте, где обмелевший Сейм, неспешно несущий свои воды в Десну, на броде оголил песчаную косу, а берега по обеим сторонам реки, покато спускались к воде, образуя песчаные пляжи, караульный со стены погоста углядел всадников, тащившихся цепочкой каравана. Два десятка навьюченных лошадей вели семеро озброенных воев. Ни телег, ни возов не наблюдалось.
–Тихомир! – наблюдатель окликнул кого-то внутри огороды. – Покличь десятника, кажись к нам гости… Та, не! На купецкий караван похоже… Кличь, кажу!… Сам знаю!
Когда-то, это место ничем не отличалось от зарослей над берегами реки. Тридцать лет назад, еще в расцвет правления прежнего князя, на пути через брод, в сотне метров от берега, выросла крепостица из толстых бревен с башнями по углам, с укрытыми под крышу галереями, и бойницами на стенах. Раз в два месяца в ней менялся гарнизон, числом в сотню воинов. Раньше Лиходееву, по делам службы, доводилось бывать в ней. Помнил, что внутри крепости, в ее центральной части, стояли бревенчатые постройки казарм, конюшни и лабаз, образовав каре, оборудованное дубовыми воротами. Крыши строений крепости покрыты черепицей, дабы уменьшить вероятность пожаров от горящих стрел врага. Под добротными домами вырыты погреба для еды и питья. Стойла в конюшнях рассчитаны на содержание двух десятков лошадей дежурной смены. Остальные кони всегда находились на выпасе в табуне, в двух верстах от самой крепости. Пограничный наряд нес службу вдоль берега реки, наблюдая с высоких круч за водной гладью и пологими берегами. Конные разъезды и зимой и летом, в любую погоду, на десяток верст от крепости тропили дорогу или использовали зимник по реке.
Перейдя брод, караван поднялся на кручу. Старший, спрыгнул с лошади на утоптанную землю перед закрытыми воротами. Ничуть не сомневаясь в правильности своих действий, кулаком потарабанил по шершавым дубовым доскам притвора.
–Эй, там! Открывай скорей, раненые у меня!
Калитка скрипнув, отворилась, выпуская на свет божий дружинников, одетых в броню. Бородатый десятник, повышая голос, попытался наехать на прибывших.
–Чего раскричался, купчина? Здесь тебе не город и не весь, погост поставленный для нужд воинских. В селище езжай!… – поперхнулся, увидев раненых, лица бойцов и груз. – Откуда, это вы так…
–Ворота отпирай! – выпалил возмущенный Лис. – Боярина клич! Перед тобой десяток особой сотни.
–Так это, боярина…
–Поживей, уважаемый! – поторопил Лиходеев.
–Открыть ворота! – скомандовал десятник.
Жизненный путь любого профессионального военного, во все времена пишется потом и кровью, своей и чужой. Так было, так есть и так будет! Кто боится крови, опять-таки, своей и чужой, тому нечего делать в рядах воинского сословия. Однако, Варна! Нелегкий путь проделал Лиходеев у берегов спокойного Сейма, еще не вспыхнул пожар войны, а десяток понес первые потери. От ран умер Лютой. В сшибке с черниговским разъездом погибли Сбыня и Илья, который и воином-то не был, а в атаку пошел, чтоб лишь поддержать своих. Весь без исключения личный состав десятка был ранен, лишь выучка, да бронь, помогли выжить.