Молчунья

– Как здорово смотреть на эти картины, они совсем не меняются, их можно полностью изучить и узнать.

Мимо дома, в котором жила Ангелина с родителями, проехала какая-то машина и неожиданно стёрла светом своих фар все картины, которые были на стене, но ненадолго, все быстро вернулось в исходное состояние, несколько секунд спустя. Ангелина невольно вспомнила свой сон, проехавший автомобиль напомнил ей пробегающего Хроноса, который вырывает из картинок.

Рассматривая и изучая картинки, Ангелина уснула.

Теперь она всегда, когда просыпалась по ночам, смотрела на свои картинки и любовалась новыми образами, возникающими на стене.

О ПЕРЕДВИЖЕНИИ

– Мне всегда сложно удавалось в этом мире управлять своим телом. Я с трудом смогла научиться держать голову, садиться, переворачиваться, да мне и не особо хотелось всё это делать. Однако все окружающие меня люди, в том числе и мои родители, постоянно меня провоцировали на это, как будто это самое важное в их и моей жизни. Ну, научилась я держать голову и сидеть, и что? Мне лично это совершенно ничем не помогло в то время, я ведь так и не смогла в тот момент перемещаться.

– Но родители настаивали на своём, постоянно принуждая меня осуществлять различные движения, даже возили меня ко всяким тёткам (медсёстры-массажистки), которые мяли меня изо всех своих сил. Я как могла извивалась, а тетки ещё пуще стервенели, подвешивая меня вниз головой со стола, удерживая мои ноги, и заставляли меня саму подняться вверх. У меня не получалось, тогда надо мной сжаливались и помогали приподняться, придерживая снизу рукой.

– И вот я научилась переворачиваться, и не просто переворачиваться, а кувыркаться, но меня все равно постоянно теребили, поднимали руки, ноги, вращали ими в разные стороны. Не могу сказать, что мне это не нравилось, нравилось и очень даже, но я не могла понять, зачем всё это.

– Наконец наступил день, когда я научилась ползать. Теперь я могла уползать от моих преследователей. Теперь я могла изучать мир и перемещаться в нём, я могла управлять своим телом, ура.

– Мне было достаточно ползать везде и изучать, я ликовала от радости, что могу перемещаться куда захочу, но мои родители всё равно не успокаивались. Теперь они постоянно меня ставили на ноги и заставляли меня стоять, или ходить, держась за их руки. Честно говоря, мне это не очень нравилось, но я терпела, потому что знала, – скоро меня отпустят, и я смогу снова ползать в своё удовольствие.

Ангелине очень нравилось ползать, и она никак не понимала, почему все вокруг так хотят, чтобы она стала ходить на двух ногах. Зачем, ведь она так прекрасно может перемещаться на четвереньках, тем более – на четвереньках гораздо ближе к полу, а значит не так высоко падать, в случае чего. Ползать просто безопаснее.

– Снова мои родители хотят, чтобы я встала, а я не хочу, – озорно смеясь и быстро уползая, думала Ангелина.

Папа поймал Ангелину и поставил на маленькие, ещё недостаточно окрепшие ножки. Ангелина стояла на трясущихся ногах, крепко держась за папин палец.

– Как страшно стоять на ногах, так высоко, не хочу ходить, хочу ползать, у меня это получается, и это здорово. Мои ноги такие слабенькие, что я не просто не могу ходить, я даже стоять могу с трудом. А что, если я упаду, я ударюсь, ведь отсюда так высоко падать. Нет, не пойду я никуда. Постоять постою, и то, если меня будет придерживать папа.

– У меня так сильно трясутся коленки, что я не понимаю, вообще, как я ещё стою, не говоря уже о ходьбе. Отпустите меня, я хочу ползать, Уаааа. – Ангелину опустили, и она тут же, радостно хохоча, уползла в направлении чемодана с игрушками, который лежал в её комнате.

Ангелина всегда и везде была осторожна и внимательна, поэтому, прежде чем прикоснуться к какому-либо предмету либо осуществить какое-то действие, она тщательно изучала ситуацию вокруг, смотрела и слушала, следила за движениями, если объект её внимания перемещался. Она никогда не прикасалась к неизвестному, не пробовала того, что ей было не знакомо. В ней всегда было напряжение и осторожность перед неизвестным. С одной стороны, это было хорошо (снижалась опасность повредиться), но с другой стороны, как же познакомиться с неизвестным предметом или явлением, не попробовав его, не прикоснувшись. В решении этой задачи Ангелине всегда помогал папа, правда, не всегда давая достаточно времени, чтобы привыкнуть к предмету ли, продукту, ситуации, человеку, животному.

Вот и с ходьбой он поторапливал Ангелиночку, а ей нужно было ещё время, чтобы насладиться ползаньем и окрепнуть для ходьбы. Отец был просто уверен, что ребёнок дожжен ходить уже в год, не позже, однако его уверенность не имела ничего общего с природой и желаниями Ангелины.

– Попробую встать, – думала Ангелина, переползая с голого пола на палас, – Так, сначала надо выпрямить одну ногу, так, так, так, теперь вторую, ух ты, получилось, теперь моя попа выше моей головы. Попу мне удалось поднять на ноги, хорошо, теперь надо попробовать оторвать от пола руки и поднять голову. Эта задача уже сложнее. – Размышляла Ангелина, стоя в позе арки.

– Что-то мне не удаётся оторвать от пола сразу обе руки. – спина девочки была ещё не достаточно окрепшей, но она старалась встать.

– Может, мне стоит оттолкнуться руками, – и раз, получилось. Как сложно стоять на ногах и так высоко, страшновато, мне не за что ухватиться, ой, ой, ой. – Ангелина шлёпнулась на попу.

– Понятно, надо за что-то держаться, – она подошла к кроватке, ухватилась за неё и поднялась вновь.

– Получилось. Я стою. Но что с моими ногами, они трясутся, – теперь нужно было привыкнуть организму девочки к новым для неё нагрузкам, которые во время вертикального положения и ходьбы приходятся в основном на ноги и спину.

Ангелина была дольна собой и теперь часто повторяла трюк с поднятием на ноги, уцепившись при этом за какую-либо опору. Её спинка непринуждённо тренировалась во время этих поднятий.

Позже ей удалось встать на ноги без посторонней помощи или опоры. Однако страх перед высотой всё ещё оставался, Ангелина осваивалась. Её ноги больше не тряслись от напряжения, они теперь немного подкашивались от опасения упасть с такой высоты. Это мешало Ангелине сделать самостоятельно первый шаг вперёд, хотя при поддержке родителей, или держась за опору она уже могла топтаться по комнате.

Наблюдая за успехами ребёнка, отец решил, что она уже готова к самостоятельному перемещению на ногах. Он взял девочку за руку и пошёл вместе с ней, а потом, неожиданно для Ангелины, отпустил её руку; девочка растерялась и тут же упала на попу. Снова спешка отца, научить ребёнка ходить не увенчалась успехом. Он очень волновался и был недоволен, что ребёнок всё ещё не ходит. Однако ему даже в голову не приходило, что своей спешкой, своими подталкиваниями ребёнка вперёд он не ускорял её знакомство с миром и развитие, а наоборот, вызывал ступор у девочки. В результате ей требовалось гораздо больше времени на адаптацию к новым условиям и действиям. Папа, как ему казалось, действовал во благо ребёнка, он торопился знакомить её с миром, но совершенно не обращал внимания на то, что постоянно получал обратный результат. Поэтому Ангелина, готовая самостоятельно принять новые условия и адаптироваться к ним, вводилась в ступор подталкиваниями своего отца, поэтому ей заново приходилось проходить процесс знакомства с миром. Она совершенно не нуждалась в толчках со стороны отца, а нуждалась лишь в поддержке. Отец этого не понимал, не мог понять. Он был слишком самоуверен.

В один год и три месяца Ангелина самостоятельно, без какой-либо поддержки и стимуляции со стороны, пошла. Это было огромной радостью для её родителей, но гораздо большей радостью для неё самой. Она сама, без толчков и стимулов пошла.

Но неизвестно, насколько раньше пошла бы Ангелина самостоятельно, если бы папа постоянно не торопил её и не толкал вперёд, сбивая тем самым Ангелину с её природного ритма.