Страница 7 из 27
Верхним жильем стабура в усадьбе пользовались как летней спальней – там стояла большая просторная кровать. Покуда Стурла не перестроил старый дом, Вильгельмина и Оддню летними ночами всегда спали в стабуре: не так душно. А в прежние времена в стабуре стелили постель молодоженам после свадьбы; возможно, когда-нибудь постелят и ей – если, конечно, найдется для принцессы подходящий принц, из дальних ли краев или из ближних, «сын лендрмана али барона какого».
Изгородь повсюду была цела, только справа от северных ворот, что вели к выгону, прутья плетня разошлись. Едва ли кто крупнее зайца проскользнул бы в эту дыру, но порядок есть порядок. Вильгельмина высыпала на снег дранки и взяла киянку – большой деревянный молоток, с которым она ловко умела управляться. Надо было вбить несколько дранок в плетение изгороди. Закончив работу, она поднялась с колен и отряхнула юбку от снега, но тут Буски ощетинился и заворчал.
Зимнее солнце слепило глаза, Вильгельмина прикрыла их ладонью. Через выгон к усадьбе приближались двое лыжников. Надежда, зародившаяся было в сердце Вильгельмины, быстро погасла – стало ясно, что ни один из пришельцев не отец и не Торлейв.
Поначалу она не ощутила никакой тревоги. Летом путники редко заглядывали на Еловый Остров: к нему можно было только подплыть на паромной ладье, на которой отец перевозил скот, или на лодке; но зимой усадьбу навещали охотники, бродячие торговцы, странствующие музыканты, монахи-проповедники, паломники. Многие сворачивали с Дороги Конунгов, чтобы попросить воды, еды, а иногда и ночлега. Наведывались и соседи – жители ближних усадеб.
Вильгельмина ждала, глядя поверх ворот. Лыжники приближались, и один из них, тот, что шел впереди, даже помахал ей рукой. Коренастый и крепкий, он прочно стоял на лыжах. Короткий подбитый зайцем кафтан зеленого бархата поперек плотного торса перехвачен был широким охотничьим поясом с крюками для подвешивания добычи и всякой всячины. У левого бедра – меч в красных сафьяновых ножнах, на правом – широкий финский нож в футляре с серебряными бляшками. Крест-накрест пересекали фигуру охотника два ремня – один от старого ягдташа, другой от кожаного чехла, висевшего за спиной. Какая-нибудь другая девица, возможно, и не догадалась бы, что это за чехол, но Вильгельмина сразу узнала очертания самострела. В свое время Стурла научил ее метко бить в цель. Сколько мишеней они вместе расколотили в щепки тяжелыми болтами – не счесть.
Второй путник ростом был много выше первого, но на лыжах стоял неважно и передвигался не слишком быстро. Голову его обтягивала круглая завязанная под подбородком шапочка. Длинный, ниже колен, стакр[32] был темно-бур, плечи покрывал черный плащ, обшитый истрепавшимся лиловым шелком, а у правого плеча поблескивал серебряный аграф[33] в виде клубка переплетенных змей. Капюшон черного куколя[34] был откинут, шлык его свисал до самого пояса.
Его узкое худое лицо хранило мрачное выражение и казалось еще уже из-за куцей, торчавшей вперед бороденки. Впалую щеку от уха до рта пересекал ровный розоватый шрам, как от удара мечом. Странный человек этот сжимал в руке длинный посох, на который опирался при ходьбе, и, когда путники приблизились, Вильгельмина поняла, что причина неловкой его походки – хромота.
У первого никаких шрамов не было. Его круглый подбородок был выбрит, как и голова, и весь он лоснился, точно морж, и широко улыбался. Оба они Вильгельмине не понравились, особенно маленький.
– День добрый, крошка! – приветствовал он ее. – Ну и погодка была вчера ночью! В лесу замело тропы, засыпало все следы. Верно ли, что это Еловый Остров, усадьба Стурлы Купца, сына Сёльви?
– Верно, – сердито отвечала Вильгельмина. – Это его усадьба. Но я не крошка.
– Что ж, любезная девица, не стану называть тебя крошкой, – рассмеялся охотник. – Я вот Стюрмир Грош, сын Борда, трёнд[35] с мыса Хравна. А это Филиппус Финн, сын Ореккьи. А тебя как звать?
– Мина, – ответила Вильгельмина: этим именем звали ее отец и Торлейв. Ей вовсе не хотелось открывать незнакомцам, кто она и как ее зовут.
– А что, хозяина-то твоего нету дома?
– Какого хозяина?
– Да ты, видать, совсем дурочка, – покачал головой Стюрмир Грош. – У тебя что, много хозяев? Я про того, которому ты служишь! Про старого моего друга и родича Стурлу Купца, сына Сёльви. Ведь это его усадьба, я так понимаю?
– Так.
– Ну вот, я и говорю. Его ведь нынче-то дома нету?
– Нету, – согласилась Вильгельмина, внимательно глядя в маленькие ржавые глазки Стюрмира.
– А где ж он?
– В Нидаросе. По делам уехал.
– Да уж, видать, дела его плохи, коли у него такие малые девчонки, как ты, занимаются починкой заборов. Кто ж послал тебя? Хозяйская дочка? Не обижает она тебя?
– Не обижает, – не моргнув глазом отвечала Вильгельмина и даже не слишком при этом соврала.
– Ладно, – вздохнул Стюрмир. – Раз твоего хозяина дома нет, так уж ты впусти нас. Нам тут надо кое-что посмотреть. Мы бы, вон, у амбара походили, ничего бы не тронули да и ушли себе.
Сердце Вильгельмины дрогнуло каким-то недобрым подозреньем.
– Посмотреть? – удивилась она. – Что посмотреть?
– Мы охотимся на волков, – внезапно произнес Филиппус Финн сиплым простуженным голосом. Вильгельмина заметила, что глаза его цветом отличаются друг от друга: левый, слегка косивший, – зеленый как трава, правый – темно-карий. – Хотели глянуть у вас на дворе, нет ли следов, – закончил он, кося на Вильгельмину своим зеленым глазом.
– Были ночью волки, – подтвердила Вильгельмина. – Но метель замела следы. Я прошла вдоль ограды, там ничего нет.
– Ты внимательно смотрела, Мина?
– Я искала, где они могли подкопать плетень, и смотрела очень внимательно.
Сиплый голос Финна пугал ее. Ей даже показалось, что она недавно его слышала, только не могла вспомнить где.
– А скажи, покуда ты ходила за амбаром да за сараями, не находила ли там чего? – спросил Стюрмир. Он глядел на Вильгельмину сощурясь, глаза его превратились в маленькие щелочки.
– Чего не находила?
– Ну, чего-нибудь, чего там прежде не было.
Вильгельмина подняла светлые брови.
– Ничего я там не находила. А что там такое могло появиться?
– Это не важно, – проговорил Стюрмир с приторной улыбкой. – Ты впусти нас, Мина. Мы глянем и сразу уйдем. Будь дома Стурла, уж он точно принял бы нас, напоил бы пивом да предложил ночлег. Мы ведь с ним родичи. Да и должен он мне кое-что.
– Не могу, – выговорила Вильгельмина, которой вдруг сделалось так нехорошо от сладкого взгляда Стюрмира, что засосало под ложечкой.
– Я тебе дам пеннинг[36].
– Нет, – твердо помотала головой Вильгельмина. – Мне ваших денег не надобно.
– Да ладно, я же свой, я Стурле самому родня. Мы быстро, нас никто и не увидит! – заверил Стюрмир, улыбаясь еще слаще. – А у тебя будет пеннинг. Даже два. Хочешь, я дам тебе два пеннинга?
– Зачем они мне? – нахмурилась Вильгельмина.
– Мы ведь можем и сами войти, – вмешался Финн. – И ты, сколько ни кричи, ничего не сделаешь. Мы же знаем: ни Стурлы, ни его секретаря Кольбейна дома нет. Двое старых слуг, хозяйская дочка да ты, маленькая служанка. Кто нам помешает?
И тут почувствовала себя Вильгельмина совсем как в том сне, где ётуны смотрели на нее сверху. Она вспомнила, где слышала этот голос. Вот так же сипло звучало тревожное завыванье, вплетавшееся в вой ветра прошлой ночью.
Мурашки побежали у нее по спине.
«Иисус, Мария!» – взмолилась она про себя и посмотрела на охотников сурово и исподлобья.
– Мой пес не любит чужих. А с ним шутки плохи.
32
Стакр – длинный кафтан.
33
Аграф – брошь.
34
Куколь – капюшон вместе с накидкой, надеваемый отдельно от другой одежды, очень распространенный головной убор в Средние века.
35
Трёнд – прозвище жителей Южного и Северного Трёнделага.
36
Пеннинг – мелкая монетка.