Не будите изувера

Баба Аня сходила с ума от беспокойства: то выглядывала в окно, то выбегала на крыльцо, то теребила шторку, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь темное стекло.

– Ну, где эту девку черти носят? – в который раз задавала она себе один и тот же вопрос. – Вчера только вышла из больницы, а уж новые приключения на свою задницу ищет. А все эта шантрапа местная! – потрясая кулаком, кому-то грозила бабка. – У, ироды, нет на вас деда Матвея, он бы не допустил такое.

Старушка снова выскочила на крыльцо, но, постояв немного, побежала на дорогу. На улице было пусто, ни души, да и откуда поздним вечером взяться людям в их маленькой, в одну улицу, деревеньке? Старики перед телевизором сидят или спят, а молодежь давно в город укатила. Живут, конечно, здесь Толик Нефедов да его дружок Юрка Смирнов, но молодыми их разве можно назвать? День-деньской эти паразиты пьют, не просыхая, да задирают стариков. Юрок уже и в тюрьме успел побывать. А сейчас вот увели Надюху неизвестно куда.

– Ой, накличет себе беду, девка, ой, накличет, – причитала баба Аня.

Она добежала до дома родителей Толика и яростно застучала в калитку.

– Варвара, выходи! Толик дома?

Соседка выглянула в окно:

– Не, баба Аня, нема его. И сразу говорю, чтобы не приставала боле: я не знаю, где он шастает.

– Ну как ты не знаешь? Он же у тебя в избе живет.

– В избе он только ночует, да и то чаще в дровяном сарае, угол он себе там сделал. Когда появляется и куда потом девается, мне неведомо, да он и не отчитывается.

– И что ты, Варька, за мать! – в сердцах выпалила бабка, сплюнув на дорогу.

– Мать, как мать, не хуже твоей дочуры. Я сама Толика воспитывала, за ошибки сама и крест на горбу тащу, а твоя спихнула тебе на руки больную внучку, ты и нянчишься с ней.

– Ох, и не говори! Что верно, то верно, – горько вздохнула старушка, – что у тебя в глазу соринку искать, когда у самой вон какое бревно торчит, – она повернула к дому, но соседка ее снова окликнула.

– Баб Аня, смотри, Толик идет, и, кажись, не пьяный.

– Где, где он? – засуетилась старуха, подслеповато вглядываясь в конец улицы.

Там в тусклом свете деревенских фонарей показалась долговязая фигура. Рядом семенила короткими толстыми ножками еще одна. Комичную пару представляли собой эти двое – длинный худой Нефедов и маленький толстый Смирнов. Когда баба Аня смотрела на них, то невольно улыбалась, сразу вспоминая Тарапуньку и Штепселя, парочку юмористов, выступавших когда-то по советскому телевидению.

Но сейчас ей было не до смеха.

– Толик, паразит, куда Надюху увел? – чуть ли не с кулаками накинулась на парня бабка.

– А я почем знаю, где оторва эта шляется? – вопросом на вопрос ответил Толик.

Он держался нагло и независимо, но по бегающим глазкам слабого по характеру Юрка бабка поняла, что дело нечисто.

– Как не знаешь? Она же с вами ушла.

– И ничего не с нами. Надька хотела на озеро посмотреть, вот мы и показали, куда идти надо.

– На озеро? А чего она там забыла?

– Вот вернется, ты у нее и спроси.

– Толик, ты не юли, – выскочила из калитки мать, – говори правду. Видишь, – Варвара ткнула в темноту рукой, – ночь уже, а девки дома нет.

– Мать, не лезь не в свое дело, – отодвинул ее Толик и, повернув к дровяному сараю, махнул рукой:

– До завтрева, Юрок.

Но бабка Аня уже вцепилась в его руку, с другой стороны Толика держала мать: она понимала, что ее прохвост сын замешан в пропаже соседской внучки. Юрок в это время пытался тихонько раствориться во тьме.

– Толик, будь человеком, ты же знаешь, где она.

– Да отстань, бабка Аня, чо лезешь. Не знаю я, где твоя Надюха, – он легко освободился от держащих его рук и ушел за дом.

Баба Аня заплакала.

– Слушай, соседка, – нашлась мать Толика, – давай-ка у Юрка спросим.

Она крутанулась и, несмотря на свое грузное тело, быстро догнала дружка сына.

– А ну-ка постой, голубь мой сизый. Куда Надьку дели? Живо признавайся.

– А я чо, не знаю я, – растерялся напуганный натиском двух женщин Юрок, – мы довели ее до тропки на озеро, а дальше она сама пошла.

– Только проводили и больше ничего?

– Ну да, – уверенно ответил Юрка, но глаза парня так и бегали по сторонам.

– Ты мне лапшу на уши не вешай. Хоть режь, не поверю, что только проводили. Признавайся, гад, а то к участковому пойдем. Там как на духу правду выложишь.