Стрелок

Он-то рассчитывал, что ждать придется дольше.

В салун, тотчас оказавшись под перекрестьем пристальных взоров – Клэтч мгновенно напрягся, как лягушачья лапка под электротоком, – вошли две ящерицы. Оба были облачены в добротные серые костюмы, скроенные таким образом, что хвосты, торчащие из прорезей в брюках, ничуть не портили фасон.

Морщинистые чешуйчатые шеи торчали из накрахмаленных воротничков, стянутых галстуками в полоску. Рты, лишенные губ, то и дело приоткрывались, когда языки рефлекторно пробовали воздух. Игуаны обвыклись в полумраке, осмотрели салун, и, минуя стойку с ошарашенным Клэтчем, двинулись к Снейку.

– Говорят, ты классный специалист, – сказал тот, что стоял справа от Снейка.

Стрелок не считал нужным отвечать на дурацкие вопросы.

Мафиози переглянулись.

– Ты – ганслингер, – повторил заход второй, – о котором все говорят?..

– Кто говорит?.. – спросил Снейк.

– Мало ли кто. – Первый пожал плечами. – Те, кто видел тебя в деле, и те, каких гораздо больше, кто услышал от них о тебе. Эта история распространяется буквально сейчас с невиданной скоростью, подобно вирусу.

– Ближе к делу.

– Ты расстрелял шакалов?..

Игуаны отодвинули стулья и без приглашения уселись.

– Звучит так, будто у меня был пулемет на станине. Каждый имел огнестрельное оружие, причем некоторые засели с винтовками на крышах. – Снейк глотнул виски. – А у меня – старомодные пушки с тяжелой отдачей, способные выпускать пулю за пулей соответственно тому, как быстро я нажимаю на спуск.

– Мы уверены, быстро. Ты же ганслингер. – Ящерица тряхнул складками на подбородке.

– А вы – торговцы опиумом. – Снейк знал, что игуаны не могут улыбаться.

– Верно. Нам нужна помощь.

– Вы кровожадны.

– С чего ты взял?..

– Вы явились, будучи уверенными, что я прикончил много шакалов. И, полагаю, требуемая помощь не имеет ничего общего с безобидными вещами вроде рукоделья или азартных игр. Вам нужно, чтобы я вымазался в крови к вашей выгоде.

– А разве не это, позволь спросить, – с присвистом протянул игуана, – у тебя выходит лучше всего?.. Вы, гангслингеры, умеете только одно – убивать.

– Верно, это у меня выходит. Встречали других?..

– Нет, в противном случае наняли бы его. Ты не больно-то сговорчив.

– Для чего я вам понадобился?..

– Кто-то грабит и убивает наших курьеров. Возможно, не в такой последовательности. Нам нужно, чтобы ты сопроводил пару наших ребят, пока мы не разберемся, что к чему, и не выйдем на след выродков. Что скажешь?..

– Скажу, что след едва теплится, раз уж вы стремитесь привлечь меня к охране, а не к тому, чтобы непосредственно навестить досаждающих мерзавцев.

– Это не твоя забота. Согласен?..

– Гонорар?..

– Тысяча за каждый рейс. Их будет столько, сколько потребуется, но поразмысли о том, что в итоге окажешься весьма состоятельным джентльменом.

– Кто сказал, что я джентльмен?.. – хмыкнул Снейк.

– Будешь торговаться?..

– Нет, сумма устраивает. Щедрое предложение, я бы сказал. Но что скажут ваши деловые партнеры, шакалы, когда узнают, что их кровный враг работает на вас?..

– Нам безразлично, что они скажут или могут сказать, – процедил другой мафиози. – Пока ты с нами, никто в Сорквудистане не посмеет тебя тронуть.

– Я бывал далеко за пределами города, и знаю, что мир – просторное место, куда больше Сорквудистана. Так вот, без моего позволения и там меня никто не смел тронуть. Что ж, по рукам. – Стрелок поднялся и снял перчатку.

Игуаны таращились на чешуйчатую руку.

– Что-то не так?.. – спросил Снейк.

– Что с твоей рукой?..

– Мы неразлучны с рождения. Какие-то проблемы?..

Рептилии переглянулись.

– Нет, просто…

– Чрезвычайно редкое явление, – подхватил другой. – Мы удивлены, и только.

– Она тебя не беспокоит?..

– Разве что слегка, – нахмурился Снейк. – Убивает по собственной воле, чертовка. В остальном – рука как рука. Мастурбировать вполне пристойно.

– Не сомневаюсь. Откуда ты родом?..

Стрелок поглядел на одного, на другого.

– Вы, конечно, славные чешуйчатые ребята, но мы еще недостаточно знакомы, чтобы я утруждал вас особенностями биографии. Так что отвалите.

Мафиози поочередно пожали чешуйчатую руку.

– С вами свяжутся, – пообещал тот, что сидел слева.

Снейк кивнул. Ящерицы, как рекомендовалось, отвалили.

Связались несколько часов спустя.

Стрелок успел набраться дешевого пойла Клэтча, немного протрезветь и возжелать снова набраться, когда в салун явился юнец-игуана с депешей.

Депеша гласила:

«Полночь, Пятничный рынок».

Не успел Снейк прочесть три слова – буквы немного двоились, – как малец испарился.

– Что, ящерицы даром времени не теряют, а?.. – поддел Клэтч из-за стойки.

– Не твое дело. Лучше дай… воды с уксусом.

Стрелок по опыту знал, что уксус поможет прийти в себя. Кроме того, пребывая в здравом уме, он не стал бы пить в заведении такого рода, как «Крысиная глотка», обычную воду, не прошедшую элементарной дезинфекции.

– На подходе, мистер Работаю-На-Больших-Ящериц.

Снейк поморщился. Игуаны Сорквудистана в самом деле были большими ящерицами, как ни погляди. И, вне всякого сомнения, самыми богатыми рептилиями этого полушария планеты. В противном случае Снейк отправился бы в более приятное место, нежели этот темный, зловонный, переполненный психами мегаполис, любые джунгли в сравнении с коим – очаг взаимовыручки.

Ночь встретила стрелка распростертыми объятиями. На темном небе – ни облачка. Шагая по улицам, Снейк то и дело поднимал голову, поскольку привык к звездному шатру над головой. Нагромождение фасадов, балконов, труб, столбов, крыш и козырьков его угнетало. В сырых, переполненных падалью – состоявшейся и потенциальной – городских ущельях созерцание созвездий представляло проблему. Рассчитывать приходилось на рваные фрагменты.

Но вот Снейк увидел картину, какую нечасто встретишь на бескрайних Пустошах – степенно плывущий дирижабль. На носу и корме гондолы горели фонари, не столько иллюминации ради, сколько для того, чтобы избежать столкновений.

Во время операций полицейские нередко гасили огни, чтобы как снег на голову упасть с веревочных трапов и тросов на головы правонарушителей. Сейчас, очевидно, дирижабль следовал означенным курсом на плановом дежурстве.

Пятничный рынок представлял собой широкий перекресток, на котором – прежде по пятницам, ныне в любой день недели – в дневные часы бурлила оживленная торговля. Специи, заморские ткани, ковры, фрукты, безделушки и прочее.

Товары, прилавки и навесы были убраны в рундуки, крепящиеся один к другому цепями и запертые при помощи массивных навесных замков. Кроме того, по кварталу, где размещались лавки и мастерские, то и дело курсировали дюжие охранники с дубинками и сторожевыми собаками. Воровство на Пятничном рынке было весьма отчаянным, объективно безрассудным занятием.

Снейк принялся ждать.

Огромные механические часы на башне Парламента пробили полночь. Разумеется, стрелок не слышал звона, потому как находился далеко, но всякий житель Сорквудистана мог усомниться в законе всемирного тяготения, но ни в коем случае не в том, что часы Парламента пробили положенный час.

Гулкие удары подхватили часы поменьше, размещенные тут и там по улицам, даже в трущобах. Горожане любили знать, пришел ли срок очередного мерзкого дельца, или следует повременить. Снейк услышал отдаленный звон, доносящийся, очевидно, из недр часового механизма, что был так органично вмонтирован в витражи одной из штаб-квартир Гильдии Оружейников.

Стрелок не любил Сорквудистан, как не любят нечистого на руку родича, и все же знал город, помнил каждую улочку, где приходилось бывать.

Курьер не заставил себя ждать. Поскольку Снейк держался вне светлого круга, отбрасываемого фонарем, игуана мог переминаться с лапы на лапу и таращиться во тьму еще долго, но стрелок ограничился тем, что на совесть оглядел вверенного ему субъекта: невысокий, молодой, судя по свежему цвету чешуи, в неброском коричневом костюме и черной сорочке, без галстука.