Неслужебный роман

Потом папа заговорил:

– Знаешь, доча, у нас кое-что произошло в семье, мама мне сегодня утром рассказала. И вот теперь мы это говорим тебе, нам нужно с тобой посоветоваться.

Я ничего не понимала, так как по моим сведениям ничего «такого» в нашей семье не происходило, если не считать разбитой вчера вазы – но я и правда нечаянно ее разбила, и уже извинилась за нее. Поэтому я продолжала молчать, как воды в рот набрав. А папа помолчал-помолчал и, наконец, сказал, то, что собирался:

– У тебя скоро будет братик… Или сестренка.

Над золотым пузатым самоваром повисла пауза. Мама с папой смотрели на меня во все глаза. Мама хотела что-то сказать, но не успела – я задала вопрос, который волновал меня больше всего остального:

– Вы хотите, чтобы я уехала обратно в детдом? – я услышала, как с грохотом упал стул, на котором сидела мама, кинувшаяся ко мне.

–С ума ты сошла, что ли! – крикнул папа, то ли мне, то ли ей, но я думаю, что всё же мне.

– А почему вы мне о братике и сестренке говорите с таким видом, что должно произойти что-то ужасное? – не унималась я, вырываясь из маминых рук.

– Маш, ну, отпусти ты ребенка, ты ж ее задушишь! – папа вернулся на свое место, положил руки перед собой. – Лида, мама уже не такая молоденькая для того, чтобы доставать детей, поэтому ей придется уйти с работы, а тебе решать, будешь ты ездить на учебу сама, или переведешься в школу поближе, – он укоризненно посмотрел на меня: – Ну, это же естественно, Лида, ты подумай. А ты всякую ерунду думаешь, мать расстраиваешь! Вон посмотри, на ней лица нет.

Тут я впервые посмотрела на маму. Она была вся заплаканная, встревоженная, какая-то выцветшая и очень несчастная. Мамочка моя!!! Как же я тебя люблю!

Вечером того же дня, когда я уже легла в постель, мама зашла ко мне в комнату, тихонько забралась под одеяло, и крепко-крепко меня обняла. Потом шепотом сказала:

– Знаешь, где я сегодня была? В церкви! Я должна была сказать «спасибо», за все то, что произошло в моей жизни: у меня есть твой папа, у меня есть ты, и будет еще кто–то. О большем счастье и мечтать нельзя, а, ты как считаешь?

Я кивнула, хотя мысли были заняты другим. Вот этим:

– Мам, а где мы все поместимся? Может, мне перебраться на кухню?

Мама расхохоталась так громко, что прибежал папа, встал в дверях, смущенно переминаясь с ноги на ногу, словно увидел то, что ему явно не полагалось видеть:

–А чего это вы тут в темноте сидите?

– Слышал, что предлагает твоя дочь? Она предлагает перебраться на кухню! Думает, так места больше будет, представляешь?

–А кушать мы, где будем? У тебя на кровати? Или на шкаф будем забираться?

Тут уж мы все расхохотались. Просто от того, что мы семья, и что у нас такие перемены, и они общие. А я еще думала, что мне надо поучиться пеленать кукол, а то мама такая маленькая, что, наверное, не справится с воспитанием малыша.

Вскоре у нас в доме затопали маленькие ножки. Вернее, в начале они, конечно, не топали, а лежали себе смирно в кроватке и кричали каждые три часа, как по будильнику. Одно только озадачивало моих родителей: они планировали мальчика (это папа), или девочку (это мама), а родились две девочки. Вроде как мамина двойная победа.

Помню, папа пришел из роддома такой серьезный, что я даже испугалась – не случилось ли чего. Сердце оборвалось, и  дышать стало больно, и словно незачем. А он позвал меня на кухню, на семейный совет в усеченном составе.

– Лида, у нас тут такое дело с мамой вышло, – я замерла. – У нас близняшки, – мой крик ликования. – Две девочки, а мы готовили имя для мальчика, в общем, мама сказала, чтобы мы к выписке готовили варианты. Сразу нас с тобой ограничила: Октябрин, Трактарин, Терпсихор, и Олимпиадий не предлагать, – он меня обнял, а когда отпустил, его лицо светилось от счастья. – Только кушать нам, действительно, придется на твоем шкафу!

Вот такая у меня семья.

Наташка с Женькой выросли, обе белобрысые, сероглазые. В медицинский пошли. Наташка мечтает стать педиатром, а Женька непременно хирургом. Года три как мы с ними самозабвенно конкурируем. Дело в том, что у нас АБСОЛЮТНО одинаковый размер рук, ног, бюстов и всего остального. Покупаем всё в одном экземпляре, разных цветов, но, как ни крути, одного и того же размера. И как-то так получается, что Наташке с Женькой особенно, как они считают, идет именно то, что выбираю себе я?!

-3-

Так вот, возвращаясь к моему нестандартному отпуску.

Еще утром в пятницу, в свой крайний рабочий день, я решила поступить нестандартно и отправиться на дачу сразу же после работы. Чтобы осуществить эту затею, мне пришлось одеться как можно «демократичнее», как выразилась моя начальница, незабвенная Валентина Матвеевна. Вернее, она сказала следующее:

– Знаешь, Лидочка, если бы ты оделась еще чуть демократичнее, я бы тебя уволила.

Не знаю, чем ей не понравились мои вполне приличные брючки изо льна. Да, по колено, но это всё равно брючки, а не шорты: я их успела утащить у Наташки, а кофточку, само собой, у Женьки – будут знать, как прятать под подушку мои туфли. Но начальница при виде меня так скривила свои идеально подкрашенные губы, что ее очки-половинки едва не съехали с носа.

Хорошо, что я пришла на работу пораньше: неловко представить, что было бы, увидь она баул, в котором под тяжестью книг весело мялась моя одежда (вечерние платья, в отличие от героини мультика о Простоквашино, решила не брать). А еще брякал чайник, который мама забыла дома и непременно велела забрать.

Баул получился неподъемный.

Я с ужасом вспоминала, как я его везла сюда в маршрутке. С тоской представляя, как мне предстоит его тащить через всю Москву, сначала двадцать минут на автобусе, потом сорок минут – на метро, потом – по вокзалу, и еще от поезда до дачи полтора километра. Расстояние не ахти какое, но!.. Я еще раз тихонько потянула за лямки примостившейся под моим столом сумки – действительно, неподъемная.

Вечером я томилась в ожидании ухода начальницы. Примерно в четыре тридцать она вышла из кабинета и направилась к юристу – бедному нескладному мальчику, который разгребал жалобы недовольных туристов (кому отель не тот предоставили, к кому трансфер из аэропорта опоздал и возникли проблемы с заселением, а кто-то жаловался на плохую погоду: мол, почему не обеспечили, раз в рекламе говорилась, что Турция «солнечная»). Проходя мимо меня, она нежно проговорила:

– Лидочка! Вы еще тут! Я бы на вашем месте уже нежилась на пляже! Отправляйтесь скорее дышать кислородом и поглощать фрукты! Я вас жду через две недели посвежевшую, отдохнувшую, и, надеюсь, способную оценить то предложение, которое я собираюсь вам сделать.

Заинтриговала – так заинтриговала. Честно скажу, дар речи у меня пропал минут на пять. Но думать о загадочном предложении не позволил телефон. Звонила Женька и пищала в трубку, что они уже на даче, и все только и делают, что ждут меня. Что папа уже собрался идти на станцию – меня встречать, а я, бессовестная, всё еще на работе. Женька у нас вообще самая правильная. Дисциплинирует себя для хирургии. Она утверждает, что хирург должен быть очень собранным. Наташка всегда при этом добавляет: «Чтобы не отрезать чего лишнего».

В общем, временно выбросив из головы интригующий намек Валентины Матвеевны, я рванула свою неподъемную сумку на плечо и поковыляла к выходу.

– Лидок! Удачного отпуска!!! – солнечная Татьяна, богиня нашей ресепшен – зоны, махнула мне рукой.

Выглянув из-за баула я смогла только жалобно и благодарно пискнуть в ответ.

Когда спустилась на первый этаж и вышла на улицу, поняла, что силы у меня уже закончились. И осталось только два выхода: или вытряхнуть половину вещей из сумки прямо здесь, на тротуаре, или поступить нестандартно (в который раз за этот день) и поймать машину.

Почему-то второй вариант мне понравился больше. На всякий случай, я заглянула к себе в кошелек, убедилась, что деньги там точно лежат, и решительно взмахнула рукой. Мимо проезжали машины, торопясь попасть в пробки на выезде из уставшего города.