Грешница

Когда они втроем стояли у двери, Берренрат высказал предположение, что Кора Бендер вот-вот развалится на части, а Рудольф Гровиан коротко изложил свои мысли по поводу происшедшего. Хос же покачал головой.

– Не знаю. Такое совпадение было бы просто невероятным. Женщина, которая несчастлива в браке, хочет покончить жизнь самоубийством и именно в этот день наталкивается на человека, с которым у нее однажды что-то было. Скорее можно предположить, что у нее в голове что-то щелкнуло, когда она увидела, что вытворяли Франкенберги…

Звук ее голоса заставил Рудольфа Гровиана прервать размышления. Кора стушевалась.

– Можно мне все-таки кофе?

Он испытал огромное искушение ей отказать. Кофе здесь угощают только тогда, когда все довольны. «Давай же, девочка! Расскажи мне, что творится у тебя в голове. Ты же не можешь делать вид, будто убила осу, которая хотела полакомиться твоим мороженым. Ты собиралась утопиться, я прав? Но тогда причем здесь этот мужчина? Он был молод, его целью было спасать людей. А ты зарезала его, как бешеную собаку. Почему?»

– А поесть вы не хотите? – спросил Рудольф вместо этого.

– Нет, спасибо, – быстро ответила Кора. – Только кофе, пожалуйста. У меня болит голова. Немного. Я имею в виду, со мной все в порядке и завтра я не стану утверждать, будто мне было настолько плохо, что я не отдавала себе отчета в своих словах и действиях.

Однако ее слова не соответствовали действительности. Ей казалось, что она, раскачиваясь, едет в лифте. Ее бросало от Гереона к отцу, от отца к матери, от матери к Магдалине, от Магдалины к чувству вины. Кора не хотела кофе, ей просто нужна была передышка, чтобы оценить, насколько велика гора, которая вдруг выросла перед ней.

Слишком многое на нее навалилось. Воспоминания и новые озарения. От спокойствия, удовлетворенности, чувства бесконечного облегчения, которое она испытала в первые минуты после убийства, не осталось и следа. Ей не удалось заткнуть дыру. Она по-прежнему зияла в ней, и Кора чувствовала, что вокруг нее медленно сжимаются черные стены.

– И давно у вас болит голова?

Рудольф Гровиан поднялся, чувствуя, как в нем просыпается профессиональное тщеславие. В этом деле ему понадобятся интуиция и опыт. Продолжим! Ее голос, осанка, внезапная покорность – все это было ему знакомо, он уже сотни раз это видел. Сначала обвиняемые вели себя дерзко, потом понимали, что ситуация безвыходная, и, высказав безобидную просьбу, пытались оценить, сколько очков симпатии они уже упустили.

Направившись к кофеварке, Рудольф взял чайничек и подставил его под кран. Кора Бендер вздохнула у него за спиной.

– Уже несколько минут. Ничего страшного.

– Значит, на озере у вас голова не болела?

– Нет.

– Нам все же стоит вызвать врача, чтобы он осмотрел ваши раны, – предложил Рудольф.

– Нет! – упрямо воскликнула Кора, словно ребенок, который не желает надевать шарф. – Не хочу, чтобы меня осматривал врач. А значит, вы не имеете права его вызывать. Врач не должен меня осматривать, если я против. Это будет все равно что нанесение телесных повреждений.

«Смотри-ка, – подумал Рудольф, – нанесение телесных повреждений». А вслух спросил:

– Вы испытываете к врачам неприязнь?

Краем глаза он увидел, что она пожала плечами. И через несколько секунд произнесла:

– Неприязнь – это громко сказано. Я их не люблю. Они рассказывают всякую чушь. И приходится им верить, если не можешь доказать обратное.

– Вы знаете, кем был Георг Франкенберг по профессии?

Когда она ответила, в ее голосе прозвучало отчаяние, и это не укрылось от Рудольфа.

– Откуда мне это знать, ведь я была незнакома с этим человеком.

Это была правда, чистая правда. Он был ей совершенно чужой. Но у его жены была эта песня! «Я отмотаю немного вперед». А в голове у Коры что-то отмоталось назад. Шеф не дал ей времени поразмыслить над тем, как, когда, при каких обстоятельствах она слышала эту песню. А это было очень важно.

– У вас часто болит голова? – спросил Рудольф.

– Нет. Только если я плохо спала.

– Хотите аспирин? Думаю, у нас есть.

Он не имеет права ничего ей давать, даже такое безобидное лекарство, как аспирин. Иначе потом она может заявить, что он оказал влияние на ее волю. Рудольф задал этот вопрос просто для того, чтобы ради разнообразия услышать слово «да».

Но Кора и на этот раз отказалась:

– Это очень мило с вашей стороны, но аспирин мне не помогает. У моей свекрови есть таблетки, я беру их иногда… Но их продают только по рецепту. Это очень сильное средство.

– Значит, у вас очень сильные боли, – произнес Рудольф, насыпая кофе.

Он нажал на рычажок кофеварки и обернулся к Коре.

– Да, иногда, но сейчас все иначе. Правда. – Она покачала головой. – Эту боль можно терпеть. Послушайте, вы не могли бы выключить кофеварку и вымыть чайник? Он очень грязный. Видите налет на донышке? Его нужно оттереть. Если вы просто промоете его водой, это ничего не даст.

Выражение ее лица нельзя было спутать ни с чем. Брезгливость. «Аккуратная девочка», – подумал Рудольф Гровиан с некоторым сарказмом, за который тут же себя упрекнул.

– Готов поспорить, – негромко произнес он, – что вы-то чайник каждый раз моете как следует.

– Конечно.

– И вообще у вас дома царит идеальная чистота.

– У меня мало времени на то, чтобы заниматься хозяйством. Но я стараюсь поддерживать дом в порядке.

– И свою жизнь тоже? – поинтересовался Рудольф.

Несмотря на то что Кора чувствовала себя настолько ужасно, что почти не могла ясно мыслить, ей показалось, что она понимает, к чему он клонит. Ее руки машинально сжались на покрытых шрамами локтевых сгибах.

– Что вы имеете в виду? – Она услышала, что ее голос стал хриплым.

– То, что сказал. Вы не любите говорить о прошлом. Но ведь ваш муж наверняка не был первым мужчиной в вашей жизни. Вы были с ним счастливы, госпожа Бендер?

Кора кивнула.

– А почему вы несколько часов тому назад сказали, что вам не следовало выходить за него замуж?

Она пожала плечами, поднесла руку ко рту и начала грызть ноготь большого пальца.

– Он сильно вас побил, – произнес Рудольф Гровиан, указывая на ее лицо. – Он часто вас бил?

– Нет! – Хрипотцы в ее голосе как не бывало, хотя она не откашливалась. Кора решительно добавила: – Гереон никогда меня не бил. Сегодня это случилось впервые. И я его понимаю. Представьте себя на его месте! Что бы вы сделали, если бы ваша жена вдруг вскочила и набросилась с ножом на незнакомого мужчину? Вы бы тоже попытались отнять у нее нож. А если бы она его не отдавала, побили бы ее. Это совершенно естественно.

Рудольф Гровиан отскоблил ногтями донышко чайника до идеальной чистоты, поставил его под фильтр и снова нажал кнопку, а затем сказал:

– Я не могу представить себя на месте вашего мужа, госпожа Бендер, потому что моя жена никогда не сделала бы ничего подобного.

Реакция Коры оказалась более бурной, чем он ожидал. Топнув ногой, она заорала:

– Я не сумасшедшая!

Эта вспышка, как и предыдущие, ни в коем случае не укрылась от него. И повторение буквально вынуждало его к тому, чтобы подтолкнуть ее в этом направлении.

– Но люди решат именно так, госпожа Бендер. Ни один нормальный человек не станет убивать просто потому, что ему не нравится громкая музыка. Я только что довольно долго беседовал с вашим мужем и…

Кора что-то пробормотала, однако слов Рудольф не разобрал, а затем перебила его, возмущенно потребовав:

– Оставьте моего мужа в покое! Он не имеет к этому никакого отношения. – И чуть спокойнее добавила: – Гереон славный парень. Прилежный, честный. Не пьет. Рук не распускает.

Кора понурилась. Твердости в ее голосе как не бывало.

– Он никогда не стал бы заставлять женщину делать что-то такое, чего она не хочет. И меня никогда не заставлял. Вчера он даже спросил, не против ли я. Я могла бы сказать «нет». Но я…