Бармингтон

– Доктор Лалрей, здравствуйте. Сделайте что-нибудь, я вас прошу, моя жена потеряла сознание на улице! Я не знаю, что с ней произошло.

– Успокойтесь для начала, сейчас посмотрим.

Доктор подошёл к Коре и дал ей вдохнуть запах неизвестной жидкости, и девушка пришла в себя.

– Слава Богу, Кора ты даже не представляешь, как ты меня напугала, – Филипп подошёл и обнял свою жену. – Доктор, спасибо огромное!

– Да не за что, это моя работа. С вашего позволения, сэр, я хотел бы задать пару вопросов вашей жене касательно её самочувствия. Леди, у вас есть жалобы на здоровье?

– Доктор, уверяю вас, моя жена абсолютно здорова, – с улыбкой ответил Филипп, не понимая, к чему такие вопросы.

– Я прошу прошения, сэр, но здесь явно я доктор, а не вы.

– Да как вы смеете в…

– Филипп, я прошу тебя, успокойся. Да, за последнее время у меня многое изменилось. Меня тошнит по утрам, я не могу есть то, что раньше очень любила, и к тому же меня просто выворачивает наизнанку от некоторых запахов.

– Почему ты мне ничего не говорила? – удивленно спросил Филипп, Девушка ничего не ответила, лишь двинула плечами, смотря на мужа.

– Что же, тут всё ясно. Я вас понял, леди, и скорее всего, вы беременны.

– Что?! Беременна? – радостно переспросил Филипп:

– Да, я навещу вас через несколько недель… Мои поздравления, проведите меня к выходу. О, и ещё кое-что: для облегчения родов нужны травяные сборы, ваша тётушка должна знать об этом, и непременно розовое масло. Позаботьтесь, чтобы всё это было в вашем доме. В наше время к беременности относятся чрезвычайно невнимательно…

– Это же всего лишь беременность…

– Да из-за этого «всего лишь» жена Филиппа Храброго погибла вместе с ребёнком во время переправы в Калабрии. Повторюсь, относитесь очень серьёзно.

– Да, конечно.

Филипп провел доктора к выходу из поместья, по дороге они ещё перекинулись несколькими словами. Доктор Лалрей дал Филиппу ещё несколько наставлений, как стоит вести себя с беременной женщиной. Филипп внимательно его выслушал, ведь Лалрей был лучшим доктором, и его пускали к роженицам, даже несмотря на то, что он мужчина. Ни одна повитуха не могла с ним сравниться.

Филипп вернулся в спальню к Коре. Она все так же малоподвижно лежала в постели, на её лице выступила шикарная улыбка. Счастье наполнило глаза. Филипп медленно подошёл к ней. Тут их спокойную атмосферу разорвала тётушка Моника, которая забежала в комнату.

– Это правда? Мне Алисия сказала, что ты беременна!

У тётушки Моники был столь смешной вид, что Кора и Филипп не сдержались и засмеялись, глядя на нее:

– Правда, правда, – с такой же улыбкой ответил Филипп:

– Мои дорогие! Я вас поздравляю, наконец радость посетила и этот дом. Кора, дорогая тебе нужен покой. Ой, совсем не подумала… может, тебе что-то принести? Может, ты проголодалась?

Тётушка металась по комнате. Она подошла к окну и одним махом рук раскинула тяжёлые зелёные шторы, сквозь которые почти не проникал свет. От резкого попадания солнца в глаза Кора закрыла лицо руками.

– Тётушка, можно попросить вас принести мне свежей воды, холодной?

– Да, да, милочка, сейчас.

Тётушка удалилась из комнаты. Филипп наклонился поближе к Коре и нежно поцеловал её в уста:

– Что-то мне не верится, что тебя мучает жажда…

– Ну, мне нужно было, как то выпроводить её из комнаты.

Дав ответ, Кора резко схватила Филиппа за шею и потянула к себе, одарив поцелуем:

– Единственная моя жажда – это ты, Филипп.

Филипп улыбнулся:

– Знаешь, Кора, несмотря на то, что ты уже моя жена, я все равно продолжаю жить, завоевывая тебя, мечтая о тебе. Я безумно рад, что у нас будет ребёнок. Спасибо.

– Я люблю тебя, Филипп.

Беременность проходила отлично, Филипп, как всегда старался не отходить от жены. Тётушка Моника, правда, уже начала раздражать будущую мать своей опекой и заботой, но лучше уж с ней, чем без нее. И к тому же Филипп находил способ утихомирить возлюбленную, когда что-то её сильно выводило из себя.

Доктор Лалрей нанес несколько визитов и сказал, что состояние Коры его очень радует.

Когда шёл седьмой месяц беременности, в поместье Бармингтонов пришло письмо, адресованное тётушке. Его получил Филипп, после чего сразу направился в дом, чтобы передать его в руки Монике. Он встретил женщину на кухне, прислуги рядом не было, Кора в такую рань ещё не проснулась. А тётушка Моника уже возилась со своим фирменным сливочным пирогом – никто из кухарок не мог приготовить его так, как она, и женщина сама вставала у плиты, к счастью, это было ей в радость.

– Доброе утро, уже возитесь на кухне с готовкой? Когда есть кухарки, это редкость.

– Доброе утро, Филипп. Да, я решила вас сегодня порадовать.

– Я тоже могу вас порадовать…

Тётушка остановила весь процесс приготовления и внимательно посмотрела на Филиппа.

– … Вам пришло письмо.

Филипп передал послание ей в руки, и женщина начала открывать его дрожащими руками, запачканными в муке.

«Здравствуйте, мои дорогие родители. Я прошу у вас прощения за то, что так долго не писал вам; вы, наверное, уже и позабыли меня… Хотя, вы же родители – небось, каждый день вашей душе нет покоя. Я о вас тоже каждый день вспоминаю.

Дорогой отец, я знаю, что ты сердишься на меня за непослушание, но я тоже мужчина, и ты поступил бы так же.

Я пишу вам, чтобы сообщить, что в ближайшее время приеду. Расскажу обо всех своих событиях за последние пять лет.

После прочитанного тётушка Моника заплакала – то ли от радости, то ли от тоски по сыну. Но больше всего её огорчил тот факт, что Леонардо даже не знал о смерти своего отца.

– Вы позволите? – Филипп протянул руку к письму, и тётушка передала его ему. Она совершенно не была против того, чтобы Филипп прочитал содержимое.

– Так это же здорово! – радостно закричал Филипп.

– Филипп, он не знает, что Вельмир умер. Ты хоть представляешь, каким это будет ударом для моего сына?

– Вы столько лет его не видели…

– Не говори ничего Коре.

Филипп уже ничего не стал говорить, лишь кивнул в знак согласия и покинул кухню, оставив Монику наедине с собой.

За эти два месяца тётушка очень часто смотрела на ворота огромного, поместья, ожидая увидеть своего сына. Каждое утро она просыпалась с надеждой, что сегодня Леонардо переступит порог дома. Теперь Филипп понимал, почему дядя запрещал ему говорить о Леонардо в присутствии своей жены, и почему во время их разговора на свадьбе так резко сменил тему. Ведь когда Моника слышала о Леонардо, то замыкалась в себе, и чтобы вывести её из этого состояния, требовалось много сил и времени. Филипп не знал подробностей этой семейной истории. Вельмир лишь коротко посвятил его в суть скандала, а расспрашивать тётушку было строго запрещено. Филипп знал лишь то, что Леонардо покинул дом против воли отца. Голова Леонардо была забита военной карьерой, на что его отец реагировал скептически. Это, конечно, считалось очень престижно, но Вельмир горел желанием, чтобы его сын продолжил заниматься семейными плантациями. Совсем не удивительно, что они часто ссорились по этому поводу. Однажды, когда Филипп говорил об этом с Вельмиром, тот сказал, что прекрасно понимает, что Леонардо уйдет, но всё же попытается переубедить его. Филипп не понимал, почему Вельмир так не поддерживала сына, зная о том, что он не откажется, от своей мечты. Может, это и было самой большой ошибкой? Ведь из-за того, что Вельмир когда-то не поддержал решение своего сына, он, можно сказать, утратил его на целых пять лет, да и вовсе утратил. Дни проходили очень быстро; тётушка Моника и Филипп так и не решились сообщить Коре о возможном скором приезде Леонардо. Филиппу уже было немного не по себе от количества тайн, скрытых от своей жены, и перед сном он вошёл в спальню тётушки, чтобы поговорить с ней: