Страница 21 из 48
Хиггинс усмехнулся:
- Ничего себе, чепуховое!
- Вы недалекий человек. Мы хотим обеспечить вам будущее. Мужайтесь, Хиггинс, со временем вы станете там крупной фигурой - я говорю о России после третьей мировой войны.
Хиггинс знал: агенты в России быстро проваливаются. Риск большой. Ну, хорошо, он передаст деньги. А что он сам будет иметь?.. Роулен словно угадал:
- Восемь тысяч, Хиггинс. Вас устраивает?
- Ладно. - К Хиггинсу вернулась обычная его развязность, он прятал под нею страх. - За восемь я пойду, но учтите, если вы предложите мне мимоходом выкрасть какие-нибудь чертежи или кинуть за окошко поезда пробирку с энцефалитным вирусом - я пошлю вас к чёрту и поеду домой репортером в провинциальную газетенку.
Роулен снова усмехнулся:
- Ну, ну, не расстраивайтесь. Между прочим, вам придется встретиться с одним нашим знакомым. Вы ахнете, когда я скажу.
- Да?
- Помните О’Найта?
Хиггинс приподнялся в кресле. Найт погиб, об этом говорили еще в тридцать восьмом году. Роулен подошел к Хиггинсу и хлопнул его по плечу:
- Вот как надо работать, дорогой мой. Хотите, расскажу?
- Конечно!
- Мы послали Найта в Германию, но ему там нечего было делать, нас больше интересовала Россия. Найт и пробрался в сорок первом году в Россию, да не один, а с четырьмя немецкими агентами. Он всегда был хитрым малым, - Найт. Он заставил своих идиотов бездельничать до конца войны. Потом ему удалось сообщить о себе нам. Словом, Найт передал нам хорошо законспирированную группу. Деньги им посылаются. Они, таким образом, перевербованы, и на них можно положиться. Недавно они начали действовать. Вы читали о взрыве на этой… на ГЭС? Мы пишем: у коммунистов нет охраны труда.
- Значит, Найт руководит группой?
- Да. Согласитесь, операция блестящая.
- В сорок первом году… - начал было Хиггинс, по Роулен перебил его:
- В сорок первом году мы уже знали, что Найты в России нам понадобятся на будущее. Это была дальновидная политика… Словом, поезжайте, Хиггинс. У вас, кажется, дочь в Канзасе?
Хиггинс поморщился. Ему был знаком этот прием шефа, - у вас есть дочь, и вы обязаны оградить ее от русских бомб. «Шеф считает и меня болваном».
Наконец, Роулен перешел к заданиям. Он назвал завод «Электрик», металлургический комбинат в Высоцке. Организовать диверсии, и похитрее:
- Взрыв в Эльблонге был топорной работой. Больше связей! Вы - человек с размахом, так поставьте дело на широкую ногу.
Затем Роулен передал Хиггинсу деньги, шифр и заставил несколько раз повторить трудную русскую фамилию - Тищенко. Этот человек несколько лет назад сболтнул лишнее, можно использовать. Сейчас он работает в Высоцке.
На следующий день Хиггинс вылетел в страну, граничащую с Россией. У него был адрес ресторана в советском городе. Если Никодим Сергеев, помощник Найта, не официант, то тогда он продавец в обувном магазине на проспекте Красных Зорь. Он даст ему, Хиггинсу, адрес Найта.
…Границу переходили ночью… Было темно, ночи на севере звездны, но безлунны. Лодка пересекла озеро, мягко ткнулась в илистое дно, и гребец дернул Хиггинса за рукав. Тот встал. Гребец поднял Хиггинса на руки и пронес шагов пятьдесят.
- Вы в ручье, - шепнул он и исчез в темноте. Хиггинс пошел по руслу ручья, медленно переставляя ноги.
Рассвет застал его далеко от границы. Он вздохнул с облегчением и сориентировался по карте. До станции было километров десять. Пропуск в пограничную зону лежал у него в кармане. Он сунул карту, лупу и компас под корягу и вышел к дороге, не таясь.
На станции ждали поезда. Усталый мужчина с пачкой книг по сельскому хозяйству, по виду агроном, взял билет до города. В вагоне к Хиггинсу обернулся молодой парень:
- Эй, товарищ, как вы насчет «шамайки»?
Хиггинс подсел к компании играющих и до самого города резался в карты.
…Когда с привокзальных ступенек схлынула и растеклась во все стороны толпа приехавших, Хиггинс осмотрелся. Он был один, и никто как будто не следил за ним. На всякий случай он переменил три трамвая, выскочил из одного на ходу и посмотрел, не выпрыгнет ли кто следом? Нет. Хиггинс успокоился окончательно… И не знал он, не догадывался даже, что пока он пробирался там, через бурелом, пока шел еле заметной лесной тропкой, нарушителя границы видела не одна пара глаз, и не один пост сообщал на заставу ироническое: «прошел благополучно», «пропущен благополучно», «встречен благополучно».
Часа за полтора до прихода поезда генерал вызвал к себе капитана Звягинцева.
- Вы сегодня обедали?
- Нет еще, товарищ генерал.
- Ну, так поезжайте в ресторан «Северный» и займите один из столиков слева. В ресторане будет Брянцев. А если наш долгожданный гость сядет к вам за столик и разговорится, вы поддержите разговор…
Звягинцев доедал винегрет, когда вошел Хиггинс. Он быстро осмотрел зал. То, что один из столиков слева был занят - один из тех столиков, что обслуживал Никодимов, нисколько его не смутило. И, хотя было много свободных столиков, он подошел к тому, за которым сидел Звягинцев:
- Простите, у вас свободно?
- Да, да, пожалуйста, - Звягинцев даже глаз на него не поднял, занятый едой.
Хиггинс сел и, словно бы извиняясь, пояснил:
- Терпеть не могу есть один, а если выпивать - и того пуще. Это англичане, говорят, пьют в одиночку: запрется такой у себя и - хлоп пол-литра!
Подошел официант. Хиггинс спросил:
- А что, скажите, соленых груздей у вас не водится?
- Нету, нету… - официант хмыкнул. - Откуда же?
- Вот всегда так, - снова повернулся Хиггинс к Звягинцеву. - Осень пройдет, заготконторы бездельничают, а весной иногда так захочется груздя или брусники моченой, и - нигде нет…
- Да, - сочувственно согласился Звягинцев. - Неважно работают заготконторы.
Звягинцев был весь как натянутая струна. Он не ошибся, подумав, что вопрос официанту о груздях был паролем, но не знал, ответил ли официант так, как требовалось.
Хиггинс спросил, нет ли у товарища газеты. В дороге не удалось купить. Газеты у Звягинцева не было; тогда Хиггинс спросил, что слышно нового об Иране. Это сейчас ох какой важный вопрос.
Хиггинс держался свободно, и Звягинцев подумал: верно опытный разведчик, не мелкая сошка.
Ему принесли в запотевшем графинчике двести граммов водки, и он потребовал вторую стопку.
- Я вас очень прошу… Ну, не могу один…
- Что ж, - Звягинцев пододвинул стопку, - только тогда уж и я закажу.
Хиггинс выпил, закусил и сказал, что обстановка вообще напряженная, что американцы не жалеют средств на бомбы да шпионов.
Ему хотелось узнать, что думают русские, - узнать не из газет, а в беседе, за водкой. Звягинцев понимал это и поддерживал разговор, рассчитывая, что американец всё-таки выдаст себя.
За другим столиком расплачивался с официантом Брянцев. Потом он вышел, не оборачиваясь. Звягинцев равнодушно поглядел ему вслед. Он не торопился отвечать Хиггинсу, обдумывал каждое слово. Но вскоре «бомбы и шпионы» Хиггинсу надоели, он заказал еще двести граммов, речь шла теперь о зарплате, о командировочных, о том, что ежегодное снижение цен - это здорово, а в следующем году, надо полагать, будет еще одно. «Вот они все какие, - думал Звягинцев. - Они бойко расскажут и о международных событиях, и о снижении цен, но всего этого они не чувствуют так, как мы, и как ни стараются выдать себя за советского человека, - не выходит. У нашего, если он говорит о врагах - сами сжимаются кулаки и голос крепнет».
Хиггинс взглянул на часы и заторопился:
- Опаздываю на завод, директор назначил к четырем. Всего доброго, спасибо за компанию.
И когда он вышел, какой-то человек в сквере напротив проводил его взглядом, потом словно нехотя захлопнул книгу - жаль, хороший роман! - и поднялся со скамейки.
2
Проспект Красных Зорь тянется почти через весь город, прямой и просторный, оживленный в любое время. На нем театры и магазины, здесь проводятся кроссы и назначаются свидания. Здесь строят девятиэтажный Дворец культуры, сажают по краям мостовой молодые тополя. Здесь нетрудно затесаться в толпу и идти, подчиняясь людскому потоку.