Разбитые на осколки (ЛП)

— Привет, девочки, — произносит она, широко улыбаясь. Ее беззаботный голос звучит так, словно мы собралась посмотреть фильмы, выпить вина и поболтать о парнях. Несмотря на абсурдность ситуации, очень целесообразное действие. На лице Лейси воцаряется выражение, которое может сойти за улыбку — вымученную, — и мы вдвоем проходим в квартиру Пиппы. В квартире витает мягкий аромат лилий и жасмина. Великолепно обставленная комната создает впечатление демонстрационного зала, но в то же время некоторые моменты интерьера придают комнате уют. Ее диван — это единственная причина, по которой я здесь бываю: он огромный и потертый, кожа с течением времени стала мягкой и приятной на ощупь. Я сразу же плюхаюсь на него, показывая жестом, чтобы Лейси сделала то же самое. Она присаживается на диван рядом со мной, стягивая сложенный плед, который находится на спинке стула, что расположен позади нее, плотно оборачивая вокруг себя и своих ног. От ее действий создается такое впечатление, что она желает скрыться из виду.

Талисманы в форме голубой луны — сила невидимости.

Пиппа указывает большим пальцем через плечо в сторону кухни открытой планировки.

— Я как раз заварила себе чай. Может, вы тоже будете?

— Будет круто. А то тут так холодно, — отвечаю я.

Лейси отвечает одним кивком головы. Пиппа направляется на кухню, чтобы заварить еще чаю, чайник кипит в своей раздражающей манере, раздается стук ложек, громкий звон сервиза о сервиз, и Лейси в этот момент, опускает свой подборок в теплый материал пледа, пялясь в пол. Только я собираюсь поинтересоваться у нее в порядке ли она, как в этот самый момент раздается телефонный звонок в моем кармане. На экране высвечивается номер, который я не узнаю. Я отвечаю на звонок, поднимаясь на ноги и направляясь к окну.

— Да?

— Это я.

Этот гребаный голос.

— Почему не звонишь со своего номера? И где тебя, мать твою, черти носят?

На другом конце трубки воцаряется тишина. Вероятно, Зет Мейфэйр совершенно не привык к такому враждебному отношению, когда он звонит, но знаете что, пошел он в задницу. Если он думает, что может скинуть на меня свои обязанности и свалить в ...

— Это одноразовый телефон. Пришлось избавиться от прошлого, — сообщает он мне своим хриплым голосом. — И я за рулем. Держу путь в Калифорнию, хочу попытаться вернуть твою сестру. Уже забыла?

Бл*дь, что ж. Я не могу толком наорать на него, когда он выставляет все таким образом.

— Нет, я ничего не забыла, — резко парирую я. — Просто хотелось бы, чтобы это происходило при других обстоятельствах.

— Ты имеешь в виду, чтобы я заскочил к тебе, и ты бы поехала со мной? — в его голосе отчетливо слышна усмешка, такая, которая приподнимает его уголки губ. Я трясу головой, всеми силами стараясь избавиться от образа этих пухлых губ, которые прямо сейчас, вероятно, изогнулись в знакомой ухмылке.

— Да, это именно то, что я имею в виду. — Позади меня Пиппа входит в комнату с тремя кружками, две из которых она опасно держит в одной руке, и в другой несет одну. Я вновь поворачиваюсь к окну, издавая шипение. — Когда ты вернешься?

Заботиться о Лейси — это невероятно сложна работа, выполнять которую едва ли я бы вызвалась по собственному желанию, но отчаянная необходимость, чтобы Зет вернулся как можно быстрее, еще заключается в скорейшем возвращении сестры. Два года такое долгое время. Кажется невыносимым, что она будет находиться вдалеке от своей семьи еще на протяжении какого-то времени.

— Уже соскучилась по мне? — рычит Зет. — Не волнуйся. Я приеду так скоро, как только смогу, чтобы позаботиться о тебе.

Мои щеки вспыхивают румянцем.

— Мне не нужно, чтобы ты заботился обо мне!

— Уверена? Я могу поклясться, что ты будешь умолять меня использовать тот ключ во второй раз, как только я пересеку черту города.

Я ненавижу высокомерие в его голосе. В равной степени я ненавижу, что лгу сама себе и пытаюсь убедить себя, что это совершенно не заводит меня. Каждая темная, опасная черта его характера заводит меня. И прямо сейчас я погружаюсь все глубже в его мрачный, бархатный тембр голоса, моя кожа покрывается мурашками от невероятной сексуальности, что исходит от него. Черт побери, возьми себя в руки, Слоан!

— Просто верни мою сестру домой, приятель. — О господи, что серьезно? Какой в задницу, приятель! Откуда это, мать вашу, взялось? Зета можно назвать по-разному, но он явно не является приятелем. Глубокое гортанное хихиканье достигает моего слуха.

— Как раз этим и занимаюсь. Просто... — Он делает глубокий вдох, который говорит мне о том, что он думает над следующими словами. — Просто будь аккуратна. Есть вероятность того, что кто-то может следить за тобой.

Что. Мать. Вашу? Кто-то может следить за мной? Мое тело реагирует, как камертон, по которому ударили.

— Почему? Почему кто-то, ради всего святого, может захотеть следить за мной? Кто этот кто-то?

— Мой босс немного нервничает. Он мог приставить людей следить за мной. Они могли видеть, что я привез Лейси к тебе, — констатирует он. Ледяной страх обрушивается на мою грудь, обосновываясь внизу моего живота.

— Что серьезно? — я стараюсь понизить голос. Но Пиппа и Лейси устремляют свои любопытные взгляды на меня, отвлекаясь от своего тихого разговора. Я резко разворачиваюсь к ним спиной, шепча: — Насколько могут быть опасны эти парни? Мне нужно обратиться к копам?

— Бл*дь, да нет же. Просто сиди ровно на своей заднице и никуда не дергайся. Я приставил присматривать за тобой кое-кого.

Насчет этого я даже не задаю вопросов. «Приставил присматривать за тобой кое-кого» может только означать еще больше подозрительных типов, которые будут следовать за мной по улицам Сиэтла, прячась в тени.

— Ладно, Зет, — вздыхаю я. — Просто возвращайся сразу же, как только разберешься с делами. Я не подписывалась на это. — Что звучит, как гребаное преуменьшение века. Я не подписывалась на то, чтобы ждать. Я не подписывалась на то, чтобы опекать ее. Для многих это может показаться чем-то невероятно ответственным, все то, что у меня есть: больница, огромное количество пациентов, которых я вижу каждый день. Ответственность и груз от всего этого давят на меня, но в то же время в реальности я веду очень замкнутый образ жизни. Ничего за пределами этого больничного мира не отвлекает меня, ничего из проходящего не требует моего участия, кроме как подъем по утрам со звуками будильника и четкая необходимость быть там, где я должна быть. Пребывание в больнице занимает большее количество моего дня. Быть полезным человеком, когда необходима пара рук в грудной полости раненного человека. Быть полезной, когда необходимо остановить артериальное кровотечение. Но это все физические, логические и управленческие моменты. Я могу с этим справиться. Я достаточно хладнокровная для этого. Но с другой стороны, нервы не позволяют мне здраво мыслить, когда я думаю о возвращении домой Алексис. Необходимость быть здесь для Лейси в эмоциональном плане... это то, с чем я не знаю, как справиться.

Зет издает напряженный звук на том конце трубки.

— Ты справишься, Слоан, — говорит он мне, его голос становится немного мягче, чем был до этого. И затем он нажимает сброс.

***

История, рассказываемая Лейси, заставляет меня испытывать подступающую тошноту. Я предпринимаю попытку незаметно улизнуть, чтобы оставить Пиппу и девушку наедине, чтобы они могли провести встречу только вдвоем, но она протягивает руку и хватает меня с пугающе отчаянной хваткой. Складывается впечатление, что она не любит незнакомых людей, а из нашей компании, меня и Пиппы, я для нее являюсь более знакомым лицом. Я усаживаюсь на противоположном конце дивана, решительно настроенная оставаться непроницаемой к тому, что бы я ни услышала, но это становится совершенно невозможным, когда Пиппа продолжает задавать один за другим вопросы Лейси, а девушка продолжает отвечать напряженным, безэмоциональным голосом.