Лейтенант Хорнблауэр

Приближаясь к развязке, капрал смолк. Возможно, он добивался дешевого театрального эффекта, однако, скорее всего просто боялся впутаться в историю, способную повредить ему, несмотря на полную непричастность.

– И что же дальше? – спросил Бакленд.

Тут вновь появился Коулмен, нагруженный разнообразными приспособлениями; на плече он нес шестифутовую доску. Лекарский помощник взглянул на Бакленда, испрашивая разрешения пройти. Получив это разрешение, он положил на палубу доску, парусину и веревки, а со всем остальным спустился по трапу.

– Ну? – сказал Бакленд капралу.

– Я не знаю, что случилось, сэр.

– Расскажите, что знаете.

– Я услышал крик, сэр. И грохот. Я всего-то отошел ярдов на десять, не больше. Я, значит, вернулся с фонарем.

– И что же вы увидели?

– Капитан, сэр. Он лежал у подножия трапа как мертвый, сэр. Он упал в люк, сэр.

– И что вы сделали?

– Я попробовал перевернуть его, сэр. Все его лицо было в крови, сэр. Я думал, может, он мертвый, но почувствовал, что сердце бьется.

– Да?

– Я не знал, что мне делать, сэр. Я не знал ни про какой такой мятеж, сэр.

– И что же вы все-таки сделали?

– Я оставил двух моих людей с капитаном, сэр, и пошел наверх, поднять тревогу. Я не знал, кому это доверить, сэр.

Была своя ирония в этой ситуации: капрал боялся, что его заставят отвечать за такой пустяк – надо ли было послать гонца или идти самому. В то же время четыре лейтенанта рисковали головой.

– Ну?

– Я увидел мистера Хорнблауэра, сэр. – Облегчение в голосе капрала прозвучало эхом того облегчения, которое он испытал, увидев наконец, на кого переложить свою непомерную ответственность, – Он был с молодым джентльменом, кажись его Уэллард звать. Я ему сказал, что с капитаном. Мистер Хорнблауэр, значит, велел мне стоять здесь, сэр.

– Вы поступили правильно, капрал, – произнес Бакленд тоном судьи.

– Спасибо, сэр. Спасибо, сэр.

По трапу вскарабкался Коулмен. Снова взглядом испросив разрешения у Бакленда, он передал сложенное у люка снаряжение кому-то, стоящему внизу. Потом опять полез по трапу. Буш глядел на капрала. Закончив рассказ, тот вновь ощутил себя неловко под взглядами четырех лейтенантов.

– Итак, капрал, – неожиданно заговорил Хорнблауэр, – вы не знаете, как капитан упал в люк?

– Нет, сэр. Конечно нет, сэр.

Хорнблауэр один раз взглянул на своих коллег. Всего один раз. Слова капрала и взгляд Хорнблауэра несказанно успокаивали.

– Он был возбужден, вы сказали? Ну, отвечайте же.

– Ну… да, сэр. – Капрал вспомнил, что совсем недавно так неосторожно сболтнул, и вдруг сделался словоохотлив. – Он кричал нам в люк, сэр. Я думаю, он перегнулся вниз. Он, наверное, упал, когда корабль накренило. Думаю, зацепился ногой за комингс и полетел головой вниз.

– Так оно, наверное, и было, – сказал Хорнблауэр.

Клайв поднялся по трапу и встал над комингсом.

– Сейчас я буду его выносить. – Посмотрев на четырех лейтенантов, доктор сунул руку за пазуху рубашки и вытащил пистолет. – Это лежало рядом с капитаном.

– Я заберу, – сказал Бакленд.

– Там еще один должен быть, судя по тому, что мы только что слышали, – сказал Робертс. До этого он молчал и сейчас заговорил слишком громко. Он был возбужден, и поведение его могло показаться подозрительным всякому, кто имел основания подозревать. Буш почувствовал приступ раздражения и страха.

– После того как мы поднимем капитана, я прикажу поискать, – сказал Клайв, потом позвал, наклонившись к люку: – Поднимайтесь.

Первым появился Коулмен с двумя веревками в руке, за ним пехотинец: одной рукой он цеплялся за трап, а другой придерживал ношу.

– Давайте потихоньку, – сказал Клайв.

Коулмен с пехотинцем вылезли из люка и вытащили верхний край доски. К ней было привязано спеленатое, как мумия, тело. Это наилучший способ вносить по трапу человека с переломанными костями. Пирс, другой лекарский помощник, карабкался сзади, придерживая нижний край доски. Когда она приподнялась над комингсом, офицеры столпились у люка, помогая ее вытащить. В свете фонарей Буш видел над парусиной лицо капитана. Насколько можно было разглядеть (бинты закрывали нос и один глаз), лицо это было спокойным и ничего не выражало. На одном виске запеклась кровь.

– Отнесите его в каюту, – распорядился Бакленд.

Момент был важный: если капитан выбывает из строя, долг первого лейтенанта – взять на себя командование, и четыре слова, произнесенные Баклендом, показывали, что он это сделал. Приняв командование, он мог отдавать приказы даже в отношении капитана. Однако этот важный шаг был вполне в рамках заведенного порядка: Бакленд десятки раз принимал временное командование кораблем в отсутствие капитана. Заведенный порядок помог ему пройти через критическую ситуацию, а привычки, сформировавшиеся за тридцать лет службы на флоте – сначала мичманом, потом лейтенантом, – позволили вести себя с подчиненными и действовать как обычно, несмотря на неопределенность его ближайшего будущего.

И все же Буш, внимательно за ним наблюдавший, не был уверен, что привычки хватит надолго. Бакленд был явно потрясен. Это можно было бы объяснить естественным состоянием офицера, на которого в таких поразительных обстоятельствах свалилась огромная ответственность. Так мог бы решить ни о чем не подозревавший человек. Но Буш, с ужасом гадавший, как поведет себя капитан, придя в сознание, видел, что Бакленд разделяет его страхи. Кандалы, трибунал, веревка палача – мысль о расплате лишала Бакленда воли к действию. А жизнь или, во всяком случае, будущее всех офицеров на корабле, зависели от него.

– Простите, сэр, – сказал Хорнблауэр.

– Да? – отозвался Бакленд и с усилием добавил: – Да, мистер Хорнблауэр?

– Можно мне записать показания капрала, пока события еще свежи в его памяти?

– Очень хорошо, мистер Хорнблауэр.

– Спасибо, сэр, – сказал Хорнблауэр. На его лице нельзя было прочесть ничего, кроме почтительного усердия. Он повернулся к капралу: – Доложитесь мне в моей каюте, после того как вновь поставите караул.

– Да, сэр.

Доктор и его помощники давно унесли капитана. Бакленд не двигался с места – казалось, он парализован.

– Надо еще разобраться со вторым пистолетом капитана, – сказал Хорнблауэр все так же почтительно.

– Ах, да. – Бакленд огляделся по сторонам.

– Здесь есть Уэллард, сэр.

– Ах, да. Он подойдет.

– Мистер Уэллард, – сказал Хорнблауэр, – спуститесь с фонарем и поищите пистолет. Принесете его первому лейтенанту на шканцы.

– Есть, сэр.

Уэллард почти успокоился; уже некоторое время он не сводил глаз с Хорнблауэра. Теперь он поднял фонарь и спустился по трапу. То, что Хорнблауэр сказал про шканцы, проникло в сознание Бакленда – он медленно двинулся к выходу, остальные за ним. На нижней пушечной палубе Бакленду отсалютовал капитан Уайтинг.

– Будут приказания, сэр?

Значит, весть о том, что капитан выбыл из строя и первый лейтенант принял командование, разнеслась по кораблю с быстротой молнии. Бакленду потребовались минута или две, чтобы собраться с мыслями.

– Нет, капитан, – сказал он наконец и добавил: – Прикажите своим людям разойтись.

Когда они поднялись на шканцы, ветер по-прежнему дул с правой раковины и «Слава» летела над зачарованным морем. Над головами вздымались пирамиды парусов, выше, выше, выше, к бесчисленным звездам, корабль качался, и верхушки мачт описывали в небе большие круги. С левого борта только что вынырнул из моря месяц и висел над горизонтом, как маленькое чудо, отбрасывая к кораблю длинную серебристую дорожку. На белых досках палубы отчетливо выделялись черные фигуры людей.

Стоявший на вахте Смит бросился к ним, как только они поднялись по трапу. Больше часа расхаживал он, как в лихорадке, слыша доносившиеся снизу шум и возню, ловя расползающиеся по кораблю слухи, не вправе покинуть пост и разузнать, что происходит на самом деле.

– Что случилось, сэр? – спросил он.