Страница 8 из 9
Стоит отметить, что в поисках оснований для периодизации жизненного цикла и осмысления уникальности каждой из его ступеней геронтологи, как правило, обращаются к психоаналитической традиции – к теориям 3. Фрейда, К. Юнга, Э. Эриксона и др. При этом концепции Э. Эриксона нередко отдается предпочтение.
Среди фундаментальных работ о старости особой глубиной и комплексностью выделяется труд Симоны де Бовуар «Старость». Выявляя психологические особенности пожилых людей, характер их восприятия и оценки самих себя, С. де Бовуар пришла к выводу, что в старости человек сталкивается с ограниченным будущим и застывшим прошлым. «В старости движение времени ускоряется: по мере того как удлиняется прошлое, настоящее сокращается»[48]. Такая жизненная ситуация, считает С. де Бовуар, парализует активность стариков, ибо они обнаруживают завершенность своих жизненных программ и планов, а, тем самым, и завершенность самой жизни[49].
Как отмечает С. де Бовуар, «…часто осознание своего возраста происходит только тогда, когда вас однажды называют стариком, и это осознание бывает неожиданным и мучительным. Затем наступает период, в течение которого необходимо примириться с очевидным и признать свою старость. Внешне похожая на подростковый кризис, старость намного трагичнее. Подросток ощущает внутренние физические и душевные преобразования своего существа и воспринимает их как переходный период к более совершенному, привлекательному для него образу взрослого человека. Стареющий человек испытывает давление окружающих, навязывающих ему новый образ, не соответствующий его внутренним ощущениям, чужеродный, непреодолимый и бесперспективный. Сопротивляясь безнадежному будущему, теряя ориентацию, старики «просто перестают понимать, кто же они есть на самом деле» [50].
Физическое состояние стариков в значительной степени зависит от их психологического самочувствия: оптимистически настроенные, погруженные в свои дела старики чувствуют себя намного лучше, чем отчаявшиеся, мнительные, сосредоточенные на своих несчастьях люди среднего возраста. Безусловно, творческие люди легче переживают старение – с ними остается любимое дело, накопленный опыт, приобретенная мудрость. История знает немало примеров активности писателей, поэтов, художников, музыкантов, доживших до глубокой старости и сохранивших ясность ума, вкус к жизни, творческие способности даже вопреки физической немощи или болезням. Гете, Вольтер, Жид, Л. Толстой, Свифт, Микеланджело, Ренуар, Моне, Верди, Бетховен черпали силы для борьбы со старостью в безмерной увлеченности своим делом; другие же, менее известные, но также вызывающие уважение, пожилые люди держатся из чувства собственного достоинства.
Эти случаи служат, по мнению С. де Бовуар, примером того, каковы практические возможности старого человека, если для него сохраняются условия самореализации. В основном же пожилым и старым людям свойственно самоуглубление, интровертированность, себялюбие, эгоизм[51]. Им присущи специфические возрастные слабости: честолюбие и властолюбие, стремление к тирании и преследованию окружающих. Опыт показывает, что образ мудрого старика далек от реальности. Доктор Раверси, наблюдавший своих пожилых пациентов, отмечал: «Счастливая старость – это плод воображения писателей, талантливо или бездарно изображающих ее»[52].
Характерной особенностью психологического состояния в старости является постоянно действующее подсознательное предчувствие близкой кончины. Сопоставляя описания смерти с античных времен до наших дней, авторы выделяют общие возрастные черты. Ребенка страшит сама мысль о смерти; юноша презирает смерть и готов вступить с ней в единоборство; человек среднего возраста более осторожен – его привязывают к жизни профессиональные занятия, семья, планы на будущее. В старости смерть теряет свой неопределенный и абстрактный характер и становится близким и глубоко личным явлением[53].
Согласно адаптационно-регуляторной теории старения В. В. Фролькиса, наряду с разрушительными процессами старения, сокращением адаптивных возможностей организма существуют процессы, направленные на поддержание его высокой жизнеспособности, на увеличение продолжительности жизни, которые были названы витауктом (vita – жизнь, auctum – увеличивать)[54].
Витаукт есть процесс стабилизации жизнедеятельности организма, восстановления и компенсации многих изменений, вызванных старением, который способствует возникновению новых приспособительных механизмов. В. В. Фролькисом были выявлены такие процессы в когнитивной, личностной, мотивационной сферах человека, а также в его самосознании. Проведенное экспериментальное исследование по изучению динамики самооценки в зрелости и старости, охватившее 328 человек в возрасте от 20 до 90 лет, обнаружило, что наряду с общим снижением уровневых характеристик самооценки с возрастом нарастают факторы компенсации, поддерживающие стабильность Я-концепции. В частности, у испытуемых позднего возраста установлены высокие позиции реальной самооценки по шкалам «характер», «отношения с людьми», «участие в труде»; выявлена большая фиксация на позитивных чертах своего характера, а также снижение идеальных и достижимых самооценок. Был обнаружен также относительно высокий уровень самоотношения. Таким образом, в структуре общей Я-концепции одни элементы с возрастом начинают снижаться (самооценка), другие остаются стабильными или усиливаются (самоотношение). Появляется ориентация на жизнь внуков и детей, что позволяет сохранить перспективу личностного развития, а, следовательно, способствует осознанию ценности своего «Я».
В целом пожилым респондентам свойственно большее утверждение значимости своей прошедшей жизни и себя в ней, оценка своих прошлых заслуг, достижений, статуса и прочего, что позволяет в какой-то степени компенсировать негативные изменения, наступающие с возрастом, либо противостоять возможности осознания своей малоценности в настоящем, не принимать новый, более негативный образ себя [55].
Перечисленные выше процессы можно отнести к защитным механизмам психологического витаукта, которые позволяют удерживать собственную Я-концепцию на приемлемом для субъекта уровне, однако их действие зависит от индивидуальных особенностей человека, общего стиля и истории его жизни[56].
В современной мировой психологии можно выделить несколько основных направлений исследования взрослых и пожилых людей.
Первое направление связано с разработками экспериментальных исследований, которые ставят целью понять, как и что развивается в психике человека в позднем периоде его жизни. Усилия исследователей при этом направлены на измерение социального интеллекта и мудрости людей этого возрастного этапа. Этот подход является по своей сути психометрическим, осуществляется с помощью батареи (комплекса) стандартизованных тестов; процедура проводится под строгим контролем и направлена на выявление индивидуальных различий, уровней выполнения когнитивного стимульного материала. По своей сути эти исследования лонгитюдинальны и имеют значение для получения знании об «интеллигентности» пожилых людей; о роли социального знания и умения, а также об их связи с реальной жизнью (К. В. Шайе, Д. Кауслер и др.)[57].
Второе направление относится к информационно-процессуальной перспективе в психологии. Его базовую теоретическую основу составляет положение о том, что человеческое мышление представляет собой фундаментальную параллель в отношении процесса информации. В этом плане предлагается и разрабатывается и так называемая ресурсная теория Д. Кауслер[58]. Ею полагается, что специфические потери, которые относятся к старости, касаются когнитивных изменений. Исследователи предлагают два аспекта объяснения этих изменений, которые охватывают феномены «сужения пространства» и временных ограничений, медлительности; вводится понятие «рабочая память», которая понимается как ограниченная система, где информация собрана, трансформирована и применена для решения разных проблем.
48
Beauvior S. De La vieillesse. – P., 1970. P. 236.
49
Галинская Л. И., Бовуар С. Старость // Социология и общество: Материалы к VIII Всемирному социологическому конгрессу. – М., 1974. Вып. 6. С. 84–90.
50
Beauvior S. De La vieillesse. – R, 1970, P. 87.
51
Галинская Л. И., Бовуар С. Старость // Социология и общество: Материалы к VIII Всемирному социологическому конгрессу. – М., 1974, Вып. 6. С. 84–90.
52
Там же.
53
Молчанова О. Н. Психологический витаукт как механизм стабилизации Я-концепции в позднем возрасте // Психология зрелости и старения.– 1997, № 1, С. 24–35.
54
Молчанова О. Н. Психологический витаукт как механизм стабилизации Я-концепции в позднем возрасте // Психология зрелости и старения. – 1997, № 1, С. 24–35.
55
Молчанова О. Н. Специфика Я-концепции в позднем возрасте и проблема психологического витаукта // Мир психологии. 1999, № 2, С. 133–146.
56
Молчанова О. Н. Психологический витаукт как механизм стабилизации Я-концепции в позднем возрасте // Психология зрелости и старения.– 1997, № 1, С. 24–35.
57
Schaie К. W. (Ed.). Longitudinal studies of adult psychological development. New York: Guilford Press, 1983; Schaie K. W. Intellectual development in adulthood. In J.E. Birren & K.W. Schaie (Eds), Handbook of the psychology of aging (3rd ed.), San Diego, CA: Academic Press, 1990, P. 291–309.
58
Kastenbaum R. J. Death, society and human experience. – St. Louis: Mosby Co., 1981, P. 113.