Американская ржавчина

Мужики выглядели так, словно они уже давно в пути. Старший выкрутил свою шапочку и положил поближе к огню, мокрые штаны прилипли к ногам. Сказал, что его зовут Мюррей, от него воняло.

– Мы с тобой не знакомы, а? – обратился он к Поу.

– Думаю, нет.

– Откуда же я тебя знаю?

Поу пожал плечами.

– Он играл в футбол, – подсказал Айзек. – Третий крайний в “Бьюэлл Иглз”.

Поу покосился на Айзека.

Мужик заметил футбольную куртку Поу.

– Помню, – сказал он. – Я менял масло на “Джонс-Шеви”, и после работы мы смотрели разные игры.

Думаю, там тебя и видел. Команда колледжа или что-то такое.

– Не-а, – возразил Поу.

– Ты вообще ничего был, – продолжал Мюррей. – Не так давно.

Поу промолчал.

– Да все путем. Отто, вон тот, он в “Золотых перчатках” участвовал в молодости. Мог в профессионалы податься, но.

– Я служил в армии, – сказал Отто. Высокий швед. Большинство народу в Долине были откуда-то: поляки, шведы, сербы, немцы, ирландцы. Кроме семьи Айзека, они шотландцы, и Поу, которые жили тут так давно, что никто и не помнил, откуда они родом.

– Отто, ветеран половых боев, – заржал Мюррей.

– Пошел на хрен, Мюррей, – огрызнулся Отто.

Айзек посмотрел на Отто, но тот замолчал и уставился в пол. Третий, темноволосый, похож на испанца, чуть помельче Поу, с тату на шее – JESUS, жирными буквами. Все трое были гораздо крупнее Айзека. Швед, тот вообще под семь футов.

– Вам повезло, что сюда мы забрели, – сказал “испанец”. – Тут в округе полно настоящих психов.

– Хесус, – ухмыльнулся Мюррей, – хорош строить из себя чертова мексикашку.

– А Мюррей мог бы и заткнуться, – отозвался Хесус.

Швед Отто добавил:

– Вы тут еще конференцию устройте.

– Эти двое не из наших, они местные.

Помещение казалось маленьким и темным, и швед поднял длинную доску и неловко сунул ее в печь одним концом. Айзек прикидывал, как бы намекнуть Поу, что пора смываться. Дрова потрескивали, угольки отскакивали на пол, а пять мужских теней на стене напоминали сидящих обезьян. Дело плохо, думал Айзек. Хесус выхватил что-то из кармана, Айзек вздрогнул, и Хесус расхохотался. Оказалось, обычная бутылка виски.

– Мне надо отлить, – сказал Айзек. Он просто хотел уйти и выразительно посмотрел на Поу, но Поу не понял.

– Ну иди, – сказал он.

– А они всегда писают вдвоем, – хихикнул Хесус.

Айзек ждал, но Поу все торчал на месте, пялясь на Хесуса и шведа; куртка Поу валялась на полу рядом с рюкзаком Айзека. Поу явно настроен решительно, считает себя непобедимым. Айзек подхватил рюкзак, он не мог себе позволить лишиться хоть малости из его содержимого. Держал рюкзак за лямку и чувствовал, как все смотрят на него. Он не знал, как дать понять Поу, чтобы тот взял свою куртку и выходил. В итоге вышел один.

Почти стемнело, гроза постепенно стихала, но собирались новые тучи, деревья у реки уже клонились под ветром. Он вновь принялся соображать, как вытянуть Поу оттуда. Думает, что это как в школе, обойдется. В поле вокруг полно металлолома, трава проросла сквозь груды деталей вагонеток, блоков моторов, колес, валов и прочих трансмиссий. Стайка летучих мышей мельтешила над кучами ржавеющей стали.

В просвете облаков вспыхнул кроваво-оранжевый свет, и Айзек смотрел на небо, пока солнце полностью не скрылось. Непонятно, то ли идти и вытаскивать Поу оттуда, то ли он сообразит выйти сам. С Поу вечно так. Чуть не угодил за решетку за то, что поколотил парня из Доноры, до сих пор на условном сроке. Не может он сдержаться, тебе не понять. Возможно, это не его вина. Кто знает, а вдруг таким громилой нельзя стать, если мозгами не будешь немножко роботом.

Из здания донеслись неожиданно громкие голоса, потом крик и грохот. Айзек затянул ремни на рюкзаке потуже, прикинул, по какой тропинке бежать через поле, и ждал только Поу, чтобы сорваться с места. Но Поу все не появлялся. Жди, уговаривал он сам себя, просто не суетись, будь наготове. Крики и шум стихли. Айзек еще немного подождал. Может, все в порядке. Нет, точно не то. Придется вернуться.

Руки тряслись, но он вытащил деньги из кармана, затолкал их поглубже в рюкзак, потом быстро сунул рюкзак под металлический лист. Отлично. У Малыша все под контролем. Не входить с пустыми руками. Он присмотрел было короткий отрезок железной трубы, но его запросто отберут. Под другой кучей металлолома – он осторожно просунул руку между ржавых железяк – в грязи валялись шарики от промышленных подшипников. Выбрал один, размером с бейсбольный мяч или чуть больше, холодный и очень тяжелый. Может, слишком тяжелый. Поискал что-нибудь другое. Нет, времени нет. Давай, вперед. Не входи в ту же дверь.

Тихонько прокравшись через заднюю дверь, он сразу увидел, что произошло. Мюррей лежал на полу. Мексиканец стоял позади Поу, что-то приставив к его шее; вторая рука его тянулась к ширинке Поу. Поу вскинул обе руки вверх, как бы уговаривая успокоиться. Они стояли напротив печки, спиной к нему. Айзек скрывался в темноте, незаметный для остальных.

– Отто! – завопил мексиканец. – Мне что, торчать так весь гребаный день?

– Твоего дружка не видать, – отозвался голос. – Он, поди, уже свинтил.

Швед ввалился через противоположную дверь, лицо его поблескивало в свете огня, и он улыбнулся Поу, будто был счастлив встрече. Айзек вдруг почувствовал, что изо всех сил сжимает металлический шар, ощутил, насколько тот тяжел, пять фунтов или шесть, он перенес вес на опорную ногу и швырнул со всей силы, так что плечо отозвалось болью. Шар растворился в темноте, и тут же раздался треск. Шар врезался шведу точно в переносицу. Швед застыл на миг, потом колени его подогнулись и он рухнул навзничь, обрушившийся колосс.

Поу вырвался и бросился к выходу; Айзек помедлил секунду, глядя на поверженного им человека, руки и ноги того еще слегка подергивались. Беги, скомандовал он себе. Мюррей тихо лежал на полу, Хесус опустился на колени перед шведом, что-то говорил, гладил по лицу, но Айзек уже все понял – он помнил тяжесть шара, помнил, с какой силой его метнул.

В темноте они едва различали рельсы. Опять зарядил дождь. Руки и лицо Айзека были измазаны грязью, грязь налипла на ботинки, он весь промок, но не знал, от пота или дождя.

Надо забрать рюкзак, думал он. Нет, ты туда не вернешься. Этот парень серьезно ранен? Железяка была реально тяжелая, до сих пор рука болит. Не надо было швырять ему в лицо.

Впереди уже можно было различить огни Бьюэлла; они близко. Внезапно Поу свернул и ломанулся через кусты к реке.

– Мне надо помыться, – крикнул он Айзеку.

– Потерпи до дома.

– Он лапал меня прямо за голое тело.

– Потерпи до дома, – повторил Айзек. Голос звучал словно издалека. – Такой водой все равно не отмоешься.

Дождь стал ледяным, с крупинками снега, а на Поу одна футболка. Он скоро начнет замерзать, подумал Айзек. Вы оба сейчас соображаете плохо, но он хуже – отдай ему свою куртку.

Он снял куртку и протянул Поу. Поколебавшись, Поу попытался надеть ее, но не вышло – слишком маленькая. Он вернул одежду.

Айзек услышал, как произносит вслух:

– Тогда нам надо бежать, чтобы ты согрелся.

Некоторое время они бежали трусцой, но было слишком скользко. Поу дважды шлепнулся в грязь, он был совсем не в себе, и они перешли на шаг. Айзек все думал о человеке, лежащем там, кажется, у него по лицу текла кровь, но, может, это просто отблеск огня или тень. У меня не было другого выхода, убеждал он себя, и сам знал, что это неправда.

– Надо добраться до телефона и позвонить 911 насчет того парня. На заправке “Шитц” есть.

Поу молчал.

– Там телефон-автомат, – сказал Айзек. – Никто нас не узнает.

– Плохая идея.

– Мы не можем просто оставить его так.

– Айзек, у него из глаз текла кровь, а ноги дергались – это рефлекс. Если оленю перешибить позвоночник, с ним происходит то же самое.

– Мы о человеке говорим.