Страница 13 из 32
– Тогда мое царство было бы слишком велико и могущественно, в сравнении с уделами остальных братьев. К тому же Дзенгизиц уже заранее выпросил себе у властелина несколько отдельных германских народов.
– Зачем? – спросил Визигаст.
– Ведь он нас ненавидит, – ответил за Эллака Даггар.
– Вот именно потому он и хочет властвовать над вами, – подтвердил Эллак. – Аттила согласился на его просьбу, но прибавил с лукавым подмигиваньем: «Соглашаюсь на тот случай, если ты меня переживешь, мой нетерпеливый наследник!»
– Горе тем, кто попадет под власть Дзенгизица, – повторил король. – Он бесчеловечен.
– Конечно, – с гневом подхватил Даггар, – на то он и гунн!
– Скир! – воскликнул Эллак угрожающим тоном, но сдержался.
– Прости ему! – вступилась Ильдихо. – Обидное слово почти не касается тебя: ведь ты наполовину нашей крови.
– Зато Дзенгизиц, – гневно продолжил Даггар, – настоящий гунн, чистокровный! Гордость и украшение своего народа!
– За это и любит его отец, – печально сказал Эллак.
– И как это гунны могут быть человечны? – не унимался Даггар. – Как они могут понимать, что значит сострадание? Ведь они даже вовсе и не люди…
– Как же это? – полюбопытствовал сын Аттилы.
– Так говорится в одной саге, распространенной между всеми германскими племенами. А сага не лжет.
– Я слышал о ней, но мне хотелось бы послушать саму песню. Вон там, Даггар, позади тебя, на орешнике висит твоя знаменитая арфа. Возьми ее, покажи мне твое искусство; я часто слышал похвалы ему. Спой мне то место, где говорится о происхождении гуннов.
– Хорошо. Но…
Даггар неохотно взял маленькую треугольную арфу, которую Эллак снял с ближайшего куста.
– Не надо петь, – вступилась Ильдихо. – Зачем тебе знакомиться с этой песней, Эллак? Тебе будет больно ее слушать.
– Я привык к страданию. Начинай.
– Ты хочешь этого?
– Прошу тебя.
– Ну что же. Слушай!
Даггар провел рукою по струнам и начал говорить нараспев своим прекрасным звучным голосом, сопровождая некоторые строфы игрою на арфе:
Даггар в изнеможении умолк, потому что, постепенно воодушевляясь сагой, он уже не говорил, а громко пел заключительные строфы, все возвышая гневный голос и извлекая из арфы резкие аккорды. Его лицо пылало.
Ильдихо, желая успокоить жениха, положила ему на плечо белую руку, но в то же время с участием посмотрела на Эллака, который молча, неподвижно стоял во время пения, потупив в землю свои темные глаза.
Теперь он поднял их и печально взглянул сначала на девушку, а потом на певца.
– Благодарю, – сказал сын Аттилы. – Сага очень поучительна, и ты прекрасно исполнил ее, потому что, очевидно, веришь в легенду, а это самое худшее.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Значит, ненависть к гуннам в вас до того сильна, что даже такой человек, как ты, способен верить бабьим сказкам.
– Я верю этому, – упрямо возразил Даггар, – потому что хочу верить! Сага не лжет. Мне было неприятно петь перед тобой эту старинную песню. Я боялся тебя оскорбить. Но я охотно спел бы то же самое перед другим человеком в его дворце, в присутствии его родных и гостей! Вот это доставило бы мне истинное удовольствие! Ненависть также способна воодушевлять певца и извлекать из его арфы звучные аккорды, как и любовь.
– Но для меня приятнее слышать, когда арфа воспевает последнее. Прошу тебя, спой мне теперь песнь любви. Тебе должно быть хорошо знакомо это чувство, и ты знаешь также, как сладко быть любимым.
– Ты прав! – воскликнул королевич с сияющими глазами. – И мне не нужно приготовлений: меня вдохновляет образ сидящей здесь!
6
Донар – бог грома и покровитель земледелия, мать его – Земля.